Читать книгу "Брак по залёту Натаэль Зика - Натаэль Зика"

давайте все важные разговоры не в коридоре вести, — вмешался Денис. — Кому-то на работу надо, а у кого-то голодный ребенок в машине.

— Котенка подобрал, — объяснила Женя, увидев округлившиеся глаза Любы. — Денис прав, Люба, на ходу такие дела не делаются. Давай, я завтра заеду после работы, как раз пятница. Посидим, поговорим. Может быть, что-то у нас и получится.

— Хорошо. Я сегодня в банк схожу, узнаю, на какую сумму мне могут дать ипотеку. Тогда, до завтра, а то и вправду опоздаю на работу.

Проводив Любу взглядом, Женя подошла к своей комнате и постучала.

Раз, ещё, пока из-за двери не раздался недовольный голос отца:

— Чего надо?

— Пап, это я. Открой.

Александр Семенович, помятый со сна, распахнул дверь и встал на пороге, загораживая вход.

— Я же сказал — сегодня освобожу. Но не с самого утра, совесть имейте!

— Мне кое-какие вещи надо взять, — буркнула Женя, протискиваясь в комнату.

— А, так бы сразу и сказала, — враз подобрел отец и заторопился на выход. — Я в туалет, а ты собирай, что хотела.

Денис понял — это шанс!

— Жень, не можешь захватить в садик кружку и тарелку? Конечно, я могу из дома взять вечером, но раз мы все равно здесь, то отсюда и нести ближе.

— Да, конечно, — погруженная в свои мысли, Женя не подумала, что Денис на машине, поэтому пара посудин рук ему не оттянет, хоть из дома он забрал бы, хоть у неё позаимствовал, и отправилась на кухню. — Сейчас принесу.

Мужчина тут же упал перед шкафом на колени и просунул под его днище конверт. Тот никак не хотел прикрепляться, свисая одним концом почти до пола. Конечно, если стоять, то его не видно, но стоит присесть и наклониться…

Раздались шаги, и Денис едва успел отскочить в сторону.

— Вот, две тарелки, ложка, вилка и чашка. Годится?

— Да, отлично!

Девушка продолжила перебирать вещи, муж следил за ней с напряженным лицом.

— Помочь? — не выдержал и приблизился, уперев в шкаф руку, как бы невзначай, задел стопку полотенец. Белье полетело на пол.

— Ох, я — растяпа! — Денис тут же присел и начал, не торопясь, поднимать упавшие вещи, подпихнув одно полотенце под шкаф. — Не выспался, вот и валится всё, координация нарушена.

Мужчина встал и виновато улыбнулся:

— И голова закружилась.

— Присядь, помощник, — фыркнула Женя и сама подняла лежащее на виду полотенце, в последнюю минуту заметив край ещё одного. Потянула и уставилась на вывалившийся вслед за вещью конверт.

— А что это?

— Где? Ух, ты! Да там деньги, смотри! Доллары! — Денис подскочил обратно и поднял конверт. — Откуда?

— Из-под шкафа, — растерянно проговорила Женя. — Отец спрятал?

— Нет, смотри, на конверте написано кому и от кого.

— Где? Ой, это бабушка писала. «Ковалевой» — это мне? — Женя покрутила конверт и снова заглянула внутрь, провела пальцем по стопке стодолларовых купюр и заметила между ними пожелтевшую бумажку.

«Внучке на свадьбу» — прочитала она дрожащие строчки.

— День, это бабушка… для меня собирала, — с трудом проглотила комок в горле и всхлипнула. — Для меня…. А у нее пенсия три копейки была. Как же она смогла столько накопить?

— Что, ещё не упаковалась? — в комнату вернулся отец, и Денис немедленно накинул на руку Жени полотенце, прикрыв конверт.

— Я… Да… Взяла, — девушка схватила вещи, которые успела отложить на стол, и повернулась к выходу. — Я завтра вечером вернусь.

— До свидания, Александр Семенович! Женя завтра, а я сегодня загляну, проверю, как вы выполнили обещание, — Денис коротко кивнул и поспешил за потрясенной женой.

У него получилось подбросить деньги так, что Евгения не только сама их нашла, но и не усомнилась, что это ей подарок от бабушки.

Довольный донельзя, он проводил девушку на работу и сел в машину.

— Мяу! — донеслось с заднего сиденья.

— Ага, выспался? И голодный, конечно, что там ты съел ночью — кусочек курочки и немного сыра, они давно переварились. Что ж, значит, едем домой. Накормлю тебя и поеду покупать кошачье приданое.

Глава 10

Любка всегда считала себя невезучей.

Нет, сами посудите — сначала было неплохо — из сельской глубинки в десять домов она умудрилась не только выбраться в город, но и зацепиться в нем. Последнее, правда, благодаря тетке, оставившей единственной племяннице комнату в коммуналке, иначе пришлось бы возвращаться, несолоно хлебавши, сразу после неудачного поступления. Срезалась Любка на первом же экзамене — сочинении. Ну и ладно, невелика потеря, учиться она не особенно хотела, это материна идея, чтоб дочка в люди выбилась, на чистую работу выучилась, должность получила и в тепле сидела. Она и выбилась: пошла работать на завод, там по дурости сошлась с начальником участка. Васька родился, ей и двадцати не было. А папаша его оказался давно и прочно женат, Любка ему — как компот после сытного обеда — сладко, и желудку не тяжело. Обидно было — жуть, но она справилась. А там и возлюбленный уволился и уехал из города. Любке пришлось сложно — родни тут нет, не на кого мальчишку оставить, а не работать она не могла, жить на что-то надо было! В деревню возвращаться — самый крайний случай. Мать ее со свету, конечно, не сжила бы, но дыру в темечке обеспечила. Да и возвращаться в туалет на улице и воду в колодце после города не хотелось совершенно. Потом, тут есть шанс найти того самого мужчину, за каким, как за каменной стеной, а у них в Горбатках — без вариантов. Дед Никанор, которому за восемьдесят, трое женатиков, за которыми жены пуще глаза бдят, да Мишка с Генкой — пацаны совсем. Одному семь, второму и того меньше. А тут, все-таки, город. Народищу — в одном доме, где она живет, людей больше, чем во всех Горбатках!

Обжегшись на молоке, то бишь, на начальнике участка, Люба некоторое время осторожничала, да и младенец не давал расслабиться. Спасибо соседке, бабе Зине — за небольшие деньги согласилась сидеть с мальчишкой, пока его мать на работе.

С Валькиным отцом Любовь познакомилась на улице: несла сумки, пакет порвался, все рассыпалось. Мимо проходил молодой мужчина, помог собрать и донести. Оказался, приезжий, из такой же, как и она, глубинки. Стали встречаться, предсказуемо, она залетела и… и он исчез. Как она на себя руки не наложила — один бог знает. Васька спас — ему два годика доходило, куда он без нее? Пропадет пацан…

С двумя оглоедами стало еще труднее, но Люба тянулась, как могла, тем