Читать книгу "Спецназ Лысой Горы - Александр Прокопович"

Волк-великан тоже был тенью, огромной, сдохнуть, какой большой, но то, что стояло за ним, было большим настолько, что я просто не понимал, что именно я там чувствую. Я ударил, не целясь: все равно же я не знал, куда целиться. Ударил Олекса, маг, который знал свою силу, второй стрелой, для которой не нужны были ни лук, ни тетива…

Олекса попал. Внешне ничего не произошло, всё так же ко мне мчались трехметровые твари, все так же туша гиганта возвышалась на равнине, но связь их с тенью прервалась: теперь они были здесь сами по себе, и меч Ария уже скользнул мне в руку, чтобы закончить начатое.

Волки ломились навстречу, я должен был спасаться… Так было всегда, так не было сейчас. Я торопился, но в диаметрально противоположную сторону – мне нужно было к их папочке. Мимо первых я просто пробежал: они не сообразили, что со мной делать. Следующие и не пытались соображать – они просто старались попасть по мне – лапой, клыком, хвостом… Попадали под меч. Волки хороши в ближнем бою, другого они и не знают, но сегодня им не повезло с жертвой.

Алекс бы прошел не дальше второго. Алекса с мечом Ария – остановили бы уже у самого гиганта… Олекса же прошел, не оглядываясь, каждый раз парируя и ни разу не атакуя, чтобы, наконец, нанести первый удар – папа-волк взвыл, детишки почтительно замерли, чтобы не мешать. Я не пытался уклоняться, наступать и отступать, я пёр вперед, надеясь на то, что на обладателя таких размеров вряд ли вообще кто-то когда-либо пёр. Он меня задел, фактически, погладил – правую руку я просто перестал чувствовать, зато достиг пункта назначения – бесполезно быть быстрым, если ты уже пропустил противника под брюхо. Кажется, что-то такое было в биографии одного то ли Сигизмунда, то ли Сигурда, если не ошибаюсь, главной опасностью в моем положении было захлебнуться… Правда, там был дракон… Если бы мне сказали, что мой волк – это такой специальный дракон, – я бы поверил. Если бы мне сказали, что сейчас он ляжет на меня и раздавит, – я бы тоже поверил, поэтому я не стал дожидаться этого тяжелого во всех смыслах события – и откатился в сторону. Вовремя. Туша просела, и там, где только что был я, осели центнеры живого веса. Хотелось бы полежать, отдохнуть… Не в этой жизни. Волчьи чада решили, что всё-таки оставлять меня один на один с родителем было неправильно, и снова вступили в драку. Быть может, в другой ситуации я бы и не сделал этого, а сейчас просто не было иного выхода. Я запрыгнул на уже начавшую подниматься тушу и, дважды чуть не свалившись с нее, добрался до шеи.

У меня отличный меч, а папочка волк был большой, но все-таки не бронированный. Стрелой такую кожу не пробить, зато меч Ария резал её, не догадываясь о толщине и прочности. Гигант снова просел, но я работал, не обращая внимания на волкотрясения, мое дело – рубить, а дальше – уж как звезды встанут. Прыгать на шею батьке волки не решались, и я рубил до тех пор, пока не раздался хлопок, будто сотня заядлых театралов забрались мне под череп и все синхронно ударили в ладоши. По долине прошла волна теплого воздуха – и все кончилось. Чьи-то пальцы зажали фитиль, сотни волков перестали жить, на этот раз навсегда.

Я все-таки умудрился отойти подальше от уже начинавших пованивать туш, неизбежно привлекающих обреченных стервятников (знаю, видел), доковылял до кустов – и уже там упал. Сил не было ни на что, и я заснул еще до того, как моя голова коснулась лучшей в мире подушки – холмика, поросшего травой.

Проснулся я ночью от холода, обычного, не страшного – от такого спасает толстое одеяло. С одеялом у меня не сложилось, дальше спать было трудно и отчаянно хотелось домой. Так, что зажмуриться до боли – лишь бы снова вокруг камень родного города.

