Читать книгу "Тертон - Александр Цзи"

выругаться, чтобы выразить в полной мере обуревавшие чувства. Но он проглотил ругательство и вскричал:

— Поразительно!

«Кажется, я научился фильтровать, так сказать, базар!» — не без удовлетворения признал он.

Спустя полчаса он сидел перед грудой хвороста под неусыпным присмотром Майи и прикидывал, как его разжечь. Бутылка с водой не подходила — солнце еще не выбралось из-за высокого восточного склона, да и облака загромождали небо.

— Ты что, думаешь? — спросила Майя с возмущенным видом. — Ты не должен мыслить логически! Ищи сердцем! Выключи мозг!

Стас приложил два пальца к виску и сделал вид, что стреляет. Дескать, легче застрелиться, чем выключить мозг.

«Я и амулет не надел, — вспомнил он. — Как мой сердечный Центр будет работать без него?»

Идти под пристальным взглядом Майи к рюкзаку и напяливать амулет? Нет, не вариант.

Он давно подозревал, что амулет ему особо не нужен. Амулет требовался на начальных этапах его поискового стажа.

Смежив веки, он принялся искать с помощью чутья огонь. Его потянуло к груде вросших в землю камней. Он наклонился и поднял два куска кремня — один из них был длинным и плоским. Вернувшись к груде хвороста и следящей за ним Майе, он сломал кусок сухой ветки, разлохматил древесину на изломе, превратив ее в грубое подобие трута. Положил трут на плоский кусок кремня, а другим три раза ударил по нему.

Искра дала дымок. Стас осторожно раздул огонь и подсунул его под хворост.

Получилось прямо-таки нереально просто. Каждый, кто хоть раз в жизни пытался добыть огонь с помощью кремня — а Стас был таким человеком, — понимал, что дело это нелегкое. И трут желательно заготовить заранее из ваты или куска ткани, а не волокон на изломе ветки.

Было впечатление, что Майя помогает ему своей магической силой.

Но нет, она не помогала. Это чутье находило идеальную ветку, идеальное место для слома, идеальные камушки и нужные движения.

«Да я скоро трением ладони о ладонь буду огонь разводить!» — с восторгом подумал Стас.

— Молодец, — одобрила Майя.

Похвала была более чем сдержанной.

Видимо, Майя не ожидала от него ничего иного.

Когда костер затрещал, Стас перестал дуть и посмотрел на Майю заслезившимися от дыма глазами. Его осенила идея.

— Майя, а если я, допустим… всего лишь допустим!.. займусь любовью с какой-нибудь женщиной на морозе?..

— То замерзнете оба, — прервала куратор с легкой улыбкой. — Сон Изгоя и занятия любовью — разные вещи.

— Вот есть сон Изгоя. А любви Изгоя нет, что ли?

— Пока это не твоего ума дело. Я ведь говорила тебе о посвящениях? Тебе еще рано думать о таких вещах.

— Вот вылясту, тогда узнаю, — с видом маленького послушного ребенка пролепетал Стас.

— Ага! Точняк!

И Майя залилась своим фирменном хохотом.

День прошел тихо и мирно, без провокаций и уроков. За день они поели концентрата с чаем и молоком два раза — этого хватило с лихвой для сытости. Погода выдалась пасмурная, но обошлось без дождя. Они много гуляли по горам; Майя рассказывала о лечебных травах и источниках воды, но делала это, судя по всему, не в рамках «цикла семинаров-тренингов». Просто делилась познаниями, не требуя, чтобы Стас их заучивал.

Стас задавал вопросы о Сером мире и его жителях, об Изгоях и строящемся новом мире, но Майя отвечала скупо и в конце концов посоветовала помолчать, ибо молчание укрепляет горловой Центр и сохраняет Ветра.

За время их прогулки у Стаса сложилось мнение, что Майя гораздо старше него самого, хоть и выглядит очень молодо. Сколько ей? Сорок? За сорок? Как бы то ни было, его к ней отношение изменилось в сторону большего уважения — за ум, спокойствие и то, что называют мудростью.

Вечером они снова улеглись на одном пледе в костюмах Адама и Евы.

— Попробуй-ка трансформировать энергию сам, — сказала куратор, лежа рядом, но не касаясь его. — Ощути ее цвет, форму, консистенцию. Подними вдоль позвоночника и рассей в пространстве.

Стас уже не был настолько фрустрирован, как в первый раз, и вроде бы справился недурно — визуализировал энергию, которая сама, без подсказки со стороны, поменяла цвет с розового на синий, а с синего на белый и растворилась в окружающем пространстве. Сам он провалился в знакомое состояние сна Изгоя. Время ускорилось, небо завертелось, но все же что-то было не так… Что-то трудноуловимое.

К тому же мускулы подергивались сами собой как от ударов током.

На фоне кружащихся звезд мельтешили легчайшие тени чудовищно искаженных людей.

В океане полного безмыслия зародились мысли — поначалу невнятные, позже — более четкие и сформировавшиеся.

'Сегодня уже наступило воскресенье…

А ведь на выходных Никита обещал приехать в Лесной Увал…

На следующей неделе девять дней маме…

Я должен приехать…

Разве Майе трудно привезти меня под Туманом? Надо ее спросить, когда проснусь…'

Он явственно услышал приближающиеся шаги. Это был Никита — больше некому. Стас не мог шелохнуться, но знал, что Никита, самодовольный, как всегда, и внушающий безотчетный ужас, с насмешливым прищуром, шагает сквозь лес в ярко раскрашенных доспехах. Позади него в темноте крадется неведомое чудовище. Никита искал его, Станислава Думова, но пока не видел его…

Наутро Стас проснулся разбитым и больным. В сон Изгоя вторглись болезненные видения, а потом он и вовсе оборвался, превратившись в обычный сон. Он замерз, суставы ломило, в носу хлюпало, голова отяжелела.

— У тебя не слишком хорошо получилось сегодня, — сказала Майя, наблюдая, как он хмуро, пошатываясь и шмыгая носом, одевается. — Но ничего, я тебя вылечу. Посиди возле костра.

Костер потрескивал — Майя успел развести его сама, пока Стас старался попасть ногой в штанину. Как она добыла огонь, Стас не заметил, да и не старался особо.

Майя легко поднялась и ушла. Стас подсел к костру и протянул к нему руки. Сухое тепло чуть взбодрило. Некоторое время фигурку Майи было видно на зеленом склоне, затем она исчезла за гребнем горы. Вероятно, ушла за лечебными травами.

Отсутствовала она долго, как показалось Стасу. За это время, несмотря на костер, его начало нешуточно колотить от холода. Он закутался в плед, но даже после этого бил озноб. Сколько он себя помнил, никогда так не болел. Из-за слабости трудно было даже сидеть.

Вот оно каково — спать на тонком одеяльце прямо на земле ночью в горах!

Что-то он сделал не так, когда погрузился в сон