Читать книгу "Отомстить или влюбиться - Оксана Алексеева"

уже у меня. Давай поставим границу? Не приезжай. Встретимся на улице. На пять минут. Мне нужно только пять минут.

Сердце заныло. Но он ошибается, что такая граница вообще возможна. Если я сейчас дам слабину, то Рома почти мгновенно окажется рядом и заставит забыть обо всем. И сам забудет. А завтра я уже не смогу давить в полную силу. А я, Зевс Олимпийский, должна принимать решения. Я, правитель Королевства, я… у меня ведь нет выбора.

– До завтра, Роман Михайлович. Завтра я не стану тебя жалеть.

– Не жалей, Лариса Сергеевна, это последнее, чего я от тебя жду.

Второе собрание подряд начиналось в гнетущей атмосфере. Денис приехать не смог, но ассистенты подключили видеосвязь. Последними в зал вошли родители. Под руку. Получается, они хотя бы между собой договорились…. А вдвоем они непобедимы.

Я сидела на месте отца, он без слов прошел дальше. Пытаясь разгадать его настроение, я вглядывалась в лицо… и отец выглядел спокойным. Вполне возможно, что мама добилась не только перемирия между ними, но заставила взглянуть на ситуацию под другим углом. Мне очень-очень нужно, чтобы так и было! Отцовское спокойствие придало сил и мне:

– Извините, что оторвала от дел, но до пресс-конференции надо решить некоторые принципиальные вопросы. Мы не можем в пятницу объявить одно решение, а через неделю другое – компания и без того в шатком положении.

Дождалась кивков и полной заинтересованности. На Рому старалась не смотреть вовсе, чтобы не сбиться с мысли. Ничего из запланированного я не согласовывала ни с Денисом, ни с Алексеем – хотелось создать настоящую дискуссию. Без коалиций, сбитых заранее. Только так можно действительно обсуждать, а не ставить ультиматумы.

– Юридический отдел предоставил довольно оптимистичные прогнозы, и вопросы с кредиторами почти закрыты, но цена акций продолжает падать, а инвесторы ожидают хоть какой-то стабильности. Если иски будут остановлены и больше никто не станет нагнетать обстановку, то, по прикидкам планового отдела, мы уже через семь месяцев компенсируем убытки. Вопрос в том, готовы ли присутствующие сделать для этого все возможное.

Теперь мне пришлось посмотреть прямо. Рома, откинувшийся на спинку стула, выглядел задумчивым:

– Речь, как я понимаю, обо мне. Ладно. Мои специалисты дают другие прогнозы – например, со дна можно поднять еще пару дел, очень схожих с делом моего отца. И тогда через семь месяцев о «Бергман и Ко» никто уже не вспомнит.

Надо отдать отцу честь – он смог промолчать, только нахмурился и смотрел на Рому исподлобья. Выдрин начал возмущаться, но того утихомирил Тавригин. И сразу поддержал меня:

– Роман Михайлович, о том и речь! Никто не сомневается, что вы можете создать еще море проблем. Лариса Сергеевна потому и завела этот разговор. Давайте в узком кругу обозначим позиции и придем уже к какому-нибудь соглашению!

Я с облегчением улыбнулась менеджеру. Он сразу уловил основную идею и не разозлился, что я ничего не обсудила с ним. Рома посмотрел на меня, прищурился – никаких искр во взгляде:

– Ну, с меня не убудет, если я послушаю, что вы готовы предложить взамен… Лариса Сергеевна.

Последнее все-таки прозвучало с сарказмом. Я вдохнула.

– То же, что раньше, но остальные не знают, – окинула напряженным взглядом присутствующих. – Я предлагаю пойти на дробление компании – отдать Поларским всю фармацевтическую линию. Роман Михайлович, это лучшая сделка, на которую вы можете рассчитывать. И давайте прекратим войну на истощение…

Конец фразы утонул в поднимающемся гаме. Отец заорал сначала на меня, а потом с таким же гневом отвечал что-то матери. Тавригин на пару секунд окаменел и потом выдал, окончательно меня ошарашив грубостью:

– Дура! Слишком много! Ты что, вообще не видела финансовые отчеты? Фармацевтика дает шестьдесят девять процентов чистой прибыли! Дура!