– Алекс?

– Ого. У меня получилось.

Не уверен, что кто-нибудь когда-нибудь так радовался Алисе. Этот хруст означал, что когда-то, еще в позапрошлом мгновении, у моей квартирной хозяйки были целые ребра – до того, как она попала в мои объятия. Я бы обнял каждый дом, каждый кирпич. Где этот отвратительный полковник Яковлев? – поцелую взасос. Под рукой оказалась Алиса, под рукой оказался мой город, просто потому, что маг Олекса решил вернуться домой. Магу нужно хорошенько отдохнуть и решить, что с собой делать дальше.

Глава двенадцатаяПоследнее чудо пророка

Миллионы попадают в зависимость от алкоголя, табака и рулетки. Единицы – от разума и совести.

Введение в общую наркологию

Киевская Корона могла быть какой угодно, но она никогда не была мягкой и всегда была последовательной. Если Великий Князь ошибался, то делал это с размахом и до упора. Пророка арестовали на следующий день после того, как наш отряд покинул город. Рота, пригнанная из армейских казарм и оцепившая квартал, в котором существовал Пророк, затемно выполнила функцию позорного караула – ни почестей, ни славы. Когда два гвардейца зашли в брошенный дом, Пророк поднялся с земли и пошел на выход, немного задержавшись на улице, чтобы солдатики Яковлева не отстали.

Кроме Пророка в доме не было никого, а дорога в подвалы Печерского Замка была трудна так, как бывает трудна прогулка по городу, застывшему на тонкой линии между «уже не ночь» и «еще не утро», – слишком громко стучат сапоги по брусчатке, слишком длинны и пусты улицы, слишком тихо в переулках…

Королевский Суд был краток и лишен фантазии, Пророка было решено повесить. Вешали в Киеве вдумчиво, так, чтобы каждый мог полюбоваться не только церемонией, но и ее последствиями. Меньше недели трупы не висели, и видны они были хорошо. По склону холма, поднимавшегося от Крещатика в сторону Печерска, вилась дорожка к мостику у самой вершины. Мостик шириной в десять ладоней вел на гранитную площадку – верх огромной колонны – монумента то ли забытой победы, то ли так и не обретенной свободы. Виселица, укрепленная на колонне, тоже была своего рода памятником – монумент во славу неизбежности наказания.

Мертвые в моем городе выше живых, во всяком случае – сразу после того, как веревка вытягивается вслед за тяжестью тела, а палач уже спустился с холма. Целую неделю.

Князь знал, что гладко всё пройти не может. Яковлев подготовился. Но Пророк поднимался по холму, и взгляды десятков арбалетчиков зря обшаривали близлежащие улицы. Первым шел палач, потом Пророк, следом два гвардейца. Площадь перед колонной была, как всегда в такие дни, заполнена добродушными киевлянами. Их не отпугивала вонь крещатицкого ручья и не особенно возбуждал тот факт, что сегодня будут вешать лекаря и Пророка. Всё как всегда.

Палач ступил на мостик и успел сделать два полновесных шага, прежде чем середина тоненькой дорожки над пропастью перестала быть. Тихая дешевая магия, от Пророка можно было бы ожидать большего, только палачу было достаточно и этого.

Он не был слабаком, но вытянуть на пальцах одной руки свое огромное, едва ли не двухсоткилограммовое тело он не мог, и дотянуться до обломков мостика второй рукой уже было тоже никак…

Толпа на площади зашевелилась сотнями рук – смотри, смотри…

Пророк сделал шаг вперед, еще шаг – и выхватил уже из воздуха руку палача. Выдернул палача, будто котенка, из полета к безжалостной мостовой. Руки внизу на площади упали. Пророк, оставив палача на уцелевшей части моста, сам сделал еще два шага по пустоте. Сделал естественно, что возьмешь с юродивого, и прошел там, где положено было падать. Только Пророк не упал.