Читать книгу "Ночная колдунья [= Злодейка ] - Наталия Орбенина"

Коридорный принес поднос с мадерой и закуской. Венера, а именно под такой агентурной кличкой медсестра значилась в полицейских документах, приступила к обстоятельному донесению.

– Как вы и приказывали, Константин Митрофанович, я за доктором в последнее время следила неотлучно. И те люди, которые вас интересовали, появлялись. Не в клинике он с ними встречался, а в разных других местах, я в рапорте своем все адреса-то указала. Правда, один разок, было дело, забегал один и в клинику. Удачно случилось, в мое дежурство. Я гостя этого узнала по карточке, что вы мне показывали. Он, глупый, бороденку приклеил и усы, очень нелепый вид имел! Но я все равно его признала! У меня зрение острое! – Она довольно засмеялась грудным смехом, плотоядно посматривая на Сердюкова. Тот терпел и маялся, его эстетическое чувство сильно страдало. От огромного тела дамы шел терпкий дух пота и дешевых духов. Но дело и долг превыше всего!

– Так я и говорю, – продолжала собеседница. – Разговор я их подслушала весь. Вы правы. Партию пистолетов ждут из-за границы.

– Значит, не угомонились после арестов, жди новых покушений! Ведь какое зло эти, с позволения сказать, революционеры! Как дракон! Одну голову отрубишь, вырастают две! Изловили сотни три, камер не хватает, а они все расползаются по столице. По другим городам! Бедная Россия-матушка! – Следователь хлопнул себя по колену и отхлебнул чуток из стаканчика, но только самую малость.

– Да-да! – закудахтала Венера, заталкивая в рот очередной кусок лососины и причмокивая яркими губами.

Пока дама насыщалась, Константин Митрофанович размышлял. На самом деле, несмотря на некоторую карикатурность внешнего вида, Венера имела репутацию толкового агента. У нее был острый глаз, цепкий ум, прекрасная память и на факты, и на лица. Литвиненко висел у полиции на крючке очень давно. В юности молодой человек баловался опасными знакомствами, но не по идейным соображениям, а так, для остроты жизни, которой ему, толстому и абсолютно благополучному барчуку из приличной и скучной семьи, отчаянно не хватало. Полиция следила за ним, как за многими подозреваемыми в неблагонадежности лицами. Но доктор умудрился остаться в стороне от случаев террора, волной прокатившегося по стране, от разного рода выступлений недовольных подданных Российской империи. Молодой человек вовремя испугался и попытался отойти подальше от своих друзей юности. Но они не собирались оставлять его. Революции нужны были его профессионализм, так как в этой деятельности частенько приходилось рисковать здоровьем, а также деньги, и деньги немалые. Литвиненко, под страхом смерти, поручили добыть прозоровские капиталы. Доктор не принадлежал к категории пугливых людей, но ему дали понять, что он не просто умрет, но и имя его будет опорочено грязной клеветой. На фабрике Платона Петровича уже давно действовала ячейка борцов за светлое будущее. Они-то и приглядывали за Валентином Михайловичем. Все эти сведения Сердюков добыл постепенно, в течение многих лет, и пока в дело не пускал, полагая, что время еще не подошло. Доктор, по мнению следователя, идеально подошел бы на роль двойного агента, если правильно все обставить. Убийство Прозорова могло сыграть в этой истории свою заметную роль. Ведь теперь, как казалось, доктор вплотную приблизился к деньгам Варвары Платоновны, которая находилась полностью под его влиянием.

Именно Венера проследила за развитием отношений богатой наследницы и домашнего лекаря. Они пребывали в уверенности, что тайна их глубоко сокрыта, не предполагая, что посторонний взор примечал каждую мелочь, каждую деталь. И уж конечно, не предполагал доктор, чем обернется для них обоих его стремление сохранить инкогнито Вари во время операции, когда он остановил свой выбор на самой молчаливой и недалекой медсестре из своей клиники.

