Читать книгу "Расшатанные люди - Нана Рай"

это. А скорая, как обычно, едет так долго. Даже ее истерические крики в телефон, что человек при смерти, вряд ли подстегнули медиков. Остается уповать на то, что больница совсем рядом. И что у скорой найдется свободная машина.

Юлиана еще раз оглядывает мужа и впервые замечает в его нагрудном кармане сложенный вдвое лист бумаги. Она вытягивает его двумя пальцами и видит слово «Гроссмейстер». Сердце делает сальто.

Звенит домофон. Господи, неужели случилось чудо и скорая проскочила все светофоры? Юлиана срывается с места и открывает двери подъезда. Внизу раздается писк магнитного замка, слышится топот.

Юлиана прячет письмо в карман. Потом, все потом.

Дальше все происходит как в тумане. Медики кладут Илью на носилки и спускаются на лифте, а Юлиана, спотыкаясь на каждой ступеньке, едва добирается до первого этажа и садится в карету скорой помощи.

Ее заваливают вопросами, но что она может сказать? Что ее муж исчез, а она даже не попыталась его найти? Конечно, тут не обойтись без полиции. Да, Юлиана расскажет все, что знает. Но не сейчас. Сейчас спасите Илью. Он умирает…

В больнице она оплачивает отдельную палату, за которую приходится выложить круглую сумму. В ковидное время отдельная палата – роскошь. Весьма популярная роскошь, если главврач больницы закрывает глаза на лежащих в коридорах больных ради возможности заработать.

Вновь тянутся томительные часы ожидания. Юлиана сидит на обшарпанной кушетке в коридоре. До нее доносятся кашель, хрипы, но она словно выпала из реальности. Лишь изредка машинально поправляет маску на лице и вдыхает смешанный запах медикаментов. Ждет, когда ее пустят к мужу, и пытается дозвониться до Лидии, но та недоступна. После десятой попытки Юлиана сдается.

Она дождалась. Уже рассвело, когда ее отводят в палату. Она комкает в руках письмо от Гроссмейстера, которое уже успела прочитать, и жалеет, что не сделала этого раньше. Тогда она не волновалась бы о том, выживет Илья или нет.

«Юлиана, здравствуй.

Мы с тобой еще не встречались, но я знаю о твоей жизни столько, что мне кажется, я тебя вырастил. Кое-чего не знаешь даже ты. А сейчас хочу открыть тебе маленький секрет, связанный с твоим мужем. Кстати, как он? Надеюсь, ему уже лучше.

Я не хотел, чтобы с ним все так вышло. Но он нарушил правила игры, решив рассказать тебе правду. А ты была к ней не готова. Поэтому мне пришлось забрать его память, так что не удивляйся, что, очнувшись, Илья тебя не вспомнит. Я похитил его воспоминания…»

После этой фразы Юлиана вспомнила Марию. Оказалось, ее история связана с историей Юлианы гораздо теснее, чем думали они обе.

«…Правда, не знаю, все ли. Но последние годы он точно забыл. И тебя вместе с ними.

А еще у меня его мать. Ты ведь пыталась позвонить Лидии? Так вот, она – моя гостья. Не стоило ей приходить к тебе с той фотографией. Я надеялся припугнуть Лидию, но не учел ее боевой характер. Память твоей свекрови мне тоже придется подкорректировать. Если она выживет (а мои опыты довольно непредсказуемы), я верну ее вам с Ильей почти целую и почти невредимую…»

Манера маньяка писать о пытках, как о погоде, выводит Юлиану из себя. Как можно быть таким самодовольным, когда от твоих рук страдают люди? Причем этот негодяй выражается так вежливо и вычурно, будто они находятся на светском приеме в окружении сливок общества.

«…И не рассказывай обо мне полиции. Не люблю светиться, сама понимаешь. Если на Лидию тебе наплевать, подумай о Лизе и ее беззащитных детках. С ее дочерью я успел познакомиться. Милая девочка, совсем как ты…»

Юлиана простонала ругательство, понимая, что Гроссмейстер крепко держит ее за горло.

«…А теперь – десерт. Знаешь, чтобы вынудить всех разыграть этот провинциальный спектакль, пришлось изрядно потрудиться. Особенно с твоим мужем. Заставить его сотрудничать было нелегко, ведь он так тебя любит. И правда любит, даже несмотря на то, что сделал. А сделал он нечто ужасное.

Я был вынужден вплотную подобраться к его матери, этой увядающей кокетке. Но игра стоила свеч. Она покаялась мне в своих грехах, благодаря чему я смог договориться с Ильей. Но он пошел против правил. Жаль, жаль… Я ведь считал, что он сильный мужчина и с ним точно не возникнет проблем. Потому что как иначе они с Лидией смогли бы отравить твоего отца, а затем бесстыже лгать тебе в глаза целых два года? По сравнению с ними я – божий одуванчик…»

На этих словах Юлиана стиснула письмо. Буквы стали расплываться перед глазами, но она продолжала читать, хотя каждое слово вонзалось в нее, будто нож.

«…Лидии пришла в голову чудная идея подмешать твоему отцу в пищу ядовитые грибы – бледные поганки. Они действуют чрезвычайно быстро, и их трудно обнаружить в крови. Никто так и не понял, что твоего отца отравили, даже он сам. Лидия так хотела, чтобы юридическая фирма принадлежала ее сыну, что была готова на все. Вот только она думала, что ты отпишешь Илье ненужный тебе бизнес, но просчиталась. Потому что любящий муженек был не готов причинить тебе вред. От такой заботы веет гнилью, не правда ли?

Здесь мое письмо заканчивается. Я и без того рассказал тебе больше, чем нужно. Дальше решай сама.

Очень жаль, что мой эксперимент провалился. Я вложил в тебя столько сил и труда, а итог оказался прискорбным. Но я все еще не теряю надежды поставить новый опыт. Поэтому…

С нетерпением жду встречи.

Твой Гроссмейстер»

Юлиана стоит перед койкой Ильи, а перед глазами от ярости пляшут красные круги. Ей хочется выплеснуть на него всю злобу, ненависть, но, когда муж поднимает веки, она читает в его голубых глазах непонимание.

– Где я?

В этом вопросе столько боли, что даже при большом желании она не может заподозрить Илью в притворстве. И не поверить письму тоже не может. Ведь это все объясняет: Илья боялся, что она узнает правду, поэтому лгал. Убийца ее отца – ее собственный муж.

– Ты правда ничего не помнишь?

Кажется, она смотрит ему в душу, исследует самые темные уголки его сердца, но там лишь пустота. Пустота сквозит и у него во взгляде. Пустотой пропитаны слова мужа. Нет больше Ильи – весельчака и задорного парня, который когда-то за руку вывел ее из бездны отчаяния. Перед ней потерянный человек – без прошлого, без имени.

– Ты знаешь, кто я? – с надеждой спрашивает он, и в душе Юлианы шевелится