Читать книгу "Самоходка по прозвищу "Сука". Прямой наводкой по врагу! - Владимир Першанин"

Это называлось активной обороной в период, когда на несколько дней приостановилось наступление. И еще Тюльков, получивший недавно «подполковника», хотел доказать эффективность легких самоходок.

Подбили из засады два танка Т-3. На этот раз действовали две машины: Чурюмова и младшего лейтенанта Егора Трушина. Хоть и косился на него после инцидента с пленными, но взял с собой, проверить в деле. Шутов стрелял хорошо, от Чурюмова не отставал. Оба немецких танка сгорели, но, когда уходили к своим, попали под орудийный огонь.

Новичку повезло, а самоходку Чурюмова накрыло гаубичным фугасом. Контузило механика, порвало гусеницу. Пока цепляли машину на прицеп, немцы пристрелялись и вложили снаряд точно. Погиб опытный механик, тяжело ранило заряжающего, но сумели вырваться на второй машине.

За активность Захар Чурюмов был награжден орденом Красной Звезды. С запозданием получил давно обещанную медаль Афоня Солодков. Карелина обошли, хотя по результатам он лишь немного уступал Чурюмову.

Когда обмывали награды (получили еще несколько человек в полку), Карелина взялись было утешать. Он огрызнулся:

– Пейте водку, а ко мне не привязывайтесь. Не дали – значит, не заслужил.

Хотя обиду чувствовал. Хватнул еще полкружки водки и отправился спать.

И вот снова наступление под холодным сентябрьским дождем, захлебнувшееся у разбитого моста через речку Ворскла. Никак не удавалось наладить переправу. Сверху торопили, кивали на соседние дивизии, которые продвигались вперед.

– Отсиживаться в такой момент – преступление, – поучал приехавший из штаба полковник. – Вы что, речку перескочить не можете?

– Мы не кузнечики, чтобы перескакивать, – буркнул подполковник Мельников.

Он был таким же командиром полка, как и Цимбал, Тюльков, но получилось так, что к его мнению прислушивались и окончательное решение принимал Мельников.

– Ну а топтаться здесь долго собрались? – требовал ответа штабной полковник.

– Вам про 211-й стрелковый полк ничего не известно? – вопросом на вопрос отреагировал Иван Николаевич Мельников, начинавший воевать еще в 1915 году. Прошел Мировую войну участвовал в Гражданской, командуя батальоном, а в начале двадцатых был уволен как классово чуждый элемент. Но опытные командиры требовались, и Мельникову снова предложили службу в Красной Армии, чем он и занимался с 1926 года.

Историю соседнего 211-го полка все знали хорошо. Его переправили, несмотря на возражения командира, с целью закрепиться и создать плацдарм. Разлившая речка, многочисленные заводи, болота и камыши не дали перебросить артиллерию.

Полк, практически целиком, уничтожили за сутки. Остатки бойцов и командиров сбились среди камыша и затопленных кустов, отстреливаясь последними патронами, и собирали боеприпасы среди мертвых тел.

– Хотите и мой полк послать? – наседал на представителя штаба Мельников. – Людей с винтовками и легкими пулеметами можно переправить. Это не Днепр, а всего лишь речушка. Но без артиллерии и танков его угробят, как и 211-й полк.

– Почему так долго переправу строите для переброски техники и артиллерии?

– Пойдем посмотрим, – натягивая на голову фуражку, ответил Мельников.

– Чего ходить? Ты здесь мне объясни.

– Из блиндажа под тремя накатами много не увидишь, – буркнул Мельников.

В полку имелся свой саперный батальон. Но, учитывая потери и сложность обстановки, прислали еще один, инженерный. Со специальной техникой для постановки понтонов и строительства переправ.

– До сегодняшнего дня работали только ночью, – фыркая, рассказывал Мельников. – Но потери несли большие. С сегодняшнего утра саперам приказано не прекращать работу и днем. Сейчас глянете, что там происходит.

Командиры и несколько сопровождающих шли быстрым шагом к речке. Когда представитель корпуса увидел груду сгоревших танков, грузовиков, он невольно приостановился. Тела погибших в основном убрали и похоронили. Но дух гниющей плоти густо заполнял нагретый солнцем, парной после дождей воздух.

– Не всех сумели вытащить, – пояснил Мельников. – Среди машин, под обломками люди лежат. В камышах плавают, на той стороне сотни не похоронены.

Саперы занимались своим делом. Вколачивали сваи, тащили балки и бревна. Подбежал майор, командир инженерного батальона, доложил, что согласно плану наводится переправа через реку Ворскла.

Майор был, наверное, раньше инженером. И, надев военную форму, оставался типично гражданским человеком. В мятой, прожженной форме, с серой повязкой на правой ладони, сквозь которую проступали бурые пятна засохшей крови.

– Как обстановка? – спросил Мельников.

– Я вам уже докладывал. Под таким огнем работать невозможно. С утра выбыли более двадцати человек убитыми и ранеными. Понтоны разбивают и дырявят осколками. Мартышкин труд… только крови больше.

Подтверждая его слова, то в одном, то в другом месте поднимались столбы от разрывов мин.

– Кроме пулеметов, – рассказывал инженер, – по нам непрерывно ведут огонь батальонные минометы и полевые орудия. Иногда подсыпают снаряды 105-миллиметровые гаубицы.

Прямое попадание фугаса разорвало понтон, который только что столкнули на воду. Он мгновенно затонул. Из воды вытащили сапера. Судя по обвисшему телу, он был убит наповал. С грузовика торопливо сбросили второй понтон.

Грузовик – это был американский «Порше» – с трудом одолевал скользкий подъем, помогая себе лебедкой, прикрепленной к металлическому столбу. Когда стали снимать трос, снаряд взорвался возле борта машины. Водитель пытался добраться на пробитых шинах до перелеска, но двигатель был также поврежден. Очередной снаряд взорвался, издырявив осколками капот и кабину. Машина горела, водитель так и остался за рулем. Приблизиться к нему было невозможно из-за сильного жара.

Усилился минометный обстрел. Саперы, измотанные бесконечным напряжением, ожиданием смерти, прижимались к сваям, замирали, вслушиваясь в приближающийся жуткий свист.

– А-а-а!

– Помогите, человека ранили!

Немцы, видимо, хорошо слышали голоса. Мины полетели чаще. Мимо пронесли мокрого, заляпанного кровью и тиной бойца. Ему оторвало по локоть руку. Наложили жгут, кое-как перевязали, но требовалась срочная врачебная помощь. Обрубок с торчавшей костью непроизвольно бился и дергался, разбрызгивая кровь.

Искалеченный боец кричал так пронзительно, захлебываясь слюной, что полковник из штаба на мгновенье испытал к нему чувство брезгливой досады. Неужели не может потерпеть!

Это чувство мгновенно исчезло, когда проверяющий услышал уже знакомый свист. Он нарастал и приближался, готовый убить, разорвать его полное сил грузное тело.

– Ложись!

Мина рванула метрах в пяти, ударив тугой волной в уши. Сверху посыпались комки влажной почвы. Не дожидаясь следующего выстрела, полковник убегал, пригнувшись и оглядываясь назад.