Читать книгу "Поход семерых - Антон Дубинин"

— Хотите посмотреть, какие я стихи ночью написал?..

Глава 13

Тот же день

— Про что я еще не сказала?..

Они пожали плечами. Они старались не смотреть ей в глаза.

— А, про каштан. Это знак чистоты. Испанское слово castanа созвучно с casta — «чистый, целомудренный». Не помню, где я это прочитала.

Аллен кивнул. Он боялся заплакать или начать орать на всех, едва только откроет рот, и поэтому молчал.

— Гай… Я тебе объяснила все про аптечку. На листочке — список лекарств, которые вам надо купить в Прайдери. Следи, чтобы Клара пила таблетки. И про алоэ не забудь…

— Я не забуду. — Голос Гая был чуть слышным. Они стояли перед домом отшельника на полянке, залитой ясными дневными лучами, — семь человек, из которых шестеро сдерживали слезы. Дело в том, что они прощались — может быть, навсегда. Путь пятерых граалеискателей лежал вниз, к морю, а Мария со своим мужем возвращалась домой.

После завтрака в маленькой избушке состоялся кошмарнейший разговор. Мария сообщила всем решение, которое обдумывала сама с собой около недели. «Это единственный для меня способ остаться вместе с вами», — сказала она, и только Йосеф понял до конца, что она имела в виду. Она объяснила, что совершила ошибку и теперь должна исправить то, в чем ее вина. Она считала, что открыла для Нижних дорогу, ведущую в самое сердце их отряда. Причиной таких мыслей послужили события, произошедшие с ее мужем.

Дело в том, что вскоре после ее отъезда Эйхарт Юлий начал видеть сны. Во снах к нему приходил один и тот же человек, «черный рыцарь», как называл его Эйхарт, — мужчина в черной одежде с белым гербом на груди, гербом, который все время невнятно двигался и переливался, не давая себя разглядеть. Он разговаривал с Эйхартом, то спрашивая его, то объясняя ему всякие вещи; и наутро рыцарь, никогда не отличавшийся особой чувствительностью и снам доверять отнюдь не склонный, не мог отделаться от мысли, что сходит с ума. Черный гость говорил с ним о Марии. Более того, Эйхарт иногда видел то, что он говорит, и так ясно, словно тот показывал ему видеозапись. Вот — Мария едет в электричке, с ней какие-то незнакомые люди, все веселые, жуют бутерброды, в окна светит солнце; вот она прижимается к груди здоровенного парня в камуфляжной куртке, а кругом темно, как под землей; вот готовит завтрак на костре, стоя на коленках перед кипящим котелком, и коса ее свешивается через плечо… Но по-настоящему страшными были те сны, где его жена занималась любовью.

«Он священник, ты представляешь, — говорил черный рыцарь настойчиво, опираясь руками о спинку его кровати и нависая над изголовьем. — Посмотри, как эта предательница липнет к нему. Она придумала хорошую причину, чтобы изменить тебе. Вот что они называют Святым Граалем! Ты видишь, что должен, просто обязан с этим разобраться! Ведь она твоя жена, в конце концов!»

«Я не верю тебе, уходи». Эйхарт стонал и вертелся в постели, пока две фигурки на экране его сознания медленно тянулись друг к другу на зеленой траве, расстегивая пуговицы на одежде. Несколько раз он видел совсем близко лицо священника — худое, юное, принадлежащее к совершенно иному типу красоты, нежели сам Эйхарт. Темные волосы, серые глаза. Проклятый любовник его жены.

«Я просто хочу помочь тебе, — говорил черный рыцарь сочувственно, — помочь, ибо здесь нарушена справедливость. Ты должен ее восстановить. Ты должен в этом разобраться».

«Уходи, перестань меня мучить». — Эйхарт просыпался в холодной постели, дрожа от бешеного возбуждения. Мария уехала, уехала далеко, непонятно зачем, и только жуткие сцены ее соединения с другим, видения подлой измены плескались и менялись в темноте спальни, сводя его с ума.

