Читать книгу "Островитяне - Мэри Элис Монро"

на другую базу.

Я снова сглотнул.

— Что, опять переезжаем?

— Да.

— Куда? — Радость угасла — опять обживаться на новом месте.

— В Чарлстон.

Я моргнул.

— В Чарлстон, который в Южной Каролине?

— Точно. — Я услышал радость у нее в голосе. — Моя новая база с ним рядом. Будем искать жилье в Маунт-Плезант.

— Так это совсем рядом с Дьюисом! — недоверчиво протянул я.

Мама рассмеялась.

— Вот именно!

Я повернулся и увидел Хани — она наблюдала за мной, а Живчик сидел рядом. Хани улыбалась, и я понял: она уже слышала все хорошие новости.

— Ой, мам, здорово-то как.

— Совершенно верно. Я согласна! Ну пока, сын. Я очень соскучилась, но мы скоро увидимся!

— Пока, мамуль. Я тебя очень люблю.

Я повесил трубку и завопил от радости.

— Хани! — выкрикнул я. — Мы будем соседями!

Хани рассмеялась, прижала руки к щекам.

— Знаю!

— Поверить не могу! То есть я смогу приезжать к тебе в гости.

— А я — к тебе.

— Интересно, в какую я пойду школу?

— Полагаю, у тебя миллион вопросов. И скоро ты получишь на них ответы. Но пока давай обдумаем самую замечательную новость. Скоро приедет твой папа. Наконец-то. После всех ожиданий и молитв.

— Он и к тебе приедет.

— Да, — сказала она, и на лице засияла улыбка.

Я сделал несколько шагов — мысли так и крутились в голове.

— Хани, я нервничаю.

— Почему? — Улыбка ее исчезла, сменилась озабоченностью.

— Так, вообще, — сознался я. — Все меняется.

— Тебе понравится в Маунт-Плезант, — попыталась она меня подбодрить.

— Я не о том. Я… о папе.

— А! — сказала она и медленно понимающе кивнула. — Ты боишься, что он стал другим, да?

Я отвернулся, боясь дать честный ответ.

— Потому что ему ампутировали ногу, — закончила Хани.

Я резко вдохнул. Она все-таки произнесла эти слова вслух.

— Да.

— Если честно, я и сама нервничаю. Но не потому, что папа твой стал другим. А потому, что ему предстоит много испытаний — и физических, и душевных. Времена нас ждут непростые.

— Он об этом писал в письме.

— Так чего ты боишься? — спросила Хани, подходя ко мне.

Я столько об этом думал все лето, что слова полились сами собой:

— А он сможет ходить? Или будет на инвалидной коляске? Он сможет делать все то, что мы раньше делали вместе?

Сердце громко стучало — и вот я обратил в слова свой самый главный страх:

— Он по-прежнему будет моим папой?

Хани наклонилась, крепко прижала меня к себе.

— Мальчик ты мой родной. На многие из твоих вопросов я не знаю ответов. Но одно знаю точно. Твой папа по-прежнему любит тебя от всей души. Никакая ампутация этого не изменит. — Она отпустила меня. — Давай-ка посидим немного вместе, хорошо?

Она подвела меня к деревянному столу, мы взяли по стулу. Я увидел, что рядом с раскрытой газетой «Чарлстонский курьер» стоит недопитая чашка чая. Хани наклонилась ко мне поближе.

— Когда твой папа был маленьким, он сам научился ездить на велосипеде, лазать по деревьям, ловить рыбу, вырезать фигурки из чурбачков. Что ни возьми, Эрик Поттер со всем мог разобраться. Такой у него характер. И ты еще сомневаешься, что он сумеет научиться ходить на протезе?

Я подумал.

— Да нет.

— Да, ему придется привыкнуть к тому, что у него нет ноги. Не физически, а в мыслях. Ты понимаешь, о чем я?

— Вроде бы да. Он не сможет делать многое из того, что делал раньше.

— Правильно. И я думаю, что иногда он будет грустить. Иногда сердиться. Тебе, Джейк, тоже придется принять его таким, какой он стал. Это не очень просто. Но ты ведь справишься?

Я кивнул, не зная, что еще сказать.

— Про тебя, Джейк Поттер, я точно знаю одну вещь. У тебя верные инстинкты. Ты не сдаешься. Ты настырный. Такой у тебя характер. А еще ты любознательный. И добрый. Ты наделен состраданием. В смысле, ты думаешь не только о себе, но и о других.

В ответ на этот комплимент я вытаращил глаза.

Хани приподняла мне подбородок, поймала мой взгляд.

— Доверься своим инстинктам — и все будет хорошо.

Глава 27. Прощание

Островитяне

Я в последний раз обвел лофт взглядом. Когда я приехал на остров, это была папина комната. Но за лето она незаметно стала моей. Я посмотрел на длинные полки, где стояли папины коллекции, — среди предметов теперь были и те, которые отыскал я. Вот отдельный ряд книг, которые я прочитал. Журнал мой лежал на деревянном столе рядом с папиным.

Большое круглое окно. «Окно Хайди», — подумал я. Сколько раз по вечерам я лежал и смотрел наружу: отмечал фазы луны, считал звезды, следил за проплывающими облаками. По утрам птицы перелетали с дерева на дерево. И каждое утро я молился про себя, чтобы папа выжил и вернулся домой.

Я застегнул рюкзак, взял чемодан и в последний раз спустился с лестницы. Живчик ждал меня, как всегда. Вилял хвостом, смотрел темными глазами, поставил уши торчком. Понимал — что-то происходит.

Хани была на кухне. Все поверхности блестят, на столе — ваза со свежими цветами. Пахло горячим печеньем — Хани только что испекла его к приезду папы. Я усмехнулся. Да уж, совсем это не похоже на день приезда. Я, может, и уезжаю, но та Хани, которую я давно знал и любил, безусловно, вернулась.

Я поставил рюкзак у входной двери. Увидел там же коробку с книгами.

— А книги зачем? — спросил я.

Хани повернулась ко мне.

— С добрым утром, солнышко. Сегодня особенный день!

Я увидел: глаза у нее мокрые от слез.

— Хани, ты чего?

— Да так, ничего, — ответила она с короткой усмешкой. Потом шмыгнула носом. — Бабушкам положено плакать, когда от них уезжают внуки, по которым они будут скучать.

Я кинулся к ней и обнял крепко-крепко.

— Я тоже буду по тебе скучать. Но я недалеко уезжаю, не забыла? В гости буду приезжать. Часто-часто.

Хани вытерла нос салфеткой.

— Да, ты прав. Это слезы счастья. Я и сама в ближайшем будущем собираюсь часто пользоваться паромом. — Она промокнула глаза. — Просто привыкла, что ты все время здесь. И наш мохнатый приятель тоже, — добавила она и погладила Живчика по голове.

Живчик улыбнулся во весь рот и высунул язык.

Хани в ответ рассмеялась, шмыгнула носом, выпрямилась.

— Как-то я упустила из виду, что у нас впереди очень много интересного. Ты только подумай, Джейк! Можем встречаться на праздники. Причем не обязательно здесь, на Дьюисе. — Она пихнула меня