Читать книгу "Тайна пленного генерала - Александр Тамоников"

За стеной перекликались немцы, стрельба давно затихла. Генерал стонал, бился о ступени соскользнув с волокуши - это уже не имело значения. Настя пригнувшись, спустилась вниз. Шубин для с последним, резкая боль пропорола голень - нарвался таки на предательскую арматуру, он почувствовал как потекла кровь, но сжал зубы, отгоняя ненужные мысли, сбросил в яму мешковину надвинул крышку, присыпанную кирпичной крошкой…

Это были непростые минуты, но кажется сработало - немцы не должны обнаружить убежище. Здесь было хуже чем в переполненном трамвае: генерал стонал, Глеб зажимал ему рот, умолял не шуметь; Беспалов был частично в сознании, шептал что всё понимает, он постарается, но в следующую минуту погружался в беспамятство, снова метался и Глебу приходилось закрывать его вонючей мешковиной. Немцы лазили по заводу, громко перекликаясь; кто-то заглянул за печь - явственно проскрипели подошвы, в стороне прогремела автоматная очередь, потом немцы стали дружно ругаться, ясно, что недоразумение. Генерал тяжело дышал, мутнели его глаза. Шубин сделал попытку сменить позу и острая боль пронзила голень, нога была серьёзно повреждена. Засуетилась Настя, стала расстёгивать на себе ватник, добралась до нательной рубашки, оторвала от нее полосу…

- Только молчи, командир! - прошептал она. - Угораздило же тебя… Сиди спокойно, перевяжу как-нибудь.

После перевязки стало легче, но сил уже не было - Глеб откинул голову, крепче сжал трофейный автомат. Немцы продолжали прочёсывать завод: прошли совсем рядом, в их голосах звучало недоумение - куда пропали русские? Они не могли добежать до леса, или всё же смогли? Похоже приказ они получили категоричный и уходить не собирались! Рычали моторы, звучали отдалённые команды - значит решили всё таки прочесать ещё и участок леса. Неужели не заметят следы волокуши?

Медленно текло время, с момента погружения в яму прошло уже минут сорок, но немцы всё ещё были здесь. Генерал что-то шептал, временами связано…

- Слушай, лейтенант, - проговорила Настя. - Я сейчас буду говорить, а ты постарайся унять свою врождённую вредность - другого выхода нет! Беспалов плох, может начаться гангрена, ему надо срочно в госпиталь; немцы уходить не собираются. Даже если соберемся, вдвоем мы его не дотащим - вспомни про свою ногу. Один из нас должен выбраться и дойти до наших. Угадай, кто? Правильно, это не ты! Вспомни, опять же, про свою ногу… Я пойду без оружия, налегке, попытаюсь проскользнуть - речка рядом, за лесом; наши на том берегу – проползу, я быстрая, лёгкая… Не срастётся - ну что же, мы хотя бы попытались! Держи мой автомат, вот ещё один магазин - я бережливая, черт возьми.

Сказать было нечего; Шубин был слаб, он предельно устал, нога болела зверски. Настя отложила автомат посмотрела на своего командира, потом зачем-то поцеловала его в щёку и стала пробираться к люку. Скорчилась под крышкой, долго слушала, потом приподняла её и выползла наружу.

Щека пылала, зачем она его поцеловала? Что их могло связывать, кроме совместной службы? Он напряжённо слушал: прошло пять минут, десять, стрельбы не было, немцы не шумели. Шубин облегчённую откинул голову, задремал. Очнулся, когда застонал генерал; всполошился, подполз к нему. Беспалов бредил, бормотал бессвязные слова. Шубин успокаивал его как нянька, право слово, раненый затих, кажется задремал. Снова пришлось сидеть без дела, слушать.

Он посмотрел на часы - Настя отсутствовала уже больше часа. Закрылись глаза, навалился сон: закружились перед взором видения, вспыхивали и гасли картинки.