Все даже с мест вскочили, только я и Рома продолжали сидеть. Он задумчиво рассматривал свои пальцы. И ведь не отказался сразу. Я решила, что это хороший знак:

– Видела, Алексей Алексеевич! И еще смотрела пессимистичный прогноз планового отдела! Если мы сейчас прекратим распри, то через полгода запустим свои линии. Через два с половиной вернемся к той же прибыли. А вот продолжая бессмысленное истощение последних резервов, мы…

Тавригин внял за секунду и тут же заорал на Рому, будто тот уже дал согласие:

– Только Ярославский и Новосибирский филиалы! Почти восемьдесят процентов производства, не больше!

Смешно смотреть, как он торгуется с тем, кто и все сто процентов фармацевтики без особенного желания рассматривает. Но внимание привлекла шумная перепалка отца с Выдриным. Последний неожиданно оказался на моей стороне… и уже через минуту я поняла, какую грандиозную ошибку допустила:

– Правильно она говорит! Разделить давно пора! Далеко не только Бергманы вкалывали тут столько лет, пусть и другие получат свою долю!

– Да ты… сукин сын! – орал отец еще громче. – Вы тут с катушек все слетели?!

– Делим! – не слышал его Николай Иванович. – Пусть щенок забирает фармацевтику и катится псу под хвост! А я давно заработал сектор бытовой химии.

У меня по спине пробежал мороз. Алексей теперь кричал наравне с ними:

– А канцелярку давайте просто бездомным подарим, раз она никому не нужна! Или канцелярку Денис заберет, когда у него отнимут филиал? Вы спятили! Лариса, ты что делаешь?!

Теперь и я поняла, что прокололась по всем фронтам: если Роме отдать хоть малую часть, то я создам прецедент! После этого каждый крупный акционер будет вправе потребовать долю, пока Королевство не разлетится по кускам в разных направлениях. Я встала, но не знала, что сказать. Нужно вынести на голосование! И официально признать себя идиоткой. Я считала в уме голоса, но никак не могла сосредоточиться. Рома поднял голову и улыбнулся, но в улыбке не было и грамма веселья:

– Я отказываюсь, – сказал он и повторил громче, чтобы каждый расслышал: – Я отказываюсь! – Потом посмотрел на меня, и я вдруг ясно поняла, что он изменил свое решение только что: – И голосую против разделения компании.

– Восемь процентов против, – облегченно сказал отец и рухнул на стул. Он, как и мама, был вынужден скинуть больше акций, чем раньше планировалось. Как раз этим мы закрыли последние долги и спасли дом.

– Два с половиной процента против. – Тавригин вытер пот со лба. Я была уверена, что он поддержит выделение доли Роме, но раз сам Поларский отказался, то и Алексею воевать не за что.

Их поддержали все, кроме Выдрина. Интересно, Рома осознанно спас меня? Или ему просто не нужна фармацевтика? Но ведь он заодно спас компанию моего отца… Сейчас он мог одним решением отомстить за все старые обиды.

Да, ну и устроила я цирк. Дальше будет сложнее… особенно после того, как Рома сделал огромный шаг навстречу. Голос дрожал, но я пыталась говорить твердо:

– Большинством голосов принято, что производственные линии «Бергман и Ко» не разделяются, – я судорожно вдохнула. – Тогда выношу на голосование отстранение Романа Поларского от участия в совете директоров в соответствии с пунктом «о действиях против интересов компании». Он и не отрицал, что… – голос подвел, но всем был ясен смысл.

– Восемь процентов за отстранение, – первой сообразила мама.

Отец поддержал той же фразой, будто облегченным эхом отозвался. Уже этого хватило, но Тавригин неуверенно выдавил:

– Два с половиной процента против отстранения. Но раз уже есть перевес голосов, то я за пересмотр вопроса через пару месяцев. Если атаки прекратятся, то мы восстановим Романа Михайловича, поскольку этот пункт уже будет неприменим.

Николай Иванович, упустивший сквозь пальцы такой жирный кусок, еще не пришел в себя, Денис тоже воздержался. Рома встал, с грохотом отодвинув стул. Я говорила теперь в воздух впереди, никого не видя:

– Большинством голосов принято отстранение Романа Михайловича от участия в совете директоров. Пересмотр через два месяца в случае, если он прекратит действия против компании. Должностные перестановки: начальника службы безопасности «Бергман и Ко», Петра Александровича Ермолаева, уволить в связи с участием в сговоре. Алексею Алексеевичу учредить комиссию по тщательной проверке штата – всех, заподозренных в действиях против интересов компании, отстранять до выяснения. Уволить без разбирательства