Читать книгу "Экспериментальная мода. Искусство перформанса, карнавал и гротескное тело - Франческа Граната"

Ф. Г.:Какое-то время вы устраивали перформансы со сценой родов, находясь в статусе резидентов [клуба], а затем вам сказали, что больше вы этого делать не будете, потому что так постановил Вестминстерский городской совет.

Н. Б.:Да, это было, когда мы работали в [клубе] Freedom Café. Как нам объяснили, ни мужчинам ни женщинам не позволено показывать ничем не прикрытую переднюю часть своего тела, а во время перформанса я рождалась совершенно обнаженной, да и Ли после этого приходилось все с себя сбрасывать, чтобы переодеться во что-то другое. В общем, на самом деле быть голым [на сцене] разрешается – не разрешается расхаживать голым [по сцене], так что если хочешь обнажаться, стой неподвижно. Так повелось с давних времен, когда в Сохо стали появляться стрип-клубы и прочие штуки такого сорта. Это действительно старый закон, который обычно никто не исполняет. Я не знаю, кто это был, но уверена: кто-то специально дозвонился до Вестминстерского совета и сообщил им, что появился подходящий случай [, чтобы его применить]. Их не волновало, что кто-то мочился [на сцене], и даже тот факт, что я пила эту мочу – конечно, не по-настоящему, но все выглядело очень натурально; и их не беспокоило, что Ли делал вид, будто слизывает шоколад с задницы Ричарда Торри, – волновала только нагота.

Действо отдавало какой-то глупостью, скандалом – в нем и вправду было что-то смехотворное. И это был последний перформанс Ли, потому что состоялся незадолго до его смерти. В первый же вечер, когда нас прикрыли, он почувствовал головную боль, и в конце концов его забрали в больницу с менингитом. И там он умер. Это был самый последний его перформанс.

Ф. Г.:Вам нравилось участвовать в перформансах Ли? У вас с ним были другие совместные перформансы?

Н. Б.:Да, мне нравилось выступать с Ли. Мы были настоящими друзьями, я любила его до самой его смерти, и мы получали удовольствие, когда вместе делали перформансы. Почему нет? Это было захватывающе. Кажется, роды были нашим единственным совместным перформансом. Еще я немного пела с группой. Хотя постойте, был и другой перформанс, в котором я принимала участие. В Голландии он [Ли Бауэри] устроил перформанс в этом форте – да, он называется Форт Асперен; там он сам висел вниз головой а я, одетая как балерина или что-то вроде, обрызгивала зрителей освежителем воздуха, так что я тоже по-своему участвовала в том перформансе. Уверена, было что-то еще, но сейчас не могу вспомнить.

Ф. Г.:Судя по фотографиям, в Токио вы участвовали в перформансе Ли.

Н. Б.:В Токио он устроил целую серию перформансов в универмаге Parco. Среди них был один, совсем небольшой, где его как будто вырвало прямо на меня. Я была одета совсем обычно, в черную футболку и черные брюки, а он изображал, что блюет на меня. Хотя это была не рвота, а мыльный раствор, японских зрителей по-настоящему проняло – они подходили ко мне и спрашивали, не болен ли он. Ли это понравилось. У него было своеобразное чувство юмора, он любил проказничать и ставить людей в дурацкое положение.

Ф. Г.:А какая публика была на Вигстоке? Ее можно было чем-то поразить и шокировать? Я смотрела видеозаписи, сделанные во время Вигстока, и мне показалось, что остальные артисты в основном были одеты в традициях дрэг-культуры.

Н. Б.:Честно говоря, я не знаю. Вы можете представить себе, что такое нью-йоркские дрэг-королевы? Сегодня они тебя любят, а завтра ненавидят. Я думаю, Ли всегда удавалось с ними поладить, потому что он часто бывал в Нью-Йорке. Он ходил по нью-йоркским клубам и там познакомился со многими из них. Он питал к ним огромное уважение и считал их совершенно фантастическими, особенно Леди Банни. С ней Ли по-настоящему приятельствовал. Думаю, у них было одинаково нездоровое чувство юмора. Еще одной его приятельницей была Перфидия. В то время Майкл Элиг был распорядителем в ночном клубе Limelight, и он иногда предлагал Ли быть хозяином вечеринки.

Ф. Г.:Кто из художников, помимо [Люсьена] Фрейда, ему по-настоящему нравился?

Н. Б.:Чарльз Атлас, Майкл Кларк. Ему нравились все художники, с которыми он сотрудничал. С этими людьми он встречался на клубной сцене; и когда он открыл собственный клуб, таких людей стало больше.

Ф. Г.:В Нью-Йорке о Ли много писали в прессе, особенно после выступления на Вигстоке. А как к нему относилась британская пресса? Журналисты сразу восприняли его «серьезно» или для этого понадобилось какое-то время?

Н. Б.:Да. Я имею в виду, что были заметки о нем в [таких журналах, как] Flash Art и целая статья в Lovely Jobly. Многие журналы начали относиться к нему серьезно как к артисту в 1990‐е годы. Это случилось после того, как в конце 1980‐х у него состоялся перформанс в галерее Энтони д’Оффея. Именно тогда он окончательно понял, что больше всего хочет быть артистом и заниматься перформансом.

Ф. Г.:Костюмы, которые он изготовил для того перформанса в художественной галерее, выглядят очень трудоемкими.

Н. Б.:Как и все вещи.

Ф. Г.:Вы принимали участие в создании этих вещей?

Н. Б.:На самом деле мой вклад в работу совсем невелик. Я всегда помогала доделывать какие-то детали или части вещей – в основном пришивала к ним блестки. Бусы и бисер – это мое.

Ф. Г.:Вы научились этому [работе с отделочными материалами] в колледже?

Н. Б.:Нет, моей специализацией был набивной текстиль. После окончания колледжа я работала кое с кем из его друзей, и однажды они принесли мне целый мешок стекляруса. Они тогда готовились к показу мод и им нужно было довести до ума кое-что из вещей. Меня спросили: «Сможешь сделать так, чтобы эти бюстгальтеры выглядели нарядно?» А он [Ли Бауэри] слонялся по студии и обратил внимание на меня и на то, чем я занималась; и я ему понравилась. Он спросил, могу ли я поработать с ним над несколькими костюмами, предназначавшимися для Майкла Кларка.

Ф. Г.:Вы и Ли создавали свои костюмы, все «от и до» делая самостоятельно или что-то приходилось заказывать другим мастерам?

Н. Б.:Большей частью он со всем справлялся самостоятельно. Он никогда ничего не заказывал на стороне. Три человека работали с ним постоянно: Ли Бенджамин, Перл и я.

Ф. Г.:Этот сложный и трудоемкий костюм – ваша работа?

Н. Б.:Да, я пришила все эти перья. Нужно было потратить шесть или семь дней, чтобы отделать такую вещь, потому что стеклярус – это крошечные бусины. А на то, чтобы изготовить множество или хотя бы несколько костюмов, требовалось очень много времени. Все это делали мы сами. Нам по-настоящему повезло, потому что у Ли всегда было достаточно денег – он получал их за то, что позировал Люсьену [Фрейду], и я тоже; так что денег нам хватало. Обычно позировать Люсьену приходилось поздно вечером и ночью, так что весь день можно было работать над костюмами. Но до того как мы начали позировать Люсьену, приходилось обходиться пособием по безработице и искать дополнительный неофициальный заработок.