Читать книгу "Капитан разведки - Сергей Донской"

– Почему? – оторопел Хват.

После непродолжительного молчания из трубки донеслось безрадостное признание:

– Оказывается, полеты над Москвой запрещены. Это в корне меняет дело. Я, например, хотел показать Кремль с высоты птичьего полета своему сынишке, Артемке. – Антоненко повысил голос: – Собирался оборудовать на крыше городского дома вертолетную площадку. Теперь все мои планы похерены…

Причина для разочарования у благодетеля «Феникса» могла быть только одна. Антоненко действительно намеревался использовать вертолет в пределах городской черты. Хват почувствовал себя рыболовом, с крючка которого вот-вот сорвется хищная рыбина. Охотником, из-под носа которого уходит добыча.

– Все это чушь собачья! – воскликнул он.

– Что ты называешь чушью? – возмутился Антоненко. – Мою задумку устроить посадочную площадку на крыше?

– Да нет же, – поспешил поправиться Хват. – Я о запрете на полеты над Москвой. Он не на всех распространяется.

– Неужели? – В этом якобы саркастическом вопросе прозвучало и плохо скрываемое любопытство.

– Есть рожденные ползать, а есть рожденные летать.

– И ты, разумеется, принадлежишь ко второй категории.

– Берусь доказать это сегодня же, – сказал Хват, в голове которого созрело довольно оригинальное решение проблемы. – Вы где живете?

– Зачем тебе это знать? – насторожился Антоненко.

– Хочу подать карету к вашему подъезду.

– Карету?

– Воздушную. Назовите место и время, и я подлечу на вертолете точно в срок.

– Любишь риск?

– Люблю щедрых хозяев, – сказал Хват. – Совершив самовольный вылет, я потеряю место пилота в «Седьмом небе», но зато получу место телохранителя владельца компании «Айсберг». По-моему, овчинка очень даже стоит выделки. Но получать я хочу не тысячу семьсот пятьдесят, а две с половиной тысячи долларов. Что скажете на мое предложение?

– Ну ты и жук, – протянул Антоненко, начавший осознавать, что у него появилась возможность обзавестись вертолетом бесплатно.

– Главное, что майский, а не навозный.

– Между ними есть разница?

– Один умеет летать, а второй только и делает, что носится со своим дерьмом, – бойко ответил Хват, не преминув добавить в уме: «В точности, как ты, Олег Григорьевич. Говнюком живешь, говнюком и помрешь, сколько одеколонами ни обливайся».

– Я живу в Седьмом Ростовском переулке, – медленно произнес Антоненко. – Это элитный дом, он там один такой на всю округу. Если ты не пьян, не обкурен и не белены объелся, то я готов подъехать к четырем. Успеешь?

– Давайте лучше к двум. Не люблю тянуть резину.

– А ты мне начинаешь нравиться, Михаил.

– Рад стараться, – дурашливо рявкнул Хват. – Разрешите выполнять?

– Разрешаю, – ласково произнес Антоненко, прежде чем отключил телефон.

«А ведь он действительно убежден, что обаял меня своими разглагольствованиями и посулами, – размышлял Хват, пригнувшись в седле мотоцикла, уносящего его в сторону Мячкова. – Всю эту зажравшуюся публику губит самонадеянность. Они даже не в состоянии предположить, что кто-то видит их такими, какие они есть на самом деле. Как же я ненавижу всех этих прожорливых тварей. И если имя им – легион, то очень скоро ряды этого легиона слегка поредеют».

Километры мелькали за километрами, а Хват все никак не мог решить, стоит ли поставить в известность начальство о своем намерении фактически угнать вертолет, принадлежащий авиаклубу «Седьмое небо». В конце концов он решил не звонить ни Реутову, ни тем более Васюре. Начнутся совещания, обсуждения. План Хвата подвергнется сначала тщательному анализу, а потом корректировке. Но кто подсчитает, во сколько новых человеческих жизней это обойдется? Нет, в данной ситуации терять время было нельзя. Его вообще никогда нельзя терять, время. Уж слишком стремительно оно летит. И обратного хода не имеет.

Закон мироздания.

* * *

Элитный дом в Седьмом Ростовском переулке проектировали для чего угодно, но только не для выполнения функций посадочной площадки, пусть даже для таких миниатюрных вертолетов, каким являлся «EXEC-162F». Почти целиком состоящий из балконов, гранитных цоколей, эркеров и застекленных поверхностей, он был покрыт настолько причудливой по форме кровлей, что сам Карлсон не сыскал бы на ней места для мягкой посадки.

«Интересно, а почему это Антоненко так волнует проблема полетов над Москвой? – думал Хват, совершая повторный вираж над домом. – Намеревается лично выгрузить взрывчатку в условленном месте? Вряд ли, к физическому труду он не приучен. Значит, собирается поручить тягать мешки мне. Если так, то жизни мне отмерено всего ничего. С одной стороны, обидно, но с другой – велика вероятность, что на поиски тайника мы отправимся вместе. Скорей бы».

Вот уже в третий раз облетая по кругу здание, выложенное из шикарного кирпича нежно-персикового цвета, Хват пытался обнаружить внизу присутствие своего заказчика, но подъездная площадка оставалась совершенно безлюдной, хотя часы показывали начало третьего. Плохо. Скорее всего, наиболее бдительные жильцы уже оповестили охрану о подозрительном вертолете, и за ним ведется самое пристальное наблюдение.

Хват выругался. Рация вертолета была отключена, но нетрудно было представить себе, что происходит сейчас в эфире. Разгневанные голоса диспетчеров пытаются докричаться до нарушителя воздушного пространства, грозя ему всеми карами небесными. Лютуют представители спецслужб, опасающиеся теракта, в том числе генерал Васюра, не ожидавший такого поворота событий. Может быть, об инциденте уже доложено президенту или министру обороны, и тогда за маневрами вертолета бдительно следят войска ПВО. Долбанут ракетой – и поминай как звали…

Пройдясь в двадцати метрах над площадкой перед домом, вертолет взмыл в небо, провожаемый взглядами десятков людей. Уличные зеваки задирали головы, прикрывая глаза от солнца, чтобы получше разглядеть механическую стрекозу, нарушившую покой квартала. Жильцы дома приникали к своим окнам из тройных стеклопакетов. Некоторые из них что-то возбужденно кричали в телефонные трубки. Их голоса были тревожными и пронзительными, как у чаек, обнаруживших, что облюбованная ими скала оказалась не такой уж неприступной.

Усиливая общее смятение, к дому подкатила фиолетовая «Вольво», похожая на обтекаемый баллистический снаряд, и с истеричным визгом притормозила возле пандуса, ведущего ко входу в элитный дом. Корпус автомобиля еще продолжал раскачиваться на подвесках, когда из распахнувшихся дверей выскочили двое охранников и, раскорячившись на манер заправских фэбээровцев, принялись целиться в небо из пистолетов, сжимаемых двумя руками.

– Он улетел, он улетел, шеф, – верещал один из них в портативный микрофончик, прикрепленный на уровне перекошенного рта. – Как меня поняли? Как поняли меня?

Второй молча глядел вверх; сустав его указательного пальца, положенного на спусковой крючок, побелел от напряжения.