Плохо стал спать и Максимилиан. Он часто просыпался в слезах, крича что-то о маме и об отце, но потом не мог вспомнить, что же за кошмар ему приснился. Когда Эйхарт, разбуженный тревогой и тоской, в халате сидел на кухне и курил сигару за сигарой, из спаленки сына доносился отчаянный плач. Эйхарт бросал все свои мысли о том, что бы он сделал, окажись все это правдой, и бросался утешать Макса, на бегу попадая ногами в шлепанцы. Что бы он сделал, окажись все это правдой…

Жену он очень любил. Если бы она и впрямь его бросила, он испытал бы очень сильную боль, но ему бы и в голову не пришло причинить ей хоть какой-нибудь вред. Ударить Марию? Принести ей боль? Да легче отрубить собственную руку топором!

«Я просто хочу знать правду, — думал он, возвращаясь в смятую беспокойным сном постель. — Я хочу знать, Мария. Хочу разобраться. Я ни в чем не подозреваю тебя, но если бы это было так, зачем ты мне лгала?.. Зачем ты лжешь мне, как смеешь ты так оскорблять меня?..»

Эйхарт был человеком благородным, из тех, кого называют сильными личностями. «Идиотские сны, — шептал он, заворачиваясь во влажное одеяло. — Я должен сходить к врачу». Если будет так продолжаться, пожалуй, можно сойти с ума. Потом ему вдруг ясно представилось, как он хватает подлую жену за волосы, отдирая ее от любовника — совсем хилого и жалкого типа, который испуганно съеживается, — о, какое наслаждение врезать по его поганой семинарской роже!.. И Эйхарт впервые ужаснулся себе самому, почувствовав что-то вроде радости. Удовлетворения. Он не видел, как черный рыцарь его сна отступает в тень, и белые губы его смеются, смеются, смеются…

Темна душа человеческая; не всякому дано знать, какие глубоководные чудовища таятся в омуте его существа. Пришел день — недели через две после начала снов, — когда Эйхарт сам стал хозяином своего сна, и вошел в него, и разбил на части, схватив свою жену и силой возвращая себе свое. Я верну ее, беззвучно крикнул он, просыпаясь. Сердце его билось часто, как после тяжкого боя. Я верну тебя, Мария. Я узнаю правду про тебя и заберу тебя оттуда. Но если ты не верна мне, Мария, я… я не знаю, что мне останется делать.

— С этим нужно разобраться, — сказал он своему отражению в Мариином трюмо.

— И я помогу тебе, если будешь слушать меня, — ответило отражение, оправляя черную котту с белым гербом на груди. — Я укажу тебе дорогу. Ты только мне поверь. Доверься.

В эту ночь Макс проснулся в страшной истерике. Заснуть он после этого так и не смог и только утром, тихонько всхлипывая в кругу взволнованных взрослых, забылся непрочной дремой. Консилиум из бабушки, дедушки и еще одной бабушки — Марииной мамы, которую вызвонили по телефону — порешил показать ребенка детскому психиатру и в случае чего отправить его в больницу-санаторий на обследование.

Так на следующую ночь Эйхарт Юлий оказался в квартире один. Он уже не боялся черного рыцаря, спокойно попил чаю на пустой кухне и собрался идти смотреть свои сны, как вдруг в квартиру позвонили. Дивясь позднему визиту — было без малого три часа ночи, — он пошел открывать. За дверью было тихо и очень темно. Там ждал Повелитель Мух.

На этот раз герб его оказался внятен — большая муха, прикрытая плащом слюдяных крыльев. Крылья все время слегка трепетали, слоились и вздрагивали, отчего изображение расплывалось и делалось почти нечитаемым. «Ну, здравствуй», — сказал Эйхарт, не удивляясь уже ничему. Какая-то часть его сознания печально констатировала: «Вот ты и сошел с ума окончательно», но это было уже все равно. Он посторонился и дал ночному гостю войти.