Читать книгу "Пойманная в ловушку - Тиффани Робертс"

спину, прижимая пальцы и тыльную сторону ладоней к его шкуре, чтобы помассировать мышцы и втереть масло, продвигаясь вверх.

— Так вот почему она хочет тебя? Ты… самый сильный? — спросила она.

Кетан издал одобрительный звук, который был чем-то средним между стоном и рычанием. Напряжение, остававшееся в его теле, таяло под прикосновениями Айви.

— Да.

Вот и все — без колебаний, сомнений, но и без высокомерия. Просто констатация факта.

— Понятно, — сказала Айви, наклонив голову. Ее руки коснулись места между его плечами. — Есть ли… другая женщина, которую ты хочешь видеть своей парой?

Он издал еще один из тех довольных звуков, которые отдавались в ней во всех местах, где соприкасались их тела.

— Нет врикса, которого я жаждал бы принять как свою найлию.

Обхватив лодыжками его ноги, она подтянула себя ближе к его торсу. Это действие заставило ее обнаженные половые органы скользнуть по его шкуре. У нее перехватило дыхание.

— О, — сказала она, слегка задыхаясь. Айви поднесла руки к его поврежденному плечу и помяла сустав и мышцы вокруг него. — И найлия тоже означает «пара»?

— Да, — промурлыкал он. — лувин — мужчина, найлия — женщина.

— Найлия звучит красиво.

Кетан был молчалив и в основном неподвижен, но его неподвижность только позволяла Айви лучше чувствовать его мельчайшее движение. Подергивание его жвал, слабая дрожь, время от времени пробегающая по его рукам, легкие перестановки ног, отчего эти крошечные волоски касались ее кожи. И она не могла игнорировать его жар — казалось, он усиливался с каждым мгновением, как будто ее прикосновения подливали масла в огонь в его сердце.

Айви наклонилась вперед, прижавшись грудью к его спине, и посмотрела на него сбоку.

— Как сейчас твое плечо?

— Намного хорошее.

— Намного лучше, — поправила она со смешком. — Ты был близок.

Он хмыкнул, его тело завибрировало рядом с ее.

— Твой язык труден без всякой причины.

Она взяла банку и протянула ему.

— Я знаю. Это может сбить с толку. Но ты действительно хорошо все схватываешь.

Кетан взял банку и закрыл ее крышкой, которую привязал шелковой бечевкой.

— И ты также хорошо говоришь на моем языке для того, кто не может произносить правильные звуки.

— Как зиркита? — сказала она, неудачно пытаясь извлечь из горла более пронзительный жужжащий звук для слова грязь.

Он защебетал.

— Зиркиита. Это то, что ты хочешь сказать.

— Ну, для меня это звучит очень похоже. Зиркита.

Кетан снова защебетал и повторил слово, сделав ударение на жужжащем звуке во втором слоге.

— Ты говоришь по-другому, и эти две вещи совсем непохожи.

Айви фыркнула.

— И ты говоришь, что у меня трудный язык. И прекрати смеяться надо мной, — она поймала кончик его волос и легонько потянула за него.

— Как ты сама говоришь: я смеюсь вместе с тобой.

— Хa! Видишь, у тебя все еще проблемы со звуком f , так что не приставай ко мне по поводу произношения, — она улыбнулась. Спустив ноги, она осторожно слезла с Кетана, взяв его протянутую руку. Как только она встала, то попыталась убрать руку, но он задержал ее немного дольше, как будто не решаясь отпустить. Их взгляды встретились.

В его глазах горел огонь. Глубокие, многозначительные и мощные, они говорили о страсти, выходящей за рамки внешнего вида, языка и культуры, о связи, которую люди только мечтали обрести в этом мире или в любом другом.

Наконец, он отпустил ее, и Айви прижала руку к груди, убедившись, что ее импровизированное полотенце надежно закреплено, прежде чем сесть на камень рядом с ним, скрестив ноги.

— Так что же тогда значит зиркита? — спросила она.

Его глаза сузились, и огонь сменился юмором. Смертоносные жвалы поднялись в стороны в улыбке.

— Это мужское… — он указал на свой таз. — Копье.

Айви опустила взгляд к его щели и уставилась на него. Копье. Его… копье. Ее глаза расширились и снова посмотрели на него.

— Боже мой, все это время я говорила член? — Она описала круг указательным и большим пальцами и вставила в него другой указательный палец. — Твой… твой член?

Кетан снова защебетал, на этот раз звук был еще глубже.

— Не мой. Просто член. Зиркита.

Ее кожа покраснела, и она легонько шлепнула его по ноге.

— Придурок. Неудивительно, что ты смеялся надо мной каждый раз, когда я это говорил. Ты мог бы сказать мне.

— Я много раз говорил тебе, как произносить правильно, Айви. И я понял, что ты имела в виду, — он протянул руку, зацепил когтем прядь ее влажных волос и заправил ей за ухо. Его нежное прикосновение задержалось, когда он провел подушечкой пальца по раковине ее уха. — Никто не пострадал.

Айви улыбнулась ему.

— Только моя гордость.

— Я не знаю этого слова. Чему я причинил боль? — он повернулся к ней, обводя взглядом ее тело, как будто ища рану.

Она рассмеялась, когда он взял ее за одну руку, затем за другую, осматривая их.

— Не такой тип боли.

Кетан наклонил голову и прищурил глаза.

— Тогда какой?

— Это… вроде как… вроде как то, как хорошо ты относишься к себе и к вещам, что ты сделал. И может быть больно, когда что-то заставляет тебя сомневаться в этом чувстве. Например… если я горжусь корзинами, которые сплела, а потом ты показываешь мне одну из своих и насколько она лучше, это немного задевает мою гордость.

Его жвала отвисли, и он опустил ее руки, хотя и не ослабил хватку.

— Я не хотел задеть твою гордость, Айви.

Айви повернула ладони, чтобы взять его руки в свои.

— Все в порядке. Иногда уязвленная гордость — это хорошо. Это помогает мне научиться быть лучше. И иногда это может быть весело, — она широко улыбнулась. — Например, посмеяться надо мной, когда я говорю зиркита вместо зиркита.

— Ты снова оба раза сказала член. Может быть, мы больше не будем говорить о грязи?

Его щебетание присоединилось к ее смеху.

Веселье стихло, и Айви с мягкой улыбкой убрала руки, хотя Кетан, казалось, неохотно отпускал их. Пока она расчесывала пальцами сохнущие волосы, глядя на ручей, освещенный солнцем, она почувствовала себя… счастливой. Насколько странно было оказаться в чужом мире с паукообразным существом в качестве компаньона и чувствовать, что это самое приятное, что она испытывала в своей жизни? У нее были кров, еда и друг — последние семь лет у нее никогда не было всего этого одновременно. Этот смех между ними… был искренним и добродушным.

И все же она не могла не задуматься о других колонистах. Она подружилась с несколькими людьми, с которыми вместе тренировалась, благодаря тому, что