Читать книгу "Розы для киллера - Наталья Александрова"

— А двоюродная сестра Варвара? — победоносновыкрикнула гостья, уперев руки в бока и встав к Володе в пол-оборота, каккошка, занявшая боевую позицию перед тем, как с воплем вцепиться в глазаслучайно подвернувшейся собаке.

Какая еще Варвара? — В голосе у Володи поубавилосьуверенности и напора, и он слегка отступил в глубь квартиры, как отступаетсобака, оценив по достоинству кошачьи когти и делая вид, что просто хотеласпросить у кошки дорогу к гастроному.

— Какая Варвара? Из Череповца! — В голосеплемянницы звучало уже полное торжество: враг посрамлен, Череповец — это уженеоспоримое доказательство ее священных прав, гром победы раздавайся!

— Из Череповца? — неуверенно переспросилВолодя. — Вроде был когда-то разговор про Варю из Череповца… как же еефамилия… что-то спортивное…

— Протопопова! — торжествующе забила племянницапоследний гвоздь.

— Точно, Протопопова. Нина Ивановна ей звонитьсобиралась.

— Так вот, это моя мама! Покойная, — добавилаплемянница, снова вытаскивая из рукава на свет Божий свою клетчатую скатерть.

Промокнув глаза и трубно высморкавшись, она снова перешла впсихическую атаку:

— А вы кто такие? И что вы делаете в тетиной квартире?

— Я — подруги ее, Нины Ивановны, зять… — началобъяснять Володя совершенно пораженческим голосом. — Мы тут фотографии иписьма разбираем…

Племянница строевым шагом промаршировала на кухню, мгновеннораспознала признаки незаконного чаепития и грозно произнесла:

— Фотографии разбираете? С тетиным печеньем?

Мне уже давно хотелось поговорить с ней на понятном ейязыке, высказать все, что я думаю о тех, кто вспоминает о родственниках толькопосле смерти, но я заметила, с каким ужасом Володя смотрит на жутко накрашенныйрот череповецкой гостьи, будто, как в сказке братьев Гримм, у нее изо ртавместо бранных слов вылетали жабы и змеи. Хотя я лично ничего против жаб неимею, считаю их очень симпатичными созданиями, кстати, полезными в огороде. НоВолодя был в ужасе, очевидно, он из тех мужчин, кто совершенно теряется отгрубости — встречаются еще в нашем городе такие личности, место им вКунсткамере. Поэтому я только сказала, что печенье мое, пусть племянница небеспокоится.

Тетка, как будто только теперь меня заметив, перевела наменя пытливый взор, оглядела с ног до головы и процедила:

— А это еще кто? Интересненько, у человека, стало быть,жена на заработки уехала, а эта тут как тут? Подбираем, значит, где что плохолежит?

Откуда эта стерва знает про жену за границей и что я Володенепонятно кто? Пока я прикидывала, с чего начать — вцепиться ей в волосы илисначала расцарапать лицо, потому что терпение мое лопнуло, Володя вспомнил, чтоон все же мужчина и закричал тетке:

— А ну пошла вон отсюда! Чтобы ноги твоей тут не было!Не знаю никакой племянницы!

— Нет уж, голубочки мои сизокрылые, — в голосеплемянницы яд и елей были смешаны в равных долях, — это вы выметайтесьнемедленно из тетиной квартиры! И чтобы к ручонкам вашим ничего здесь неприлипло!

Володя два-три раза глубоко вдохнул и выдохнул, взял себя вруки, махнул рукой и ушел в комнату.

— Ладно, мы уйдем, но заберем фотографии и вообще всебумаги, письма. Если вас такой вариант не устраивает, обратимся в милицию, утещи есть бумага, что она душеприказчица.

Племянница как все нормальные люди, с милицией решила несвязываться, хотя все, что сказал Володя, было чистым блефом.

— Ладно, берите бумажки, но чтобы ни одной чашки неприхватили!

— Нужны нам твои чашки! — не выдержала я.

— А ты вообще молчи! — прикрикнула тетка. —Ты тут никто и звать тебя никак!

Этого уж я не могла ей спустить, поэтому, дождавшись, когдаВолодя соберет большую коробку с письмами и фотографиями, вдруг как быспохватилась:

— А откуда вы узнали адрес квартиры и что кто-то здесьесть?

Я-то не сомневалась, что племянница побывала у Володинойтещи, кто бы ей иначе наболтал про меня и про жену на заработках? Ох, этистарушки, не умеют они промолчать вовремя!

— Володя, звони теще — была у нее эта или нет, — якивнула на череповецкую тетку, — а то теперь такие жулики, придумают итетю, и дядю из Череповца…

Поскольку он медлил, я сама схватила трубку:

— Нина Ивановна, была у вас женщина, выдающая себя заплемянницу Веры Сергеевны? — Я заметила, как при этих словах теткавозмущенно покраснела.

— Да-да, — неуверенно ответила Нина Ивановна,очевидно, она до сих пор не могла прийти в себя после визита череповецкойгостьи. — Ты понимаешь, Наталья, я же ей сама и сообщила на свою голову,потом наслушалась тут… Она у вас?

Да, ворвалась тут какая-то, скандалит, — откликнуласья, — чтобы путаницы не было, я вам ее опишу, а то, может, это мошенница.Значит, так. Сама толстая, страшная, как атомная война, глазки маленькие,волосы… волосы какие-то пегие, верно, крашеные. — Краем глаза я глянула натетку и увидела, что щеки у нее надулись и стали совершенно багровые. —Одета жутко, сморкается все время, может, заразная? — вдохновеннопродолжала я, заметив, что Володя за спиной тетки давится от смеха. — Чтоговорите — она самая? Что — все отдать? Не связываться, потому что они там вЧереповце все больные, на учете стоят, — я повернулась к Володе, — тывсе слышал? Собираемся быстро и уходим, теща твоя сказала, что Вера Сергеевнаей рассказывала — у них очень тяжелая наследственность, у череповецкой ветви.

Тетка онемела от такой наглости, стала совершенно синяя.

— Как бы чего не вышло с ней! — опасливопробормотал Володя.

— Ничего, закалка череповецкая, выдержит! Когда Володяуже был на лестнице, я повернулась к племяннице:

— Что, хотела жилплощадь в Питере получить? Аквартирка-то не приватизированная, все государству отойдет. Раньше надо было ородственниках думать, а не после смерти. Убиралась бы ты в свой Череповецпоскорее, ничего хорошего тебе здесь не светит…

Когда мы вышли на лестницу, мне показалось, что в полутьмевыше этажом мелькнула какая-то неясная тень, послышался подозрительный шорох,но мне уже так надоело тут, в этой квартире, что я потянула Володю к выходу,ничего ему не сказав.

Уже на полпути к Володиной мастерской, куда мы решилиотвезти коробку с архивом Веры Сергеевны, я вдруг опомнилась:

— Володя, а что это мы так просто ее впустили вквартиру. Мало ли что она какая-то семиюродная племянница — она ведь все равнодолжна свои права доказывать и полгода ждать?

— Да какая разница, — устало сказал Володя, —все равно из ловушки ничего не вышло. Даже если бы мы там остались, там такойгвалт стоял — все соседи слышали, ни один нормальный человек не сунется.