Читать книгу "Записки нечаянного богача 2 - Олег Дмитриев"

же величина, фигура! — не унимался Лорд, будто нарочно дразня меня.

— У нас в детстве говорили: «Чем больше шкаф — тем громче падает». В крайнем случае просто по морде ему настучу. Со школы такого жгучего желания не испытывал, надо же? — я удивлял сам себя. Но внутренний реалист спокойно согласно кивал, сложив руки на груди. И его убежденность вкупе с моей воодушевляли.

А дальше Ланевский, пытаясь сохранять спокойствие и присущий титулу индифферентный вид, поведал мне некоторые детали биографии Анатолия. Вышло как по заказу. Я такое видел в одном из своих любимых фильмов «Легенда о рыцаре» с Хитом Леджером. Там помощники «заряжали» его на поединок, рассказывая всякие гадости про противников, с их слов — почти правду. Лорд сообщил, что по слухам, которым он склонен доверять, на своих «мероприятиях» респектабельный господин из телевизора склонен предаваться «половым излишествам» — вот прямо так и сказал. На одном из предыдущих раутов даже скандал случился, когда супер-пупер-председатель возжелал лишнего от одной из специально набранных сотрудниц того самого срамного шатра, что мне тогда сразу не понравился. Чем уж можно было отвратить от денег профессионалку по части ласк и ублажения, Серега не знал, но детали были не так важны, и тем более наверняка отвратительны. И план, до того эфемерно витавший над удивленными реалистом и скептиком, стал обрастать деталями и набирать вес на глазах. Все подробности Лорду я не сообщал. Но не из недоверия. Просто боялся сглазить. Договорились ехать вместе, а чтоб сразу не «палить» Ланевского, он обещал арендовать машину с водителем из какого-то премиум-сервиса, который был популярен среди богатых. Я только протяжно вздохнул. От привычек и образа жизни настоящих богачей нечаянный я по-прежнему был страшно далек, как те революционеры из узкого круга — от народа.

Успокоившийся и смотревший на меня теперь как на иллюзиониста, ожидая любых неожиданностей, Серёга рассказал коротко о делах. Санаторий на следующей неделе сможет принимать гостей. До запуска аэродрома оставалось потерпеть чуть дольше. Договорились, что первый борт с детишками и мамами полетит через Якутск. Да, долго. И дорого. Но «то бензин — а то де-е-ети!» — оборвал я причитания моего банкира с интонацией незабвенного Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи». Посмеялись вместе. Но слово о том, что о рейсе, гостинице и культурной программе для ребят он уже на этой неделе договорится с младшим Кузнецовым я с него взял. Ударили по рукам и разошлись.

День разгорался не на шутку. Пока мы сидели в полутемном кондиционируемом помещении Сатана раздул над Москвой солнце так, что начал плавиться асфальт, явно не ждавший от второй половины августа такой подлости. Я прикурил, найдя в кармане зажигалку, хотя, кажется, мог бы и от любого чугунного фонарного столба. На этой улице они были выкрашены в радикально черный цвет, и воздух от жары заплетался вокруг них кружевными узорами, как на крупных мыльных пузырях. Телефон в кармане заиграл чудесную музыку Алексея Рыбникова из фильма «Тот самый Мюнхгаузен». Значит, Барон добрался до связи.

— Здоро́во, друже! Говори, — поприветствовал я Андрюху.

— Волк, это шандец, помноженный на кабзду, и всё это в кубе! — заорала трубка мне в ухо голосом излишне возбуждённого друга.

— Спокойнее, Барон, к чему эти математические термины? Я от них скучаю, тебе ли не знать? Давай факты, сухо и тупо, — для восторга было не самое подходящее время.

— Я отправил тебе на почту все бумаги, фото и видео. За такое кино Голливуд душу продаст, зуб даю! — ажиотаж с него спадал медленно, нехотя.

— Нет у Голливуда души, как у революции — конца. Давно заложили под процент, одни деньги на уме, тьфу. Ленина на них нет, — посетовал я на зарубежных деятелей искусств.

— Тьфу, да… Тьфу, да не сбивай ты! — возмутился Барон, — я завтра буду в Москве, будем думать, как оформить твой Клондайк. Хотя, думаю, он там и рядом не валялся. Возьми меня к себе начальником экспедиции, Дим? Я бесплатно готов работать, клянусь! Ка-а-ак же я по этому всему скучал! — да, такого счастья в его голосе я не слышал с тех пор, как дочка у них родилась.

— Бесплатно только мухи плодятся. Гляди, Сереге Ланевскому такое не ляпни — всю парадигму ему доломаешь окончательно, что там после меня осталось.

Мы условились встретиться в аэропорту и сразу махнуть к золотому деду Владимиру Ивановичу. С Володей бы не забыть договориться в суете. А, так Лорд же с нами поедет, точно! Вот пусть у него и трещат мозги, мне и так было, чем заняться. Отбил сообщение тут же, пока из головы не вылетело. Так бывает, когда мыслей слишком много — непременно какая-то да затеряется. Подходя к Радже, еще раз мысленно похвалил себя за выбор — классный он, все-таки. Даже скептик рассматривал машину с явным одобрением, совершенно для него нехарактерным. В салоне было ожидаемое пекло, поэтому я запустил двигатель, с улыбкой послушав его солидное урчание, врубил на всю климат-контроль и вышел, отойдя под стену, в тенек. Там было так же жарко, как и на всей остальной улице, но хоть солнце не резало глаза и не норовило отоварить прямо по башке.

— Тёма, привет! — с несвойственным моменту энтузиазмом начал я, набрав Головина.

— Опять влип, бедолага? — ну что за привычка у него сразу брать быка за рога? И твердая уверенность в том, что если я позвонил — дело табак.

— Пока нет, но к вечеру стопроцентно влипну, да так, что мама не горюй, — уверил его я, но тут же спохватился, — стоп, или ты что-то знаешь, чего я не знаю?

— Смотри, я тебя расстрою, наверное, Дим, но я очень дохрена знаю того, о чем тебе даже догадываться не стоит. Но про конкретно сегодня — по моим данным пока все спокойно, тьфу-тьфу-тьфу. Да, поздравляю с покупкой! Шикарный аппарат, вечный!

— Спасибо! Сам не нарадуюсь — глаз не отвести, нравится он мне. Кстати, раз уж ты сам поднял тему техники, скажи мне — бывает такая хреновина, которая вырубает всю аудио- и видеозапись в радиусе метров пятидесяти? Чтоб с гарантией? — перешел к делу я.

— В шпионов решил поиграть, Джеймсбондушко ты наш? В разведчики-штурмовики скучно уже? — в голосе Артема явно слышались вполне объяснимые нотки пренебрежения к дилетантам со стороны признанных авторитетов и экспертов.

— Не, я — на трубе