Читать книгу "Разборки в средней Тосэн! - Александр Гримм"

Мир умирает, люди похожи на тлю

Пыль на телеэкране важней того, что я смотрю

Любовь — прокисшие щи, мечта — помойное ведро

И ожидание чуда тянет камнем на дно

Под ярким светом софитов шагаю к клетке, со зрительских трибун улюлюкают, меня освистывают. Этим вечером любимчик толпы — не я, а проспект промоушена, который уже дожидается меня в клетке. Я корм для его рЕкорда, меня кидают ему на съедение, словно кусок мяса. Клетка закрывается за моей спиной. Но все они ошибаются — этим вечером сожрут не меня, СОЖРУ Я!

Здесь в общем нечего делать кроме того, чтобы жрать

Здесь страшно быть убитым, но страшней убивать

И очень хочется руки на себя наложить, но…

Я буду жить!*

Бодигард большого босса вздрагивает и с удивлением оборачивается, сквозь отступающий морок я различаю алое пятно, расползающееся по ткани его белоснежной рубашки. Пистолет в моих ладонях испускает легкую дымку. Шок на покрытом шрамами лице сменяется гневом, но и эта эмоция не задерживается на роже бодигарда надолго. Валяющийся у его ног, Акихико приподнимается и из последних сил засаживает лезвие тесака в широкую спину по самый обух, ноги каратеки подламываются, его позвоночный столб поврежден — гнев сменяется ужасом осознания. На грязный пол оба бойца валятся синхронно, но нет сомнений в том, кто в конечном итоге вышел победителем из этой схватки.

На автомате протираю пистолет футболкой, избавляясь от отпечатков. Руки подрагивают, но я понимаю, что все сделал правильно. По другому было никак или мы или они.

Ками, Антон, какие еще мы? Этот заносчивый ублюдок тебе никто, именно из–за него ты вляпался во все это дерьмо. Может, пока есть шанс разрубить этот гордиев узел — пустить пулю рыжему гандону прямо промеж бровей. Мечты–мечты, одно дело палить по якудза в состоянии аффекта, когда на кону твоя жизнь и совсем другое — хладнокровно пристрелить, валяющегося без сил, пацана.

Подхожу поближе и оттаскиваю обессиленного подростка подальше от, валяющегося лицом вниз и воющего в бессильной злобе, каратеки, Рейки которого продолжает бушевать. От напряжения спину вновь обжигает болью.

— Стой, Недзуми! — хрипит разбитыми губами Акихико и начинает мне противиться. — Нужно добить его.

— Ты идиот? — пересиливаю, вяло сопротивляющегося, подростка. — Нужно скорее валить пока полиция не приехала!

— Его нужно кончать! Он видел то, что видеть не следовало! — в голосе красноволосого паника, впервые вижу его напуганным.

— И что же он такого видел? — конечно я догадываюсь о чем речь, но сознательно включаю дурачка, чтобы отвести от себя любые подозрения.

— Не твое дело, все равно не поймешь. — страх придает ему сил и Акихико все–таки вырывается из моих рук.

Все — мое терпение лопнуло.

— Как ты достал! — с огромным удовольствием впечатываю размашистый свинг в его опухшую от гематом рожу.

— Хафу, какого хера! — от удара Акихико оказывается на полу.

— Не пойму?! Да пошел ты в задницу тупой, высокомерный ублюдок!!! — сажусь на него сверху, в маунт и начинаю забивать красноволосого в партере, вминая его пустую голову в покрытый мусором пол. — Я… тебе… неблагодарному… говнюку… жизнь спас!!!

Акихико пытается выбраться из–под меня, но куда там — избитый и уставший он едва шевелится. Все, на что его хватает — вялые попытки отмахаться от меня обломком боккена. Когда я заканчиваю, на заплывшей, посечённой роже красноволосого не остается живого места. Какой кайф — это даже лучше, чем секс.

Обессиленный, весь вымахавшийся я сползаю с него. Моя рука со сбитыми в кровь костяшками шарит по карманам пиджака, валяющегося рядом, бандита, из разбитой башки которого натекла уже целая лужа — вот вы где родимые. Щелкаю зажигалкой, затягиваюсь…

— Кха–кха–кха! Ну и забористая дрянь. — делаю еще одну затяжку.

— Дай мне… — подползает поближе измочаленный Акихико со своей в хлам разбитой рожей.

— Рука в говне. — но в противовес словам протягиваю прикуренную сигарету.

— Мы должны его прикончить, это нужно сделать. Я все объясню позже… — вновь затягивает старую пластинку красноволосый, выдыхая клубы дыма через распухшие, словно оладья, губы.

— Может заткнешься уже? Кури молча, он давно сдох. — безжизненное тело каратеки валяется в здоровенной луже собственной крови. — Походу пуля зацепила артерию.

— Слава…Ками! — закашливается Акихико, после чего сплевывает на грязный пол кровавый сгусток. — Ты мне зуб выбил!

— Ниче, вставишь новый — золотой, ты же теперь самый крутой ублюдок на районе, Мацуба — кай больше нет.

— Хахахаха, Недзуми, кха–ах–кха, ну ты мочишь! — давится он дымом со смеху.

— Чего?! Мы же завалили главного босса.

— Это был не Оябун, просто кто–то из санро–кай — группы старших советников решил выпендриться. Если бы приказ исходил от самого Оябуна, то здесь было бы не пятьдесят бойцов, а все пятьсот.

— Твою мать… — на этот раз закашливаюсь уже я, но совсем не от смеха.

Вой полицейских сирен приближается — самое время уносить ноги!

Обратно едем медленно, Акихико ни в том состоянии, чтобы бездумно газовать. К тому же его заплывшие от побоев глаза плохо различают дорогу. Когда мы останавливаемся у моего дома до затравленного сознания доходит — я в безопасности. Напряжение окончательно отпускает и я разжимаю стиснутые в тревоге пальцы, отцепляя их от поручней под сиденьем. Наконец–то я дома.

— Эй, Недзуми! — у самого порога окликает меня красноволосый. — Спасибо…

Байк срывается с места, заглушая своим рычанием вторую часть фразы. Но я настолько морально измотан, что мне плевать. Даже не помню, как добрался до футона и стянул грязную, окровавленную футболку, присохшую к расцарапанной спине. Засыпаю с осознанием того, что сегодня я впервые лишил человека жизни.

А следующим утром, как ни в чем не бывало, кручусь перед зеркалом, пытаюсь обработать глубокие царапины на спине и никакой рефлексии. Похоже я не очень хороший человек. Ну его к черту! — прекращаю это бесперспективное занятие, без чужой помощи здесь не обойтись. Попробую дождаться Мичи, надеюсь этот парень за время моего отсутствия не охладел к нашим занятиям и периодически проверяет на месте я или нет. При следующей встрече, если она состоится обязательно стрельну у него номерок.

Вздрагиваю от громкого стука, ватная палочка смазанная зеленкой болезненно бороздит царапину — убью маленького засранца!

— А ты еще кто, блядь, такой? — вместо Мичи на пороге топчется другой, незнакомый мне сопляк.

— Вот! — протягивает он мне запечатанный конверт, надеюсь это не любовное письмо, иначе у меня появится очередной скелет в шкафу.