Читать книгу "Анахрон-2 - Елена Хаецкая"

Дядя Женя с сожалением перестал дразнить кобеля. Начал нехотя и отчасти бессвязно объяснять, что изучает феномен женской сексуальности и что у него самого страх кастрации. Что раньше у него были проблемы, но потом, самое, психоанализ выявил страх кастрации и это сняло первоначальные проблемы…

Сигизмунд был потрясен. И даже не попытался это скрыть.

— Евгений читает лекции, — пояснила Наталья холодно. Еще не хватало, чтобы экс-супруг залился хохотом. — Он ездит с лекциями по всей стране.

Из дальнейших объяснений Сигизмунд уяснил, что Евгений учился у Жихарева и от него же получил первое посвящение; что Евгений учился затем у разных гуру и от всех получал разные посвящения; что Евгений также учит многих учеников, но посвящений им не дает; что Евгений много ездит по стране, где учит и учится, а также пишет книгу. Кроме того… Евгений побывал в раю.

Последнее сообщение настолько потрясло Сигизмунда, что он начал вдаваться в подробности.

— Как — в раю?

— А, самое, вот в раю, это самое, приезжал… Этот, как его, лама приезжал из Бурятии, такой в оранжевой, как называется… Наташенька, как называется?

— Лама, — сказала Наталья.

— Вот, самое, лама приезжал из Бурятии. Практики проводил в дацане, медитации, самое… двадцать долларов… И в раю Будды Амитабхи, самое, это такой Будда, его наемные убийцы чтут, самое, ниндзя…

— То есть, — подытожил Сигизмунд, за годы кооперативной и иной деятельности наученный вылавливать рациональное зерно в мутных речах клиентов, — отстегивай двадцать баксов ламе — и десять минут райской жизни обеспечены?

— Ну, самое, не так прямолинейно. Не так просто, самое… Духовные практики, они… Но в раю — там… это самое…

— А что вы там видели, в раю? — наивно полюбопытствовал Сигизмунд.

Дядя Женя призадумался. Потом громко захохотал, качнулся на стуле, уставясь бородой в люстру.

— О-о!.. Самое… Непередаваемо это… Я вот в книжке все пытаюсь передать… — Он крутанул головой. — Слова, самое, — пустое… — И дядя Женя вновь принялся пугать собаку.

Понаблюдав за ним некоторое время, Сигизмунд решил сказать что-нибудь хорошее.

— Честно говоря, я рад за вас с Натальей.

Дядя Женя оторвался от собаки, облапил Наталью за плечи.

— О, она у меня такая умница! Она, самое, готовит… самое… балует меня… борщи… и вот это, самое… Наташенька, что ты позавчера… помнишь? Такое… И все понимает так, самое… — Он шутливо погрозил Наталье пальцем. — Книгу помогает… Все помогает… Обобщать, самое, и-и… и-и… и наработки… Я, самое, с тем, чтобы выразить… трудно выразить, самое, наработок много, а выразить — э-э…

— Ну хорошо, — сдался Сигизмунд. — И как лекции, хорошо кормят?

Дядя Женя закручинился. Начал пространно и невнятно жаловаться на непонимание. Здесь, в Питере, в Москве — плохо. Раньше в Москве было хорошо, а теперь и в Москве плохо сделалось. В провинцию, самое, приходится ездить. Там еще ничего. Набирается группа.

С этими словами дядя Женя налил себе третью чашку чая и высыпал туда остатки сахара, перевернув сахарницу. Наталья привычно потянулась размешивать.

Дядя Женя допил чашку до середины в полном молчании и вдруг шумно обеспокоился. Желал знать, сколько времени. По телевизору должна пройти одна передача. Дяде Жене необходимо ее посмотреть и законспектировать. Там мысли. Там могут быть и обобщения.

Оказалось, что времени в обрез. Дядя Женя разволновался, заспешил. Наталья попыталась припахать Сигизмунда — чтобы отвез мыслителя на машине, но Сигизмунд отбрехался разобранным карбюратором.

— У тебя всегда разобранный карбюратор, — сказала Наталья. — Как баб ночами возить — так он у тебя собранный, а как мою просьбу уважить…

Дядя Женя добродушно пророкотал:

— Сейчас, самое, пробки такие… Не успеем. Я сейчас, знаете, на метро — так быстрее…

Влекомый Натальей, рокочущий на ходу дядя Женя скрылся за дверью.

Жених Натальи произвел на Сигизмунда сильнейшее впечатление. Где она только откопала этого большого ребенка? Дядя Женя был безнадежно блаженный. Страх кастрации у него. Книгу он пишет о проблемах. Обобщает. Женскую сексуальность изучает.

Кстати, что это за передача такая мудреная, с мыслями и обобщениями?

Подталкиваемый любопытством, Сигизмунд нашел телепрограмму. Так. Явно не сериал «Страсти Хуаны-Марии». Явно не «Час огородника». Что еще на это время приходится? «Последние известия»… Х.ф. «Пожиратель тарантулов-2», но он начинается за час до означенного времени…

Единственная передача, которая совпадала с вожделенной минута в минуту, была «Волшебный мир Диснея».

Сигизмунд опустил газету. Обручальное кольцо, не налезшее дяде Жене даже на мизинец, так и осталось лежать на столе.

* * *

Сигизмунд проснулся в поганом настроении и почти сразу понял — почему. У него был день рождения. Сегодня полагалось улыбаться и принимать бессмысленные тягостные поздравления. «Ну, как ты там? Как твое ничего? Ну, желаем счастья, здоровья… Как здоровье?»

Однако первый звонок оказался вовсе не поздравительным. Звонил Мурр, пытался занять денег. С деньгами у Сигизмунда было хренововато. Чуть менее хреновато, чем у Мурра.

— Нет у меня сейчас, Мурр, — сказал Сигизмунд, чувствуя себя последним мудаком. — Вообще почти ничего.

— Прости, что потревожил, — мягко отозвался Мурр. Голос его звучал скорбно.

— У меня тут был день рождения, потратился… Не рассчитал.

— А у меня сегодня день рождения, — оправдался Сигизмунд.

— Сочувствую, — произнес Мурр. Сигизмунду сразу стало еще хреновее.

— Благодарю.

— Да не за что.

Они расстались.

Так. Теперь кофе — и на работу. Светка вчера не вышла. Сигизмунд даже звонить ей не стал. Захочет — сообразит. Если не проявится через неделю — уволит. Собственно, он уже сейчас начал подыскивать бухгалтера.

Сигизмунд ушел в «Морену» довольно рано. Аська с Викой еще спали, он не стал их будить. Сегодня нарочно оставил машину в гараже — знал, что предстоит пить.

На работе, как ни странно, настроение немного поднялось. Прибыл боец Федор. Безмолвно и деловито извлек бутылку водки и нехитрую закуску. Федор принадлежит к правильному психотипу. Наверняка ходит в баню по субботам и пьет пиво, завернутый в простыню. И вместе с шурином ездит в Пупышево рыбу ловить.

— Ну, Сигизмунд Борисович, — молвил Федор, ловко открывая водку, — будьте здоровы! Сколько вам годков-то стукнуло?

— Тридцать семь.

— В самом, значит, соку, — неискренне сказал Федор. — Пушкинский возраст, Болдинская осень…

— Давай лучше выпьем, — угрюмо сказал Сигизмунд. — Что попусту языком молоть.