Итак, мотив стал понятен. Доктор охотился за богатым наследством не только из собственной алчности, но и из-за желания откупиться от своих бывших товарищей. А товарищей его давно приметили стражи порядка, потому что именно они стреляли в городских и полицейских начальников, наводя ужас на обывателя и приводя в восторг сумасбродных студентов и либеральных газетных писак! И если он убийца, то при его роде деятельности легче всего подсыпать яд в чашку. Но подобное действие столь явно, столь неосторожно! Вряд ли такой опытный интриган поступит столь прямолинейно! А что, если это дочь, столь горячо оплакивающая отца? Но здесь одна сложность – инвалидное кресло могло оказаться на месте трагедии, только будучи поднятым на лифте, очень быстро и бесшумно. Нет, это невозможно.

Расставшись с секретным агентом, Сердюков, продолжая размышлять, взял извозчика и поехал в следственное управление. Глядя в спину извозчика, одетого в синий армяк, он и так и эдак раскладывал в уме всю картину, как пасьянс. По прибытии он вновь приказал привести для допроса мужика Кондратия.

– Ну что, надумал? – спросил он колдуна, когда тот ввалился в кабинет и заполнил собой и своей вонью все пространство.

– Многие мысли приходили ко мне, ваше благородие. Только не знаю, которые вам интересны? – медленно ответил арестованный.

– Мне интересно все, связанное и с убийством Прозорова, и с несчастным случаем, сделавшим калекой его дочь.

– Стало быть, поверили в мою соль? В мою силу! – возопил мужик.

– Оставь, оставь этот бред! Вполне возможно, что оба они оказались отравлены неким веществом. Вот ты нам и скажи, что это такое?

– Я же говорил вам, ваше благородие, это не яд вовсе. Это сила зла девицу покалечила. Ревность и отчаяние соперницы.

– Ну хорошо, а Прозорова тоже отравила сила зла?

– Не-е, там меня не было! Ежели он и отравлен, то обычным ядом. Но думается мне, что он помер не от того.

– А от чего же?

– Так у него самого можно и узнать! – пожал плечами Кондратий.

– Мерзавец! Ты издеваться тут вздумал! Насмехаться надо мной! Словно речь идет о любом простом человеке, пойди к покойнику и спроси: «Скажи, батюшка, имя душегубца твоего»! – Бледно-желтое лицо следователя даже порозовело от злобы и досады.

– А вы напрасно на меня кричите, сударь! Можно ведь покойничка, прости господи, из его последнего пристанища изъять. И доктор бы посмотрел еще раз, да и я бы вам сгодился опять же!

– А ты-то что там делать собрался?

– Вы, господин следователь, приземленными материями пользуетесь. Ну, это понятно, работа у вас такая. Но не хотите поверить, что есть неведомые нам великие силы, а также люди, способные этими силами управлять. Правда, пока только частично, – скромно добавил колдун.

Сердюков аж взвыл, как его раздражал этот мистический бред. Однако мысль об эксгумации тела Прозорова показалась ему вполне здравой. Прошло некоторое время, прежде чем Сердюков успокоился, и они завершили разговор тем, что полицейский, сам того не ожидая от себя, согласился на присутствие мужика Кондратия при богопротивном деле. Смутно Константин Митрофанович рассчитывал на какие-то новые обстоятельства, но какого рода, он и сам не знал.

Глава 23

Получив разрешение высшего начальства, Сердюков, Кондратий, врач и трое полицейских отправились на Волковское кладбище, где покоились останки Платона Петровича. Он не стал уведомлять об этом родственников, щадя их чувства. Не известил следователь и доктора Литвиненко. На кладбище стояла благостная тишина. Кладбищенский сторож привел их к могиле и, неодобрительно качая головой, отошел. Грешно тревожить покой мертвых! Полицейские чины взялись за лопаты, и вскоре гроб извлекли из земли. На нем сохранилась еще некогда роскошная обивка, кисти и шнуры, опоясывавшие его по периметру. Крышка на удивление быстро поддалась, и взору гробокопателей поневоле предстал покойник во всей красе. Тлен еще не вступил в свои права, и врач, зажимая нос, вполне мог осмотреть тело.