Читать книгу "Козни колдуна Гунналуга - Сергей Самаров"

— Не плачь, друг, никому я тебя не отдам, — твердо сказал сотник. — Они просили человека, но ты — нелюдь, и я духом умерших своих родителей поклялся, что у нас такого человека нет. И я сказал правду. Свеи поставили условие. Если мы человека Извечу не отдадим, через час нас атакуют. А у нас нет человека Извечи, у нас есть только маленький и добрый нелюдь Извеча…

Откуда-то из задних рядов вышли вдруг причальный нелюдь Хлюп и гном Хаствит. Хлюп обнажил свой большой нож, Хаствит держал топор перед грудью, и оба молча встали рядом с Извечей, словно показывали, что не отдадут собрата никаким дикарям свеям.

— Дядюшка Овсень, чтобы вас пропустили, отдай, — сказал вдруг сам маленький нелюдь и заплакал от собственных слов сильнее. — Я все стерплю, а ты тетушку Всеведу спасешь.

— Ну-ну… — сказал Овсень, широко улыбаясь. — Ты — последнее, что у меня от дома осталось. Никому не отдам. И Всеведа такого мне не позволила бы. А хозяйку дома всегда слушаться след. А на Добряну посмотри! Она всем свеям готова горло перекусить за тебя.

И сотник Большака шагнул в круг, протягивая маленькому самоотверженному нелюдю свою ручищу для рукопожатия:

— Мой меч, Извеча, к твоим услугам… Мы сумеем тебя защитить…

И, несмотря на улыбку, сказал очень серьезно, а потом не выдержал и снова захохотал. И другие захохотали. Страха свеи не вызвали ни у кого, несмотря на свое численное преимущество. Только один Ансгар хмурился, слишком уважая своих ближайших соседей. Ансгар считал, что недооценивать такого противника — большое легкомыслие. Он не считал русов людьми легкомысленными, но полагал, что те просто не понимают, насколько серьезный противник выступает против них. И потому, когда вои разошлись, чтобы приготовиться к бою, юный конунг остался с Овсенем один, надеясь повлиять на сотника своим авторитетом, который Ансгар уже чувствовал.

— А на что тебе нужен этот нелюдь? — спросил он нарочито насмешливо. — Может, лучше отдать и спокойно плыть дальше. Шведов слишком много. Мы половину своих людей можем потерять, да и то едва ли справимся. Я понимаю, что такое память о доме, но потерять все из-за какого-то нелюдя… По-моему, это слишком.

Сотник посмотрел на конунга долгим и внимательным взглядом, полным сожаления, вздохнул печально, но ничего не сказал. А Ансгару от этого взгляда почему-то стало вдруг стыдно…

* * *

Костер развели небольшой, и скоро смола в маленьком котле уже начала зловеще булькать.

Велемир обмотал наконечники нескольких стрел паклей и пропитал паклю жидкой смолой, приклеившейся и к самому наконечнику, и к древку. Свой лук десятник подготовил заранее, сменив костяной прозор на стальной и установив прицел кузнеца Даляты. И даже, прикинув на глазок расстояние до драккаров, выставил маленькую стрелку прицела на самую крайнюю отметку. Потом погладил пальцами лук и что-то прошептал ему, и сам прислушался. И повторил это несколько раз. Со стороны посмотреть, произошел настоящий разговор. Десятник, кажется, этим разговором остался доволен. Общий язык со своим луком он находил легко.

Все было готово. Но пришлось ждать сигнала от ушедшего в скалы Живана. И сигнал скоро пришел. Стрела пропела над фьордом свою птичью мелодию и уткнулась в песок в стороне от воинов. Расстояние было все же слишком большим, чтобы стрела пролетела над головами.

— Живан подготовился. И нам пора начинать, пока свеи с места не сдвинулись. Поджигай… — решительно и громко скомандовал Овсень на выдохе.

Первую стрелу Велемир поджигал сам. И делал это почти торжественно, с уважением и к огню, и к стреле, словно ритуал какой-то соблюдал. Об уважении десятника к своему луку и говорить не стоило. Пакля, пропитанная горючей смолой, вспыхнула быстро и зашипела. Только дав огню разгореться, чтобы в полете воздух не сбил пламя, Велемир быстро наложил стрелу на лук, натянул тетиву и выстрелил, казалось, совершенно не прицеливаясь. А гном Хаствит уже протягивал ему следующую, уже горящую стрелу, которая полетела в сторону драккаров через несколько мгновений. И так, одна за другой, пронеслись над водой все подготовленные стрелы…

Еще не видно было результатов стрельбы, но, когда стрелы с паклей кончились, Овсень дождался реакции самого Велемира, и по его лицу понял, что десятник своим результатом доволен. Значит, дело сделано, и бой уже начался.

— К ладьям! — скомандовал сотник. — Отплываем… Атакуем их на воде…

— Нельзя… — громко возразил более опытный в морских боях Большака. — Драккары загорятся, при встрече нас подожгут… По берегу идем, к Живану… Свеи только в одну сторону с судов бежать могут… И до нас им не доплыть…

Действительно, второй берег пролива представлял собой монолитную скалу, и была она слишком отвесна и высока, чтобы на нее можно было бежать с горящих судов. Значит, высаживаться свеи могут только туда, куда уже выдвинулся со своими воями и стрельцами Живан. Но сорок девять человек, даже учитывая крутизну берега и трудность подъема, едва ли смогут сдержать высадку шести сотен, и потому Живану нужна срочная подмога.

— А если они сюда поплывут?.. На горящих… — беспокоился Ансгар.

— Не успеют. Это абсолютно точно. Сгорят раньше, — категорично высказался Большака. — Но ты, Овсень, гони туда. Я со своими здесь еще немного постою. На случай, если хоть на одном драккаре пожар потушат. Если не потушат, к вам двину. Все равно мои вои пешие.

Однако здесь Овсень показал, что в сухопутных сражениях опыт уже на его стороне.

— Нет. Тогда ты гони туда со своими. Я здесь подожду, и, если свеи не двинутся, смогу быстро к тебе верхами присоединиться и даже обогнать, а если будет надобность, встречу их здесь и просто сомну лосями при высадке. Мои лоси к огню привычны и только в боевой раж от пламени входят. Так будет надежнее.

Большака легко согласился с таким вариантом. Два сотника каждый в своем деле толк знали и уступали друг другу там, где один чувствовал преимущество другого.

— Драккары загорелись… — сообщил Ансгар. — Все шесть. И паруса горят, и борта. Едва ли смогут потушить…

* * *

Десятник Живан был опытным воем, хотя в больших сражениях участия и не принимал, да и сражений таких в землях русов и родственных им словен выпадало немного, разве что когда два братских народа воевали один против другого. Но и тот опыт, что был у Живана, позволил ему с ситуацией разобраться, и он сразу выбрал удобную позицию за грядой камней, откуда хорошо были видны драккары, и расстреливать свеев можно было сверху вниз, для чего даже не нужны были мощные стрелецкие луки. Конечно, это была и опасная позиция, потому что находилась слишком близко к драккарам. Более того, по склону можно было бы подняться и до самой позиции русов. Была еще площадка выше, где тоже можно было устроиться, но на верхней точке берега все сорок девять воев Живана просто не поместились бы, да и стрелять оттуда было не слишком удобно — громадные камни нижней площадки ограничивали обзор с верхней. И Живан предпочел бой обоюдоопасный, при котором он мог бы нанести противнику самый большой урон, хотя и сам при этом рисковал. В таких боях, как правило, победу празднует тот, у кого дух сильнее, кто готов умереть, но не отступить.