Читать книгу "Лисичка - Татьяна Романова"

Когда неделю назад Чарльз увидел в окошко экипажа высокие ворота из кованого железа, а за ними прямую, как стрела, широкую подъездную аллею, его сердце радостно забилось. Как будто прорвав плотину, картины счастливого детства одна за другой начали вставать перед глазами молодого человека, и везде с ним была матушка. Ее воздушная, нежная красота так и осталось для сына идеалом на всю жизнь. Белая кожа с нежнейшим румянцем, большие голубые глаза, совсем светлые белокурые волосы и, самое главное, выражение нежной кротости и доброты на лице — превращали герцогиню Абигайль в ангела. И сейчас Чарльзу казалось, что нежный ангел в белом платье манит его то из беседки над озером, то из розария, то с балкона Гленорг-Холла.

Джон сидел рядом, затаив дыхание, он давно протрезвел и теперь смотрел на бархатные газоны парка, цветники и дом со слезами на глазах. Чарльз пожал ему руку, брат благодарно взглянул на него и кивнул головой.

Герцог не предупреждал никого о своем приезде, поэтому их не ждали. Но когда братья вошли в вестибюль, навстречу им спешил седой как лунь дворецкий Сиддонс.

— Ваша светлость, — обрадовано воскликнул он, — лорд Джон, добро пожаловать домой! Сейчас я сообщу леди Ванессе о вашем приезде.

— Не нужно, мы сообщим ей сами, — остановил его Чарльз, — она в гостиной?

Не дожидаясь ответа, он стремительными шагами вошел в маленькую гостиную, которую его тетушка очень любила и где они с Джоном всегда находили убежище, когда отец гневался. Леди Ванесса, миниатюрная женщина лет семидесяти, с пушистыми седыми кудрявыми волосами, тонкими чертами лица и большими добрыми карими глазами, сидела в кресле с книгой в руках.

— Тетушка, время над тобой не властно, — ласково сказал Чарльз, подходя к женщине, растерянно вставшей ему навстречу, — ты ничуть не изменилась за эти восемь лет.

— Мальчик мой, — пролепетала женщина, обнимая наклонившегося к ней племянника. Увидев входящего вслед за братом Джона, она заплакала, — и малыш с тобой. Боже, какое счастье — вы оба дома!..

— Не нужно плакать, дорогая, мы — дома и больше никуда не уедем, — пообещал Чарльз и отступил, давая возможность брату обнять тетушку, — мы теперь всегда будем вместе.

Первые дни в Гленорг-Холле пролетели как один счастливый миг. Тетушка и старая няня Берта не отходили от них, стараясь поудобнее устроить, получше накормить. Чарльзу казалось, что он окунулся в море любви и нежности. За последние годы, когда добрые слова, сказанные в его адрес, можно было сосчитать по пальцам, молодой человек так ожесточился и зачерствел, что теперь с удивлением чувствовал, как створки давно захлопнувшейся раковины начинают приоткрываться, чтобы пустить в сердце добрые чувства.

Герцог попробовал сосредоточиться на хозяйственных вопросах, но при первой же встрече с управляющим Гленорг-Холла Смоллом выяснилось, что поместье в последние несколько лет приносит большой и стабильный доход, а подробный доклад по всем статьям хозяйства вполне удовлетворил Чарльза. Только одно известие, сообщенное управляющим, повергло молодого человека в шок. Хотя он и ожидал этого, но в глубине души надеялся, что отец проявит сострадание к его любимому детищу, но сын слишком много хотел от железного десятого герцога — тот сразу же после отъезда Чарльза распродал всех его лошадей, а Требса, который вел племенную работу, уволил.

Смолл ушел, а герцог остался сидеть в кабинете. Он чувствовал себя так, как будто похоронил близкого друга. Когда раздался легкий стук в дверь, он с раздражением поднял голову, но, увидев в дверях миниатюрную фигурку леди Ванессы, сразу улыбнулся. Тетушка, как всегда, подслушивала под дверью, чтобы узнать о бедах, приключившихся с ее любимыми племянниками.

— Чарли, — робко начала тетушка, — мистер Смолл сказал тебе про конюшню — я понимаю, как тебе больно, но прошу, не нужно очень сильно огорчаться.

— Дорогая, спасибо тебе за заботу, — нежно поцеловав леди Ванессе руку, сказал молодой человек, — но я уже большой мальчик и умею держать удар, не беспокойся за меня.

— Ты не должен ненавидеть отца, милый, — попросила, заглядывая в лицо племяннику, старая леди. — Ты ведь не знаешь начала всей истории. Ведь твой отец женился на Абигайль против воли твоего деда, он тогда выдержал такой ужасный бой, что я думала, они застрелят друг друга. Семья твоей матушки была безупречно родовита и очень богата, но твоего деда останавливало то, что три старших брата Абигайль были открытыми гомосексуалистами. Старший из них был даже женат, но детей в браке не было. Твой дед опасался, что его внуки могут через свою мать унаследовать предрасположенность семьи маркизов Харкгроу. Адам тогда настоял на своем и женился на своей избраннице, но, по-моему, всю жизнь боялся, что наш отец окажется прав. Смерть любимой жены изменила Адама, испортив его характер окончательно, поэтому, когда он понял, что у Джона проявилась склонность братьев вашей матери, он обвинил в этом себя и, защищаясь от укоров собственной совести, поступил с вами так жестоко.

— Тетушка, правильно ли я понял: отец подозревал, что и я тоже могу иметь такие наклонности, поэтому и оставил такое завещание? — изумился герцог.

— Да, дорогой, он однажды — наверное, год назад, проговорился мне об этом, — подтвердила женщина, — я знаю, что его это страшно угнетало. Прости его, он думал о титуле, который передавался по прямой линии более семисот лет, о поместьях, которые могут отойти короне. И я знаю, что твой отец очень страдал.

— Но он был неимоверно жесток со слабыми, — возразил ей племянник, — как он поступил с Джоном, с моими бедными лошадьми?

Леди Ванесса примирительно погладила руку молодого человека.

— Мой мальчик, ты знаешь, что по завещанию твоего отца мне отошел вдовий дом?

— Конечно, ведь матушка умерла двадцать лет назад, а другой герцогини больше не было.

Чарльзу в детстве очень нравился этот уютный, увитый плющом двухэтажный коттедж, выстроенный на краю фруктового сада, посаженного за домом.

— Около него есть маленькая конюшня, и тебя там уже восемь лет дожидается конь, выросший из золотистого жеребенка, на которого ты возлагал столько надежд. Когда по приказанию твоего отца в Таттерсхолле распродавали твою конюшню, я анонимно выкупила его.

— Тетушка, неужели ты купила Золотого? — восхитился Чарльз, глядя на эту маленькую женщину и поражаясь ее уму и мужеству.

— Да, дорогой, я же достаточно богатая женщина, и хотя Адам управлял моим состоянием, но деньги «на булавки» я получала раз в три месяца, а поскольку в моем возрасте, а тем более в Гленорг-Холле, их тратить некуда, у меня собралась довольно большая сумма. Я бы купила и второго жеребенка, Бронзового, но за день до того, как я передала на аукцион деньги, его уже увезли в Россию.

— Боже мой, и я могу увидеть Золотого прямо сейчас? — все еще не веря, спросил Чарльз.

— Можешь, если пойдешь через сад. Старший конюх Саммер все эти годы помогал мне — занимался с конем, кормил, тренировал. И все в поместье это знали, но никто из слуг нас не выдал, твой отец так ничего и не узнал. Иди, посмотри, кого мы для тебя вырастили.