Читать книгу "Скандальный поцелуй - Джулия Энн Лонг"

И поскольку подобный ответ был вполне в духе Майлса, Вайолет приняла его, пожав плечами.

— Джорджина мне тоже нравится, — великодушно сказала она. — Она очень милая. И всегда была такой. Ты собираешься жениться на ней, не так ли? Она подходит тебе. И это определенно доставит удовольствие папе. Я права?

Майлс ощутил вспышку раздражения. Раздражения, связанного теперь с любой женщиной — включая леди Мидлбо, которую он увидит грядущей ночью во всем ее обнаженном великолепии.

Он поднялся на ноги, пропустив вопрос сестры мимо ушей.

— Ладно, Вайолет… Не могла бы ты думать, прежде чем совершать опрометчивые поступки?

— Вряд ли я могу обещать тебе это, Майлс. Я не хочу тратить время на размышления. Хватит и того, что ты думаешь за нас за всех. — Она сказала это легкомысленным тоном, ожидая, что он засмеется.

Но Майлса вдруг охватила ярость.

— Вайолет, ты хочешь разбить мое сердце?! — вырвалось у него, прежде чем он успел опомниться.

Сестра уставилась на него, разинув рот и вытаращив глаза:

— Какие… удивительные вещи ты говоришь, Майлс! Я… я никогда не слышала, чтобы ты говорил о разбитых сердцах.

Оказывается, поэзия способна заставить его легкомысленную сестру заикаться. Это было очень забавно, но к веселью Майлса примешивалось раздражение. «У меня тоже есть сердце, — хотелось ему сказать. — Я — не гравитация. Я могу приходить в ярость. Я могу совершать необдуманные поступку. Я могу мучиться и переживать».

Вайолет, ошеломленная, молчала. Чуть прищурившись, она вглядывалась в него, словно хотела убедиться, что перед ней действительно тот самый Майлс, к которому она привыкла.

— Просто думай, прежде чем делать что-либо, Вайолет. Ведь у тебя есть мозги, в чем я мог неоднократно убедиться, Пожалуйста, не забывай про свои мозги и… В общем: думай почаще.

— Иначе я разобью твое сердце? — Сестра по-прежнему смотрела на него с удивлением.

Майлс тяжело вздохнул. Он не мог представить мужчину, который сумел бы совладать с Вайолет и превратить ее в благоразумную женщину. Она обладала всеми лучшими качествами Редмондов… усиленными до опасной черты.

— Да, — сказал он наконец. — Ты вполне можешь разбить мое сердце в следующий раз, когда совершишь что-нибудь опрометчивое. Ты хотела бы иметь мое разбитое сердце на своей совести?

Вайолет нахмурилась. «Наверное, она пытается представить меня с разбитым сердцем», — подумал Майлс.

Не сводя с брата сосредоточенного взгляда, Вайолет машинально подняла руку, чтобы разгладить морщинку, образовавшуюся меж ее бровей. Наконец она смиренно вздохнула и отвернулась, глядя вдаль.

— Хорошо, Майлс. Я постараюсь. Но только ради тебя. — Ее «кислый» тон должен был скрыть тот факт, что она обещает всерьез.

«Моя непутевая сестрица любит меня, несмотря ни на что». Майлс подавил улыбку.

— О, Майлс!.. — Вайолет прищурилась, глядя на его сюртук. — Ты можешь… потерять пуговицу. — Она протянула руку и повертела разболтавшуюся пуговицу. — Скажи своему камердинеру, чтобы закрепил ее. Ведь этот сюртук от Уэстона? Обычно они очень крепко пришивают пуговицы. Что ты делал, чтобы она разболталась?

«Валялся на диване с несносной девицей, обожающей шокировать окружающих».

Его не удивило, что Вайолет заметила разболтавшуюся пуговицу. В некоторых отношениях ее видение окружающего мира напоминало его собственное — точное и детальное, но, очевидно, служившее совсем другим целям.

— Спасибо, что обратила мое внимание. Я позабочусь, чтобы ее пришили, чтобы не оскорблять твой взыскательный вкус.

Вайолет улыбнулась, но улыбка тотчас погасла, вытесненная тревогой. Она откашлялась.

— Ты не расскажешь папе… об этом?

— Нет. Джонатан, думаю, — тоже. Но имей в виду: если он узнает, что ты пыталась сбежать с цыганами, у него появится еще один повод шантажировать тебя.

Вайолет фыркнула.

— У меня гораздо больше материала на Джонатана, чем у него на меня.

«Любопытное заявление, — отметил Майлс. — Пожалуй, следует расспросить Вайолет подробнее. Но не сегодня».

Он выпрямился и отряхнул одежду. Надо же, он продрог, просидев на голой земле так недолго. Нагнувшись, он схватил Вайолет за руку и бесцеремонно поднял на ноги. Подождав, пока она расправит юбку, он взял ее руки и растер их ладонями.

— Как ты добралась сюда, Вайолет?

— Вначале пешком. А потом заплатила шиллинг фермеру, который ехал в этом направлении, чтобы подвез меня остаток пути. Видишь ли, я не хотела брать лошадь, потому что знала, что цыгане присвоят ее себе, а папа придет в бешенство и велит арестовать кого-нибудь из них потихоньку. Ты ведь приехал верхом? — Взглянув с надеждой на его коня, Вайолет бросила тоскующий взгляд вдаль, где располагался их дом.

Майлс закатил глаза. Он не мог не восхититься упорством сестры, но не обладал снисходительностью Лайона или их отца.

— Конечно, верхом. А вот тебе придется идти пешком. Заодно согреешься. У нас будет достаточно времени на пути домой, чтобы обсудить гравитацию и другие свойства планетарной системы.

Он знал, как наказать Вайолет.

Глава 16

Первая половина дня прошла уныло.

Пристыженная, Вайолет несколько часов отсиживалась в своей комнате, а потом спустилась вниз, чтобы прогуляться по парку с альбомом для рисования. Женщины решили присоединиться к ней, делая зарисовки беседок, цветов и тому подобного.

Синтия, таланты которой в этой области были в лучшем случае скромными, испытывала досаду, считая, что провела бы время с большей пользой, очаровывая мужчин, которые последовали за дамами в парк. Все, кроме Майлса, который почти не показывался, так как занимался хозяйственными делами и отвечал на почту. Так по крайней мере он объяснил свое отсутствие.

И постепенно — среди смеха, флирта и дневных развлечений — Синтия почти забыла, что у нее остается все меньше времени, что ее подошвы и кошелек становятся все тоньше, что из Нортумберленда так и не пришло письмо и что Майлс Редмонд явно собирался заняться любовью с леди Мидлбо.

Леди Мидлбо рисовала очень хорошо. Хотя с чрезмерной страстностью.

Но вечером, когда Синтия удалилась к себе, было гораздо труднее забыть обо всех этих вещах.

К тому же ее мучила навязчивая идея.

Наконец она сдалась и выскользнула из постели. Ей необходимо увидеть это собственными глазами. В конце концов, ей известно, куда идти.

«Будь я до конца честен, — признал Майлс, — я бы предпочел, чтобы леди Мидлбо уехала из чистого разочарования».

Но теперь заняться с ней любовью — это казалось делом чести. Поэтому Майлс ждал вечера, рисуя в уме ее образ и представляя себе, что ему хотелось бы сделать с ней и что ей захочется сделать с ним. А ему хотелось забыться, довести себя до изнеможения в бездумном, свободном от обязательств наслаждении — именно в этом он сейчас нуждался, чтобы восстановить душевное равновесие. Так, во всяком случае, говорил Майлсу его недюжинный ум.