Читать книгу "Они украли бомбу для Советов - Николай Михайлович Долгополов"

— участие в межведомственных совещаниях и специальных правительственных комиссиях, экспертные опенки законопроектов, участие в семинарах и конференциях, регулярное предоставление ведомствам интересующей их информации.

— Вы знаете, насколько эффективно используется ваша информация?

— По закону о внешней разведке Служба передает информацию высшему политическому руководству страны. И уже за ним принятие решений с учетом нашей информации. От СВР требуется точная, подчеркну особо, беспристрастная разведывательная информация. У нас есть достаточно квалифицированные специалисты, умеющие анализировать и, что труднее, синтезировать разноплановые данные. К примеру, приближение финансовых потрясений августа 1998 года мы прогнозировали еще в феврале — марте и предоставляли соответствующие выкладки. Аналитическая информация СВР нередко закладывается в решения директивных органов по бюджетообразующим отраслям отечественной экономики — ТЭК, ВПК, финансово-кредитная сфера… В поле нашего зрения находится и комплекс отношений России с международными организациями, в том числе финансового и экономического профиля. Конечно, военнотехническое сотрудничество — здесь, наверное, без нас было бы тяжело обойтись. Что еще? Ну, сырье, металлы, драгоценные металлы, энергоносители. Мы никогда не работали и не собираемся работать на частные фирмы или частные организации. Тут мы очень щепетильны. Да, насколько мне известно, наша информация является востребованной.

— Вы использовали термин «синтезировать разноплановые данные». Что сие обозначает?

— Попробую объяснить. Дело в том, что сегодня огромное количество информации является открытой. И мы ее обрабатываем, изучаем. Небольшая добавка туда информации закрытой ставит иногда все совершенно по-другому, действует как катализатор и дает очень интересные результаты. Так поступают и американцы, и даже гораздо менее мощные разведки, все больше и больше внимания уделяя открытой информации.

— Если возвратиться к зарубежью. Времена добровольцев, помогавших советской державе из чистой идеологии, канули в Лету. Идут ли иностранцы на сотрудничество? И, догадываюсь, платить помощникам надо столько… Оправдываются ли вложения, возвращаются ли затраченные средства?

— По данным промышленности оправдываются, и многократно. Обязательно замечу, что есть и идейная база для работы с российской разведкой. С 1992–1993 годов она видоизменилась и существует сегодня реально. Так как находятся люди, которые хотят помогать России, которые любят нашу страну. Чувства, конечно, отличаются от тех, что были в советские времена, тут совершенно другая подоплека.

— Какая же? Материальная?

— Очевидно, что в некоторых случаях делается больший акцент на материальную сторону. Тогда, в начале 90-х, мы тревожились: останется ли только это? Но появилась прослойка, группа лиц, которая сотрудничает с нами на определенной основе. Это касается особенно стран Африки, Азии, арабских государств. Потому что есть там люди, которые справедливо считают: сложившаяся монополярность чревата определенной угрозой для всего мира. Он не должен подавляться американцами. То есть возникла трансформированная идеологическая база. И с нами стали работать. Я бы назвал это патриотизмом.

— Что ж, понятно. Но все же некоторым вашим агентам, типа того же американца и экс-работника ЦРУ Олдрича Эйма, приходилось платить деньги немалые.

— Знаете, само понятие «бедная разведка» — нонсенс. Разведка должна быть мошной. Тогда с ней работают. Инвалидная, недокормленная разведка — это бред. ИРУ — богатейшая организация. Французская разведка очень богата. Если мы хотим иметь полнокровную разведку, мы не можем быть нищими, и руководство страны это понимает. Чтобы успешно работать, мы должны выглядеть солидно. Человек, собирающийся с разведкой сотрудничать, хочет быть уверенным: это должна быть организация, которая имеет возможность его спасти, оказать какую-то протекцию, в том числе и финансовую.

— Алексей Анатольевич, ну а свои, российские разведчики, получают какие-то официальные награды?

— Четко скажу: да. И процесс этот, к счастью, непрерывный. Выходим с предложениями о награждении не только по праздникам. Есть прекрасные результаты и по тем направлениям, которые связаны с новыми технологиями, изобретениями. Наградами, в том числе высокими, мы не обижены.

— И званием Героя России?

— Нет, Героев пока нет, а есть самые почетные ордена, медали.

— А кому их вручают? Работающим здесь, в зарубежье?

— Работа, где люди горят, как мы говорим, — она вся делается там. Я оперативник до мозга костей, поэтому так считаю. Естественно, подавляющее количество наград — тем, кто трудится за рубежом. Но и своих сотрудников, которые занимаются аналитической работой, причем на прекрасном уровне, тоже забывать не можем. В принципе мы полагаем: с точки зрения аналитики, мало кто в разведслужбах может с нами сравниться.

— Вопрос деликатный: используете ли вы нелегалов?

— Нелегальная разведка как вид деятельности, конечно, остается. Она работает по всем направлениям.

— Если брать сферу вашей деятельности, то, наверное, вы концентрируете силы в хорошо развитых капиталистических странах?

— Когда вы говорите о моих сферах, то, как понимаю, имеете в виду экономическое и научно-техническое направления. Есть и другие вопросы — политические. Их действительно надо решать в тех местах, где определяется и делается политика.

— То есть развивающиеся государства вас не очень интересуют?

— Тут надо сказать, что той тотальной разведки, которой занимался в свое время КГБ, уже нет и смысла никакого она не имеет. Но пребывать в какой-то стране и, как мы говорим, «работать по ней» — это еще не означает действовать против нее. Это уже детали, механика оперативной работы. Находясь в стране третьего мира, можно заниматься совершенно другими вопросами. Условно говоря, неверно считать, будто человек, посланный в США, работает там на 100 процентов, а в Перу — на 20. Это совсем неправильно. Бывает, что и наоборот. Здесь секрета нет, эта идеология стала обшей для всех разведок. Допустим, американцы, находясь в том же Перу, работают против нас. Правда, и здесь, у нас дома, им стало, конечно, вольготно.

— Это почему же? У российской контрразведки теперь меньше людей?

— Может, и меньше, но не это главное. ФСБ делает все, от нее зависящее. ЦРУ работает здесь постоянно и очень планомерно. Возможностей сегодня для этого больше.

— У них прибавилось сотрудников?

— Возьмите то количество организаций с американским капиталом, которые находятся, например, в Москве. Любая организация теоретически может быть использована для прикрытия сотрудников. Численность дипломатического же персонала лимитирована соглашениями между нами и США — существуют квоты.

— Но тем не менее сейчас в США много говорят об усилении активности российских разведслужб. Имеют ли эти разговоры какие-то основания?

— В США такие разговоры, как показывает мой опыт, возникают постоянно. Мне кажется, что главная цель этих кампаний — выбить побольше денег из Конгресса и вести более активную разведку против России. Другого объяснения у меня нет. А что касается усиления активности, то российская Служба внешней разведки всегда работала активно, целеустремленно, с полным напряжением сил. Поэтому говорить о периодах какого-то спада или подъема не приходится. Главная наша задача — своевременно выявить внешние угрозы национальным интересам и безопасности России и информировать о них