Читать книгу "Дитя мрака - Берге Хелльстрем"

В комнате сильно пахло дымом.

Они сняли комбинезоны, но не успели ни сменить белье, ни даже принять душ. Кожа, волосы, дыхание — все пропахло дымом, въедливым, неистребимым, и даже здесь, в собственном кабинете Гренса, спасу не было от любопытных.

— Оставь дверь открытой.

Ларс Огестам сидел на том же диване для посетителей, что и Свен Сундквист, но на другом конце, нарочито подальше от источника вони.

— Захочу и закрою, черт возьми!

Казалось, в комнате ощутимо блуждает сила, власть, недоумевающая, как ей распределиться, а может, и перераспределиться, иной раз случается и такое, вот в чем дело.

— Не знаю, Гренс, возможно, ты не замечаешь, но от вас обоих воняет.

Свен Сундквист беспокойно поерзал на мягком диване, глядя на напряженные плечи Огестама, на безучастную спину Гренса и понимая, что это — начало спора, в котором комиссар потерпит поражение. Так бывало нечасто, но Эверт далек от душевного равновесия, нервы у него на пределе, он, как никогда, агрессивен, даже ближайшие сотрудники раньше не видели его таким. Словно и сила его, и авторитет улетучились в тот миг, когда он впервые услышал про обострение у Анни. Раздетый, перепуганный, он был сам не свой и судил сгоряча.

Прокурор вскочил с дивана и принялся сновать по кабинету, наигранно спокойным голосом он обращался к Гренсу, буравя взглядом его затылок:

— Я обеспечил тебе разрешение.

На улице гулял ветер, задувал в открытое окно.

— Надеялся на тебя, на твою интуицию и чутье.

Эверт Гренс обернулся. Свен явственно почувствовал злость, проступившую в складках на его лице, на левом виске запульсировала жилка, он некрасиво поджал губы, не желая отвечать.

— Гренс, тебе предоставили отряд быстрого реагирования. Людей, их опыт, снаряжение. Восемьдесят человек, чтобы найти убийцу. — Расхаживая по кабинету, Огестам поднял палец. — Ты блокировал полквартала в центре Стокгольма. — Теперь уже два пальца угрожающе наставлены на пожилого мужчину. — Тебе…

Эверт Гренс шагнул вперед:

— Ты в моем кабинете!

— …тебе предоставили все, что только можно. — Три пальца. — Итак, Гренс… где убийца?

Большой, грузный комиссар криминальной полиции и заметно меньший ростом, субтильный помощник главного прокурора смотрели друг на друга если не с ненавистью, то, по крайней мере, с неприязнью.

Эверт Гренс сделал еще шаг вперед:

— Под землей.

Они держали дистанцию. Огестам продолжал смотреть на комиссара, хотел ответить, но Гренс добавил:

— В самом прямом смысле. — Рот все так же кривился в злой гримасе, Гренс готов был испепелить угрожающе поднятые пальцы, костюм с галстуком под цвет, тщательно причесанные волосы. — Там, где ты никогда не бывал.

Лео лег на пол, успокоился, впервые с тех пор, как распахнул дверь их комнаты и крикнул ей, чтобы она поспешила. Янника провела рукой по его волосам, в глубине своего существа она чувствовала тепло и доверие, не часто он позволял ей гладить свой лоб, свои щеки.

Оба долго стояли у большого окна, смотрели на двор Фридхемской школы и обычно тихие улочки, которые у них на глазах заволакивало иссиня-черным дымом, на усталые, кашляющие фигуры в белых касках, вылезавшие из колодца. Все это время Лео был напряжен, но держал себя под контролем; запалив костер, он нанес ответный удар, в темноте сжимал ее руку, заставлял ползти по полуметровому проходу, защищал ее, а она, пока они стояли здесь, наблюдали за происходящим, рискнула на минутку закрыть глаза и опереться на его плечо, меж тем как дым рассеялся и люди разошлись. Они сумели уйти. Скрылись. Однако ж он словно бы не мог остановиться. Его маниакальное состояние еще не насытилось гонкой и возбуждением. Когда они снова спустились в нижний коридор здания, на склад, где уже побывали, Лео бессвязно бормотал, бросался на стены и непрерывно дрожал, как никогда.

Она осторожно провела ладонью по щеке к подбородку, острая щетина колола пальцы. Он лежал на полу, и пусть полежит еще некоторое время.

Едва они открыли дверь складского помещения, как Лео принялся перетаскивать школьные столы и громоздить их один на другой во всех четырех углах, строил заграждения Из пыльных стеллажей и двигал стулья с места на место, пока не опробовал и не отверг все позиции. Она пыталась успокоить его, несколько раз даже крепко хватала за руку, хотела остановить, но он не слушал, а сил у нее не хватало. В конце концов она примирилась с тем, что все время знала: другого способа, кроме химии, нет. Поэтому тихонько шмыгнула в туалет, который мимоходом приметила в темном коридоре, и наполнила водой две пластмассовые кружки, взятые с полки на стене. Потом достала из кармана нижних брюк собственную упаковку могадона, вылущила четыре таблетки, раскрошила в одну из кружек и трясла ее, пока порошок не растворился. Лео не заметил ее отсутствия, он был горячий, потный и не раздумывая благодарно взял кружку и выпил то, что она ему дала.

Ее ладонь по-прежнему лежала на его подбородке, щетина чуть покалывала, когда он с улыбкой смотрел на нее.

Еще через полчаса после того, как он выпил кружку, пришла усталость, и химия начала действовать у него внутри. Мало-помалу он перестал метаться, сперва перешел на шаг, потом несколько раз остановился, медленно дыша, и наконец лег — ноги обмякли, руки безвольно упали. Она легонько касалась ладонью его лица, пусть чувствует, пусть привыкает. Скоро они уйдут отсюда, вернутся в комнату, которая уже несколько лет была им домом. У них есть час, только час, потом он рухнет без сил и будет спать, столько же, сколько бодрствовал. Двое, а глядишь, и трое суток, после чего проснется обычным человеком, по ту сторону безумия, на несколько месяцев, до следующего раза.

Комиссар Хорст Бауэр из Федерального управления уголовной полиции покинул висбаденский офис в три часа пополудни. Короткий автомобильный переезд до Франкфурта-на-Майне, потом ближайший рейс «Люфтганзы» до Стокгольма. Четыре часа спустя он в сопровождении шведского полицейского в форме прошел через паспортный контроль в Арланде, после чего был доставлен на ведомственной машине в столицу, в Крунуберг.

Марианна Херманссон дала бы ему лет шестьдесят.

Густая серебряная шевелюра, одет, пожалуй, в слишком дорогой темный костюм, фигура стройная, жилистая, какую приобретают с возрастом некоторые мужчины.

— Кофе?

Он улыбнулся:

— Нет, спасибо.

— Чего-нибудь другого?

— Я съел в самолете два резиновых бутерброда, пока достаточно.

Она изучала его в тишине, которая наступала всякий раз, когда кто-нибудь входил в открытую дверь ее кабинета, и оба усаживались, ожидая, кто первым заговорит.

Немец молчал.

Нагнулся, открыл портфель, стоявший у его ног.

Темный конверт формата А-4. Одну за другой Бауэр вынимал фотографии, раскладывал на столе. Черно-белые, крупнозернистые, некоторые мутноватые. Ракурс и фон говорили о том, что это увеличенные кадры с камер наблюдения.