Читать книгу "Том 1. Атланты. Золотые кони. Вильгельм Завоеватель - Жорж Бордонов"

облито медом. Из двух зол Нод всегда выбирал худшее, тем самым приближая свой конец, делая его неизбежным. Однако несколько раз в нем просыпалось интуитивное знание, разумное ядро, с которым рождается каждое существо. Тогда он видел пропасть, которую вырыла его собственная непоследовательность, и страх сжимал его горло. Но эти прояснения длились недолго. Зловещий и изобретательный демон быстро подбрасывал ему утешающие мысли. И путь к пропасти продолжался после короткой остановки.

У Доры не было сил что-нибудь изменить. Ее влияние было иллюзорным. Кроме того, у нее был срой демон — этот Гальдар, которого надо было поддерживать, ласкать, этот малозначительный персонаж, слишком долго занимавший место на дне общества, чтобы претендовать на важную роль, за исключением комедии, да и то второразрядной.

Так недавний бедняк, начавший свой жизненный путь последним жрецом в маленьком провинциальном храме, поднялся на императорский трон владыки Атлантиды! Шаг за шагом, со стонами, принимая оскорбления, выслушивая насмешки, раздавая поклоны, он преодолел ступени к вершине власти.

«Да, ты теперь властелин, — произносил его внутренний голос, — но что ты получил реального, безумный старик, и сколько времени это продлится?

Не сегодня — завтра принцесса Дора и ее глупый Гальдар покинут мир живых. Ни один корабль не устоит против этой стихии. И этот будет перемолот челюстями океана и превратится в бесформенные обломки. Она тоже, тоже идет к своему концу! Как Доримас! Как Нод! Как генералы, придворные, цари, вся эта дворцовая свора…

Ты свое собственное безумие приписал Ноду. Тебя считали мудрым, а ты оказался сумасшедшим. „Старый козел, старый шут!“ — говорил тебе Нод! Так вот, старый козел, комедия кончилась!»

Она продолжается.

А если действительно, как предсказывали ученые, Атлантида погибнет?

Энох умрет смертью, которую выбрал. Неважно, что жизнь будет укорочена, если она была наполнена до краев!

«А если придется давать отчет о своих интригах, вероломстве, каждодневном предательстве?»

«Это было необходимо, я ни о чем не жалею, — ответил внутреннему голосу Энох. — Когда воцарится спокойствие, прекратятся извержения и утихнет море, у Атлантиды не будет другого правителя, кроме меня. Я построю храм в честь Посейдона, еще выше, еще богаче, чем строили мои предшественники! Для этого я введу специальный налог».

«А если бог ждет от тебя другого, не этой груды камней и металла?»

«Он нуждается в храме для выполнения своих замыслов. Властелин не подчиняется общим законам. Поступая так с Нодом, в конце концов, я служил Посейдону».

«Ты служил сам себе! Несчастный, пойми наконец, что твои интриги обратились против тебя! Отравляя Нода, ты сам заразился своим собственным ядом. Нод ушел на безумную войну с верой в сердце. Он и остался с этой верой в великую Атлантиду. В твоем же высушенном сердце нет и намека на величие».

«Но я надеюсь, не имея никаких надежд!»

«Источник твоей храбрости — суетность и жадность».

«Что, если я попробовал бы убежать, как Дора? Где бы я был? В еще более опасном месте».

«Тогда сиди на куче золота, прижавшись напудренной щекой к изумрудам! Отправляйся в покои Нода. Там осталась его расшитая золотом одежда. Надень ее. Укрась себя драгоценностями, которые носили первые цари Атлантиды. Иди до конца в своем безумии! Ты не можешь оставаться в этом рубище верховного жреца и в своем колпаке! Покажись во всем своем великолепии, фальшивый император, маска царя, божья обезьяна…»

«Я достаточно тебя наслушался».

«Ты не можешь отречься от своего детства!»

«Я предпочитаю свою старость».

«Рабочие в порту, последний раб стоят больше, чем ты».

«Я повелеваю всеми».

«Твоего царства больше не существует».

Корабль был захвачен водоворотом. Тот нес его прямо на риф и выпустил перед самым столкновением. Только форштевень задел за скалу, и оторвало носовую фигуру. У входа на рейд, где встречаются внутреннее море и открытый океан, поднялась стена воды. Когда они увидели эту темную, блестящую массу воды, поднимающуюся из пены, изгибающуюся над мачтами, падающую на корабль, то закрыли лицо руками. И тотчас мощный поток подхватил корабль, как щепку, и понес в океан. Ветер засвистел в обрывках, что остались от парусов, и линия рифов стала удаляться. Они были спасены!

Промокшие до костей, ослепленные потоками дождя и града, в темноте наступающих сумерек, они прижались друг к другу и не видели вокруг больше ничего, кроме волн. Они не могли даже сосчитать, сколько их осталось. Они знали только, что море забрало многих. Они не испытывали никаких чувств. Удары волн, дрожание палубы, потоки ледяной воды, струящейся по их спинам и лицам, не оставляли места для мыслей. Ош, который привязал себя у руля и пытался управлять кораблем, действовал автоматически, в полусознании. Но его израненные, помертвевшие руки передавали веслу необходимые движения. Его глаза, обожженные пеной, различали иногда фигуры Гальдара и Доры, прильнувшие друг к другу. Эта картина согревала его онемевшую душу, придавала ему силы. Его рассеченные губы повторяли:

— Не идти поперек волны… Не поперек…

Ветер дул в нужном направлении. Упираясь в лохмотья парусов и полуразрушенный корпус, он тащил корабль в сторону от опасной зоны, в бурные и неспокойные воды, но подальше от рифов.

Вдали продолжал подниматься к небу столб красного дыма. Вверху он медленно расширялся и придавал несущим тучам, похожим на стадо диких быков, ужасающий вид. Местами, когда они проходили мимо кометы, их пронизывал рыжий проблеск.

Позднее небо стало еще темнее. Звезды, появлявшиеся в разрывах туч, исчезли. Даже море не было больше видно. Это мрачное, черное, непрозрачное состояние атмосферы продолжалось несколько часов. Но вдруг заблестели первые лучи света. В зените открылась сияющая бездна. Розовые молнии падали в океан, а по мачте и бортам корабля побежали искры. Матросы и пассажиры, Ош, несмотря на весь свой опыт морехода, Гальдар, невзирая на свой неистребимый оптимизм, приготовились умереть. Мокрые пальцы Доры сплелись с пальцами ее любимого. Он почувствовал дрожащие губы на своей щеке. Прямо над ними, на головокружительной высоте, пылал огненный глаз, вокруг которого закручивались обтрепанные тучи.

Потом глаз закрылся. Неистовый ветер понес бурю в сторону Атлантиды. На борту все, кто еще был в силах думать, вспоминали о своих грехах, и их слезы смешивались с потоками дождя. Другие испытывали покорность быков, привязанных у ворот бойни. Время от времени с их губ срывался неясный стон, похожий на мычание, в котором выражался весь ужас происходящего, вся боль бессилия. Они также почувствовали, что жизнь возвращается в свои права. И корабль свистом такелажа и скрипом бортов и палубы, казалось, рассказывал по-своему об ужасной судьбе быть перевернутым волной и отправиться в темноту