Читать книгу "Скрытые таланты - Джейн Энн Кренц"

— Фотографии тут ни при чем. Как ты не понимаешь? Мое мнение роли не играет. — Он запустил пальцы в волосы и нахмурился. Его мысли были явно сосредоточены на недавнем катастрофическом событии, а не на том, чтобы успокоить ее. — Важно то, что кто-то вошел в контакт с одним из членов моей семьи, прекрасно зная, что за этим последует. Кто-то другой, не Эстерли. Это не мог быть Эстерли, потому что он мертв.

— Я не понимаю, что происходит, — прошептала Сиренити. — Могу лишь предположить, что кому-то здесь, в Уиттс-Энде, здорово не нравится мой проект торговли по почтовым заказам. И этот человек, кто бы он ни был, полагает, что если ему удастся заставить тебя отказаться работать со мной в качестве консультанта, то мои планы рухнут.

— Думаю, что здесь нечто большее, — медленно произнес Калеб. — Причем это нечто присутствовалось с самого начала. Но я был слишком занят другими вещами, чтобы как следует присмотреться к ситуации.

— О чем ты говоришь?

— Подумай хорошенько, Сиренити. Дело в том, что эти твои фотографии обладают весьма ограниченным потенциалом в качестве основания для шантажа.

— Охотнее меня никто бы с этим не согласился, — пробормотала она. — Я все время говорила тебе, что это художественные фотографии, а не какие то неприличные картинки.

— Да. И все-таки, мне кажется, можно сказать без особой боязни ошибиться, что наверняка найдется немало семей, которые будут против того, чтобы кто-то из их круга женился на женщине, позировавшей в обнаженном виде для каких бы то ни было фотографий вообще.

— Вероятно, ты прав. В тех местах очень много людей, которые не ценят настоящее искусство.

Он пропустил это замечание мимо ушей.

— Однако я интуитивно догадываюсь, что найдется относительно мало семей, у которых, если воспользоваться твоим выражением, от этих фотографий просто поедет крыша, что в случае с Вентрссами гарантировано. — Он помолчал. — И уже происходит с моим дядей.

Сиренити нахмурилась.

— Думаю, что начинаю понимать, куда ты клонишь.

— Обладатель негативов, кто бы он ни был, хорошо осведомлен обо мне и о прошлом моей семьи. И теперь нам придется иметь дело с тем фактом, что подонок, пытающийся провернуть это дело, не Эмброуз Эстерли. Вот и опровержение теории о том, что он узнал мое имя из газет.

— Возможно, кто-то нашел эти негативы уже после смерти Эмброуза, как мы и опасались сначала. — Сиренити передернуло. — Или, может быть, папка в архиве Эмброуза потому и оказалась пустой, за исключением нескольких отпечатков, что кто-то добрался до нее раньше меня.

— Возможно и другое: кто-то добрался до нее задолго до того, как ты решила ее поискать. Может, даже еще до того, как умер Эмброуз. Кто-то, кому была известна та давняя история с шантажом у нас всемье.

— Как ни смотри на это, получается, что почти наверняка тут замешан кто-то живущий здесь, в Уиттс-Энде, — прошептала Сиренити. — Но непонятно, как кто-то из местных мог узнать все это о твоей семье, не говоря уж о том, чтобы сделать нечто подобное. Эмброуз был единственной подходящей кандидатурой.

— И его нет в живых. — Калеб стал ходить взад и вперед по комнате. — Давай посмотрим на все с самого начала. Факт номер один: здесь, в Уиттс-Энде, все знали, что ты позировала Эстерли, так?

— Да, наверное. Никого это не касалось, но могу предположить, что знали все. Это не держалось в секрете.

— Факт номер два: ничего не происходило, пока ты не встретилась со мной несколько раз и не объявила, что намерена подписать со мной контракт.

— Хорошее замечание, — сказала Сиренити. — И не забудь еще, что первая попытка шантажа не включала требования денег. В первый раз требовали, чтобы я расторгла деловую договоренность с тобой.

— А теперь рассмотрим второе требование. Hа этот раз требуют наличных денег. Так что, возможно, мы имеем дело с двумя разными шантажистами. Первым мог быть Эстерли, как мы и предположили, когда анализировали ситуацию раньше. В этом случае похоже на то, что единственной его целью было сорвать твои планы.

— И был второй шантажист, который знал, что делает Эмброуз, и который после смерти Эмброуза решил, что снимки можно использовать с большей выгодой. — Сиренити поморщилась. — Например, вымогая деньги у твоей семьи.

Калеб пересек комнату, подошел к дровяной печи, открыл дверцу и стал шевелить угли.

— Два шантажиста. Оба знали о твоих фотографиях, о заключенном со мной контракте и о моем прошлом. Один из них, по всей видимости, хотел только сорвать наши деловые отношения. Но второму нужно было нечто большее. Деньги.

— Наверно, Эмброуз мог посвятить кого-то еще в то, что он делает. — Сиренити задумчиво закусила нижнюю губу. — Но единственный человек, с которым он когда-либо вообще делился, это Джесси. И я знаю, что Джесси никогда бы не стала никого шантажировать.

— Ты это точно знаешь? — скептически спросил Калеб. — Ни малейшего сомнения?

Сиренити крепко сжала лежавшие на коленях руки.

— Конечно. Я знаю Джесси всю свою жизнь. Она мне как родная.

— Сиренити, мы ничего с достоверностью не знаем об этом темном деле. — Калеб закрыл железную дверцу печи. — Не знаем даже, как умер Эстерли.

— Что? — Сиренити ошеломленно уставилась на него. — Но это же не так. Эмброуз напился, оступился и упал с лестницы в подвал.

— А так ли это?

— Что ты говоришь, Калеб? Что кто-то мог столкнуть его? — Сиренити была в ужасе. — Но кто решился бы на такое?

— Второй шантажист. Тот, кто хотел воспользоваться фотографиями с большей выгодой для себя.

— О нет. — Сиренити затрясла головой. — Нет, нет и нет. Убийство? У нас в Уиттс-Энде? Невозможно. Ты слишком много времени провел в обществе Блейда. Это начинает походить на одну из его теорий о заговоре.

— Кое-кто вполне мог бы посчитать Блейда вероятной кандидатурой как на роль шантажиста, так и на роль убийцы.

Сиренити поморщилась.

— Вот уж что нет так нет. Я отказываюсь этому верить. Помимо всего прочего, он не мог знать о прошлом твоей семьи.

— Ему мог рассказать об этом Эстерли. Черт пoбери, Сиренити, ты стоишь слишком близко к этой ситуации и поэтому не можешь мыслить логически, Ты слишком вовлечена в это дело в эмоциональном плане.

— А ты, значит, не вовлечен в эмоциональном плане? — скептически спросила она.

— Нет. По крайней мере не так, как ты. Я не теряю самообладания и могу смотреть на эту ситуацию более объективно, чем ты.

Сиренити вскочила с кресла.

— Как ты можешь говорить такое после того, что было между нами прошлой ночью?

Он удивленно взглянул на нее.

— Одно не имеет никакого отношения к другому.

— Не имеет отношения? Очень даже имеет. Я просто не могу поверить своим ушам. — Она повела рукой в сторону спальни. — Ведь я не одна там была прошлой ночью.