Читать книгу "Лазоревый день. Книга первая - Игорь Вереснев"

каждое его допущение поднимало цивилизацию ртаари на новый уровень. Эти существа, похоже, обогнали людей. От этого делалось жутковато. А ещё больше — оттого, что их цивилизация не вписывалась в привычные рамки. Любое могущество обязано базироваться на высокотехнологических процессах. Пусть кхиры не имели к этому отношения, пусть заводы и фабрики полностью автоматизированы и роботизированы, всё равно они должны где-то располагаться, оставлять после себя какие-то следы. Да тот же дворец, хотя бы, — не в кустарных же плавильнях Джасжарахо отливали его стены! Но ни сам Давид, ни обитатели тирчей таких следов не замечали.

Теперь ртаари обнаружили людей. Да, именно так, а не наоборот. Властители Шакха отныне знают о человечестве, готовятся к встрече с ним. Как удачно парочка инопланетных особей угодила в мышеловку! Сначала их изучили удалённо, опробовали действенность вакцин и психотропных препаратов. Убедившись в пригодности образцов для экспериментов, привезли в лабораторию. Пара идиотов! Они сами сунули головы в петли. Русану забрали сразу же, и неизвестно, жива ли она. К тому же смерть — далеко не самое страшное, что может случиться с человеком в этом «дворце». Ртаари ни перед чем не остановятся. Что для них существо, упавшее из космоса? Объект для исследований. А его почему оставили на свободе? На свободе?! Остров, планета — надежнейшая тюрьма для пришельца. Даже не так, — стены темницы гораздо теснее. Его организм наверняка обработали, «привязав» к пище кхиров. И мозг тоже: нет сомнения, что танец — это сеанс массового гипноза. Экспериментируют не только над Орелик, но и над ним. Изучают поведение.

Ароян болезненно скривился, открыл глаза. За время, пока он сидел под стеной небесного дворца, ночь успела вступить в свои права полностью. Чернота окружала его со всех сторон. И такой же чёрной выглядела нарисованная картина действительности. Жуткая, но вполне логичная, она отвечала на все вопросы. Кроме одного — что делать одиночке, затерянному в чужом незнакомом мире? Одиночке, за которым не стоит ни знание и опыт человечества, ни мощь Новой Европы, ни оружие «Паннонии». Даже Русана Орелик больше не стоит за его плечами.

Давид ударил кулаком по гладким плитам стены. Он не знал, что предпринять. Кажется, в подобных обстоятельствах древний кодекс мужской чести требовал сделать всё возможное для спасения своей женщины? Что — «всё»? Взять дворец штурмом? Захватить Избранных Джасжарахо в заложники? Шантажировать самоубийством? Какая чушь! Он ничего не мог противопоставить властителям Кхарита. Ровным счётом ни-че-го.

Ароян поймал себя на том, что опять пытается взглянуть на ситуацию извне, поэтому и не получается ничего придумать. Бывшему астронавту, бывшему новоевропейцу, бывшему человеку, в конце концов, здесь надеяться не на что. Мир Шакха живёт по собственным законам, не признавать их, не считаться с ними, невозможно. Остаётся принять. Не подчиниться, но использовать в своих интересах. Так уже было: он сидел в клетке, голый и беззащитный, под любопытными взглядами кхиров и изучал их. Сейчас всё повторялось, только уровень стал выше, сложнее. Здесь он будет изучать ртаари.

Давид встал, неторопливо побрёл вниз, больше не оглядываясь, не вслушиваясь в темноту. Теперь он ощущал себя не мышонком в лабораторной клетке, а исследователем.

На крыльце третьего яруса кто-то сидел. Одинокий силуэт, белеющий в темноте. Услышав шаги, арт подняла голову. Давид на секунду растерялся. Почему-то подумалось, что Тассит выследила его. Принялся оправдываться:

— Я гулял. По лестнице. Вверх. Это не запрещено?

— Ворота дворца закрыты до следующего праздника, — вместо ответа сообщила девушка.

— До Кхи-шош’э? И никто не выходит оттуда?

— Обитатели небесного дворца могут выходить из него, когда пожелают. Но для остальных кхиров порталы открываются лишь в дни празднеств.

— Понятно. А ты почему сидишь здесь одна?

Арт не ответила. Ароян неуверенно потоптался на месте. В общем-то, тема разговора была исчерпана, он собрался шагнуть дальше, когда услышал сдавленный всхлип, очень похожий на человеческий. Прежде Давиду не приходилось видеть, чтобы кхиры плакали. Спросил удивлённо:

— Тассит? Что-то случилось?

— Нет, Дади, ничего не случилось. Иди в дом, веселись. Сегодня последний день праздника, не нужно грустить.

Она вновь всхлипнула, уже громко и явственно. И в словах её слышна была горечь. Давид нахмурился, ступил с лестницы на каменную площадку. Подошёл, присел на корточки перед девушкой.

— Тассит, тебе плохо?

— Дади, не нужно со мной разговаривать. Не трать время на беседы с уродкой.

— Тассит, ты вовсе не уродливая, просто отличаешься от остальных. Я отличаюсь от твоих соплеменников гораздо сильнее. Если кто и урод, то именно я.

— Дади, ты не похож на других рта, но ты не уродлив, в отличие от меня. Я знаю, что не гожусь продолжить род, ни один мужчина не желает моего айри. И ртаари не нужно моё арше! Я надеялась стать орайре, думала, что со-ртох оставляла меня в ц’Аэре для этого. Теперь понимаю — меня не хотят видеть в Джасжарахо. Я не достойна родить даже ачи. Вдруг они вылупятся такими же красноглазыми?

Их взгляды встретились, и Тассит тут же отвернулась. А Давид брякнул первое, что в голову пришло:

— Так у тебя нет детей? А сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

Взрослыми арт становились в четырнадцать. Значит, Ишбит привезла девочку в столицу на следующий год после инициации. Удалила из Джасжарахо отбракованный материал, а теперь королевы решили повременить со списанием, использовать для нового опыта? В своих экспериментах ртаари безжалостны, не считаются ни с жизнями, ни с чувствами. Нужно и это учитывать. И не отвечать тем же.

Ароян сел на крыльцо рядом с девушкой.

— Тассит, хочешь, я расскажу тебе о своём мире?

* * *

Отсыпаться Ишбит не позволила. На рассвете рта начали поднимать ачи, поторапливать с погрузкой. Работа шла без суеты, без спешки, но уже к завтраку была закончена. Собственно, собирать в обратную дорогу было и нечего. Большая часть повозок пустовала, самый ценный груз арт, ставшие Избранными из Избранных, везли в себе. Последняя трапеза в столице прошла буднично, деловито, и через полчаса Давид и Тассит стояли на пороге нижнего яруса, провожая рой.

На какое-то время весь ц’Аэр пришёл в движение. Кричали рта, отдавая распоряжения волосатым, стучали колёса по каменным брусьям, в просветах между деревьями мелькали яркие одежды арт. Затем всё опустело. Ещё доносился из долины шум расползающихся караванов, а столица уже погружалась в сонную тишину. Кхи-охроэс, праздник Лазоревого Дня, закончился.