Везение кончилось, когда он очнулся - немцы в очередной раз прочёсывали завод, видимо, уже обшарили лес, убедились, что там никого нет. Где же тогда русские? Только здесь, на заводе! Надо лучше смотреть. Они шли по цехам густой цепью: скрипело кирпичная крошка под ногами; рылись в обломках, осматривали все закутки. Лейтенант напрягся, стиснул рукоятку автомата, поймал себя на мысли, что молится - да он лоб готов разбить, лишь бы их не нашли. И снова он упустил что-то важное, прозевал такой момент: немцы подошли, когда генерал Беспалов испустил тягучий стон - похолодела спина, затряслись руки. Он на корточках под полз к генералу, зажал ему рот - Беспалов снова стал биться в бреду, потом замолчал, прерывисто задышал. Поздно - немцы остановились, стали прислушиваться, потом начали что-то приглушённо говорить; кто-то подошёл ещё - это был конец. Оставалось только дорого продать свою жизнь. Генерала уже, согласно полученному приказу, придётся ликвидировать - он должен был выстрелить в него сразу, но не мог.

Кто-то из немцев отодвинул крышку; Шубин выстрелил ему по ногам - пехотинец вскрикнул, покатился по полу. Подбежали ещё двое и тут же попали под кинжальный огонь: один повалился возле люка, другой успел отпрыгнуть.

«Гранату не бросят, - мелькнула мысль. - Генерал им нужен живой».

Отчаяние прошло, лейтенант был собран и готов к бою. Наверху поднялся галдёж, забегали люди, снова показались чьи-то ноги. Шубин среагировал, но промазал, отбросил автомат с пустым магазином, схватил второй Настин. Боль в ноге была нестерпимой, но он забрался на ступени, высунулся, прошёлся очередью для острастки едва успел пригнуться - ответные пули застучали по полу. Кто-то перебежал за печь, спрятался; мелькали каски над заводским оборудованием - он бил по ним короткими очередями. Сколько он мог так продержаться? Автомат раскалился - железо жгло ладонь, ничего - не долго уже. Он присел, пережидая немецкую очередь, вставил в автомат последний магазин, снова высунулся, дал по кругу.

Стрелок засел на вершине печи, невозмутимо ждал, когда русский высунется хотя бы по грудь – дождался, пуля попала немцу в каску; он распростёрся на верхотуре, свесив руки. Шубин засмеялся - подходите, я вас всех угощу! Он спешил убить хотя бы ещё одного, а лучше двух. Автомат изрыгал язычки пламени, словно показывал маленькое жало. Глеб вдруг опомнился – хватит, оглянуться не успеешь как кончится магазин, и что тогда? Он скатился вниз едва не потеряв сознание от боли в ноге, подполз к генералу, тот смотрел на лейтенанта распахнутыми глазами - кажется он всё понял…

- Давай, Шубин, не смущайся! Жми на спуск! Другого выхода нет!

Глеб заревел от отчаяния и приставил ствол к груди генерала…

Неожиданно наверху рванула граната, за ней другая: душераздирающе завизжал раненый, слышно было как немцы бросились врассыпную…

- Командир, не стреляй! - в яму свалился Лёха Кошкин - страшный, как сама смерть, чумазый, оборванный, измазанный кровью, но живой! Он был растрёпан, душа нараспашку, горели воспалённые глаза, щека была обморожена.

- Кошкин? -изумился Глеб. - Ты что, живой?

- Да вот, не повезло! - красноармеец загадал дьявольским смехом, высунулся, полоснул очередью, снова пригнул голову. - Я в канаву свалился, а за мной трое фрицев полезли, развлечься хотели, посмотреть как я умирать буду - не дал я им такого удовольствия! Не знаю, что на меня нашло, командир, нож достал, давай их резать - самому страшно стало. По рожам ихним бил, по шеям, опомниться не успел, а они уже дёргаются как рыбы на крючке – жуть, в общем. Сознание потерял, очнулся как дороже замерзать начало. Эй, а ты чего тут замыслил? – Кошкин вдруг всмотрелся. – Прекращай, командир! Мы ещё повоюем… На, держи! - он выдернул из-за пояса полный магазин, бросил Шубину. - А Настя где?