Читать книгу "Гоп-стоп по-испански - Александр Чернов"

склону дальше вниз, и я ринулся вслед за ним сквозь кусты, царапая лицо и руки, но не обращая в пылу погони внимания на боль.

Нагнал я его у подножия горы, когда он, вскочив, собрался бежать дальше, я ухватил за плечо, развернул к себе и тут же получил мощный удар в лицо. Не ожидал я от него такой прыти. Что ж, придется показать все свои способности борца, ну и неплохого «рукопашника», проводившего когда‐то в армейских подразделениях с военнослужащими занятия в качестве инструктора по рукопашному бою. Удар пришелся мне в челюсть, но эта часть головы у меня привычна к столкновению с кулаками, а потому я, ничуть не потеряв ориентацию, с ходу выбросил правую руку вперед и угодил ему в нос, отчетливо услышав хруст вывернутого хряща. Зарычав, преступник бросился на меня. Он оказался довольно ловким и сильным противником. Я интуитивно почувствовал, как он выбросил вперед ногу, метя мне в промежность, и чуть развернулся, носок кроссовки пришелся мне в бедро, что, в общем‐то, тоже было болезненно, но не смертельно. Стоя боком к нападавшему, я левым локтем ударил его в голову, попал в челюсть, снова раздался хруст, кажется, и челюсть гаду свернул. Противник покачнулся, но тут же восстановил равновесие и ударил меня ногой по обеим голеням. Я упал и в падении снова сумел нанести удар в плечо нападавшего. Его отбросило назад, и он, быстро сообразив, что ему со мной не справиться, и предпочтя податься в бега, рванул вперед. Я со всей силой ухватил его за ногу, потянул на себя, и человек плюхнулся на живот. Я бросился ему на спину, и наша драка перешла в борьбу в «низком партере». Противник извивался подо мной и выкручивался, будто уж, делая то «мостик», то становясь на четвереньки, проявляя при этом чудеса гибкости и изворотливости. Но не зря же я мастер спорта по борьбе — здесь моя стихия! В конце концов я сумел лечь поперек противника, зажать его правую руку между своих ног и с силой надавить на запястье, взяв локоть преступника на излом.

— А‐а‐а!!! — завопил он диким голосом и свободной рукой застучал по земле, сдаваясь.

В этот момент к нам подбежали спустившиеся с горы Антонио Вердагер и Джорди Клавер. Полицейский навалился всей своей тушей на моего противника, а переводчик включил на своем мобильном телефоне фонарик и осветил перекошенное от злобы и боли лицо Михаила Березина.

Глава 21

Разоблачение

Ранним утром следующего дня нас всех, участников похода в пещеру Аделита, собрали на первом этаже отеля «Индиана Парк» в платном ресторане. Помещение располагалось в левом крыле здания и очертаниями напоминало гантель. В дальнем круглом конце ее поставили в середине стол, и мы уселись вокруг него. Я с самого начала решил говорить правду, и только правду, потому что, если хоть один раз соврешь, все равно попадешься, и веры тебе потом не будет, так что лучше быть честным во всем. А уж какое наказание за все наши художества мы получим, пускай решают власти Каталонии. И каким бы суровым оно ни оказалось, правосудие будет правым — нечего было идти на поводу у преступника, лезть в собор Санта‐Лучина. Ну а раз уж я решил обо всем чистосердечно рассказать, то не стал возражать против предложения Антонио Вердагера, ведшего дознание, снимать все происходящее в свободном в этот ранний час от посетителей ресторане на видеокамеру для приобщения к делу, назовем его пока так: «О похищении драгоценностей из собора Санта‐Лучина». А дальше, я думаю, дело в связи с вновь открывшимися обстоятельствами будет называться по‐иному и объединит в производство дела по другим преступлениям, совершенным российскими туристами в Каталонии.

Камеру установили на штативе рядом со столом. По правую сторону от нее сел сеньор Вердагер, дальше по кругу — Валерия и Женя Аксеновы, Егор Тепляков, Саша Смольникова, Мария Тропинина, я и замыкал круг переводчик Джорди Клавер, отвечавший, видимо, за видеосъемку, судя по тому, что именно он настраивал видеоаппаратуру и в процессе дознания должен был каким‐то образом направлять объектив в сторону человека, с которого ведется дознание.

Михаила Березина среди нас не было по понятным причинам — он находился в каталонской тюрьме.

— Вы хотели сделать признание, сеньор Гладышев! — перевел слова полицейского Джорди Клавер и чуть повернул объектив видеокамеры в мою сторону.

Сидевшие за столом члены нашей команды смотрели на меня кто с сочувствием, кто с испугом: после вчерашнего преследования по кустам Михаила Березина и драки с ним моя физиономия представляла жалкое зрелище — кожа была иссечена и расцарапана ветками, челюсть с правой стороны распухла. Видок, конечно, в самый раз, чтобы сниматься на видеокамеру, но не для показа по телевидению же, а в полицейский архив, так что сойдет.

— Так точно, сеньор Вердагер! — ответил я, криво улыбнувшись из‐за перекошенной физиономии. — Но позвольте мне начать, господа, дамы и сеньоры, издалека. — Я сделал паузу и, поскольку никто не возражал, продолжил: — Во время гражданской войны в Испании в 1939 году из Испании в СССР эвакуировали детей. Попал в Советский Союз в пятилетнем возрасте и Хосе Коронель. Воспитывались испанские дети в СССР несколько лет. Для них были организованы занятия на испанском языке, предоставлена возможность учиться в средних и высших заведениях страны. Хосе Коронель окончил в СССР институт, получил комнату в общежитии, познакомился с испанской девушкой Абигейль Бенитес, с которой встречался некоторое время, а потом в возрасте 31 года Хосе вдруг решил вернуться на родину, пообещав Абигейль забрать ее вскоре с собой. Но занятый обустройством жизни на новом месте, Хосе Коронель забыл о своем обещании юной Абигейль воссоединиться. А девушка оказалась беременной.

Я говорил медленно, с паузами, давая возможность Джорди Клаверу переводить мои слова Вердагеру. Когда переводчик закончил говорить, я продолжил:

— Судьба молодой испанки Абигейль Бенитес сложилась трагично. В роддоме девушка умерла, а на свет появился мальчик Константин. Мальчик не остался сиротой. Вскоре его усыновила русская семья Андрея и Екатерины Березиных, у которых своих детей не было. Однако Бог возблагодарил супружескую пару, сделавшую доброе дело, усыновившую ребенка, и через пять лет подарил чете еще одного мальчика, которого родители нарекли Михаилом.

Сидевшие за столом переглянулись, а я подтвердил:

— Да‐да, вы не ослышались, разговор идет именно о Михаиле Березине, том самом, что нынче сидит в каталонской тюрьме.

Развесивший свои губы‐шлепанцы Антонио Вердагер моргнул глазами и что‐то проговорил.

— Сеньор Вердагер спрашивает, откуда у вас такие