Читать книгу "Глубокое волшебство - Диана Дуэйн"

…но хочет? Вот почему он мечется, словно пытается вырваться из каких-то невидимых, но прочных тисков".

Нита вдруг переполнилась неясной жалостью к этой бледной молчаливой тени, снующей около нее. Она уже не сторонилась, а подплыла поближе к Бледному и мгновение скользила с ним бок о бок.

— Жаль, что я не могу помочь тебе, — проговорила Нита.

— Зачем? Разве Властелин умеет чувствовать горе и одиночество? — Теперь в его голосе не осталось и намека на печаль или раздумье. Лишь спокойное высокомерие.

— А чужое горе тем более? — не удержалась Нита. Эд'рум ответил долгим молчанием.

— Я понимаю, — снова начала придавленная этим молчанием Нита, — надо страдать беззвучно и безмолвно. И все же всегда надеешься, что принесший горе сочувствует тебе.

Они проплыли еще несколько длин, рассекая постепенно темнеющую воду. И страх снова стал постепенно охватывать Ниту. А разум ее кричал и неистовствовал: «ТЫ ПРОСИШЬ О СНИСХОЖДЕНИИ, ЖДЕШЬ ЖАЛОСТИ ОТ СУЩЕСТВА КОТОРОЕ СОБИРАЕТСЯ УБИТЬ ТЕБЯ? ТЫ СУМАСШЕДШАЯ!»

Наконец Эд'рум произнес:

— Ты хорошо говорила. И мы сделаем так, чтобы Жертвоприношение было радостным. Ты молодая и никогда не любившая. Я старый и никем никогда не любимый. — В голосе акулы слышалось лишь ледяное спокойствие. — Такой Песни Море еще не видело. И вряд ли увидит.

— Х'Нииит, — донесся до них с южной стороны маяка Амброуз голос Ш'риии, — твое время уже почти истекло…

— Мне нужно возвращаться, — сказала Нита. — Эд'рум…

— Да, Молчаливая?

Нита сама не понимала, почему она сказала это:

— Прости меня!

— Впервые меня просят об этом, — бесстрастно ответил Властелин. — Ладно, и ты меня прости. Плыви, Килька. Я не забуду твоих слов.

Нита взглянула на акулу. Безжалостные, непрозрачные, словно бы лишенные глубины глаза на мгновение задержались на ней, и Эд'рум, грациозно изогнувшись, проплыл мимо.

— Плыву-у! — пропела Нита в ответ на призыв Ш'риии и повернула на юг.

И бледная тень не сопровождала ее.

Следующие несколько часов, пока вода все продолжала темнеть и тяжелеть, протекли для Ниты в бесконечных переливах музыки и пения, утомляющих повторениях слов, которые могли испугать ее, если бы у нее было время пугаться. И что-то росло в ней, медленно, постепенно охватывая все ее существо. Странное приподнятое настроение — вот что она ощутила вдруг. Она продолжала петь, не раздумывая, почти не осмысливая пропетые строчки и слова, охваченная этим радостным чувством в надежде, что оно будет длиться все время, до того самого момента, когда все кончится. Вместе с другими Посвященными она повторяла еще и еще раз то, что станет ее последними словами:

…Море, услышь меня снова

И сделай Законом мной изреченное слово…

— Правильно. Теперь немного отплыви. Никто не должен услышать этой части Песни. Плыви вверх и в сторону центра, туда, где есть острый выступ скалы. Вот сюда…

Должна ли я принять этот ничтожный Дар?

Тайну смерти познать и потерять Власть?

Так пусть же узнают, кто принял удар,

Кто кровь и дыханье свое позволил украсть,

Чей голос и разум превыше ничтожной Игры.

Появится Некто, откроет, что скрыто от вас до поры —

Что явно и тайно дано не случайно —

Имя мое.

Не дозрела я для любви,

Зато для смерти созрела…

— О Боже!..

…Пусть горло мое раздирает страх,

Свой удел принимаю смело.

В бледное тело зубы впились.

Пусть облаком алым колышется кровь.

Да, я не боюсь. Движенье и жизнь

Море вольет в меня вновь…

…И бледная тень снова нависла над ней, и ровный голос речитативом на одной шипящей ноте протянул единый мотив, повторяя его вновь и вновь…

…Нету любви у меня и Власти,

Дайте мне тех, кто слаб и несчастен,

Дайте мне тех, кто готов пропасть,

И возродится былая Власть…

Странное возбуждение продолжало расти. Нита уже не управляла своим голосом, а это приподнятое состояние духа словно бы вело Песню само по себе, наполняло ее силой волшебства. И дрожала, бурлила вода. И уже отдаленно звучал голос Властелина акул, заглушаемый звуками Песни. И страх превращался в восторг. И беда в победу…

Я принимаю твой Дар, Одинокая Сила, —

Смерть принимаю, не споря.

Пусть она с Морем сольется и станет

Частью великого Моря!

Смерть принимая, ее изымаю из мира,

Из Времени, чье непрерывно теченье.

Ее, как подарок, с собой забираю,

А Времени щедро дарую рожденье.

Вонзай свои зубы в покорное, мягкое тело,

Пусть ненависть черная хлещет волной.

Победа твоя означает твое пораженье —

Посланница Смерть умирает со мной.

…В последний раз Нита пропела это и осталась неподвижной, измученной, словно бы опустошенной. Мгновение она ничего не видела, кроме встревоженных глаз Кита, впившихся в нее откуда-то издали, из-за границы круга. И еще ощутила легкое прикосновение всколыхнувшейся воды, когда Эд'рум проплыл над ней.

— Вот так, — наконец тихо произнесла Ш'риии. — А теперь…

Она умолкла и выплыла из круга Посвященных. Следом за ней медленно потянулись сначала Синий, а потом и остальные. И все они выводили погребальную Песнь для Молчаливой — последний аккорд побежденной Смерти и отринутой Одинокой Силы. Нита поднялась на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.

Она прорвала пленку воды и оказалась под вечерним небом. На западе алыми угольями полыхал закат, на востоке поднималась луна, которой не хватало всего крохотной дольки, чтобы стать полной. Она казалась раздувшейся и янтарной сквозь дымку нагретой воды. А на севере — тьма, пронзаемая лучом света, льющегося от маяка Амброуз. Луч этот беспокойно скользил по волнам желтоватой лентой. А ниже маяка, заслоняемые волнами, всплывали и тонули красные огоньки манхэттенских небоскребов, словно воспаленные глаза города. С юга им подмигивало красно-оранжевое око Арктура, отсвет которого мелкими искрами пересыпался с волны на волну. Нита отдалась волнам и равномерно качалась на них, тяжело дыша. Вода словно бы убаюкивала ее. «О небо, — думала она, — помоги мне!..»

Позади нее на поверхность вырвался кашалот. Это был конечно же Кит! Разогнав огромную волну и выпустив в воздух мощный фонтан воды, кашалот приблизился:

— Нита…