Читать книгу "Апокалипсис 1920 - Вика Вокс"

странный аромат её шеи, напоминающий финики и оливковое масло, я уткнулся носом в её плечо и прижался посильнее. Давно я не чувствовал себя таким… Нужным? Любимым? Пожалуй, что так. Я вновь обрёл для себя внезапный приют.

Хотя мне всё не давало покоя то, почему это случилось и кто такой этот "Феликс", о котором говорила Мари?

Апокалипсис 1920

Все товарищи его заснули, Только он один еще не спит: Все он занят отливаньем пули, Что меня с землею разлучит. Кончил, и глаза повеселели. Возвращается. Блестит луна. Дома ждет его в большой постелиСонная и теплая жена. Пуля, им отлитая, просвищетНад седою, вспененной Двиной, Пуля, им отлитая, отыщетГрудь мою, она пришла за мной. Николай Гумилёв, "Рабочий"

-

— И так, дело было сделано. Йозеф жив. Мария тоже. Скорее всего, они даже не поняли, что произошло. — сказал Мартин, — Теперь пора, наконец, навестить Ванджина. Я надеюсь, что ты достаточно замотивирован, чтобы провести меня куда следует.

— Хорошо… — произнёс Феликс, — Сделаем то, зачем ты меня впутал в этот ад. Но ты обещаешь ли мне, что я буду свободен после того, как мы закончим?

— Да. — сказал тилацин, злобно улыбнувшись.

В этом лаконичном ответе не было правды. Ибо Австер изначально имел на лиса определённые… планы, ввиду своего странного ощущения их духовного родства. Но что теперь мог поделать тот, кто уже принял на себя роль инструмента в руках судьбы? Поэтому, Феликс понуро заключил:

— Ладно, обещания ты держать умеешь. Я надеюсь, что раз уж ты помог мне спасти моих друзей, которых сам загнал в это странное место, то они будут в безопасности?

— Больше они не замешаны во всей этой истории, mate. Их роль сыграна. Я обещаю, что они не только не вспомнят о своём пребывании в Альчере, но даже и об Обществе. Благо, Йозеф вообще не знал, что та организация, на которую он работает и наше Общество — одна и та же структура. Марии повезло меньше. Ей пришлось стереть большой участок жизни…

— "Большой участок жизни"? "Стереть"?

— Мы путешествуем по сознаниям, Феликс. Если в них что-то забрать или разрушить, то человек об этом даже не вспомнит, будто бы этого и не было. К слову, — Мартин запустил руку в карманы своей военной формы и выудил оттуда маленькую карточку, которую протянул своему собеседнику, — Вот, возьми в подарок. Взял с рабочего стола твоего товарища.

Лис внимательно осмотрел переданный предмет: это была фотография, на которой оказались запечатлены он и Йозеф, стоящие, обнявшись за плечи. Конечно, Феликс прекрасно помнил, как была сделана эта фотокарточка и при каких обстоятельствах. Это было ровно за день до ТОГО СЛУЧАЯ. Безусловно важной даты для обоих сотрудников ЧК. Удивительно, что его товарищ хранил это фото на своём столе. По крайней мере, раньше зверь его не замечал.

Слегка утонув в рассматривании этой, довольно тривиальной, для постороннего картинки, Феликс вдруг сложил предыдущие слова своего спутника и то, что теперь держал в руках:

— Погоди-ка! Так он забудет ТОТ СЛУЧАЙ, раз уж ты вынес эту карточку из его памяти?!

— Ха-ха, нет, mate. Не знаю о каком случае ты говоришь, но я вынес из его сознания кое-что более значительное, чем просто воспоминание о ситуации.

— Ты стёр из его сознания… меня?

— Именно. И, прежде чем ты на меня обидишься, скажу, что ты сам выбрал именно такой способ решения нашей проблемы. Ты же не захотел стирать его из нашей реальности? Это и была альтернатива, которую я великодушно принял. Теперь наслаждайся фотографией, mate. Большего я тебе дать не могу. Всё же, никто из простых людей не должен будет знать об Альчере, после того как мы закончим.

-

Йозеф — Завоеватель

"И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.

Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить."

-

Йозеф и правда больше ничего не помнил. В его голове царила пустота. Хоть он и прекрасно знал кто он, как он сюда пришёл и даже примерно вспоминал последнее своё дело. Но он считал, что оно было уже им решено. При том, на пару с Марией.

Ничего о том, что у него был близкий друг и напарник, он не знал. Более того, он забыл и про свою месть. И вообще про всё, что было связано с Обществом. Теперь он был обычным агентом Чрезвычайного Комитета, ранее успевшим побывать и кавалергардом на Великой войне, и террористом при царской власти. В общем, вполне типичная судьба зверя в сие непростое время.

Помнил он разве что о Семёне, напарнике что у него был до того, как ему в пару назначили Феликса. Семён умер во время перестрелки с бандитами Морозова, во время совместной операции Особого отдела и Московского Уголовного Розыска. Йозеф не смог защитить его тогда.

И теперь, оклемавшись от странного сна и воссоединившись со своей женой, он решился посетить могилу своего бывшего товарища. Он два года не был у его деревянного надгробия. Но теперь, вот, пришёл всё-таки на Новодевичье. У креста, с затёртой надписью, на заросшем участке, они с Марией сидели довольно долго.

Поставили мертвецу полную чарку. Насыпали пшена в тарелку. Оставили пару батончиков ириса. Помянули почившего.

Койот вспомнил о своей матери. И о её могиле, которая также наверняка затёрлась и заросла уже за все те долгие годы странствий. С момента поминок, он ведь ни разу не появлялся в родных краях. В первую очередь потому, что все в старообрядческой общине прекрасно знали, кто расправился над купеческой семьёй. И, если бы их прижали царские следователи, тут же бы сдали сироту с потрохами.

Но теперь, кажется, не было причин бояться. Как не было больше причин куда-то ехать и за что-то бороться. Йозефу казалось, что он уже достиг всего чего мог. Он участвовал в революционном движении, стоял на баррикадах, воевал и участвовал в контрреволюционной деятельности. Но чего он достиг к своим тридцати пяти? Куда пришёл? Казалось, всю жизнь он только и делал, что терял. Даже когда казалось, что терять больше и нечего.

Ему думалось, что настало время осесть и выйти на пенсию. Всё равно гражданская война вот-вот завершиться победой красных, это уже чувствуется в воздухе. А потому можно, наконец, закончить с двадцатью годами злоключений