Читать книгу "Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ - Андрей Бронников"

Оставалось только прорываться сквозь оцепление, и кому-то из бойцов предстояло стать «учебно-боевым воином – камикадзе». На эту роль подходил только развитый физически крепкого телосложения сержант Мороз.

В предрассветных сумерках Игорь сунул под мышку имитацию заряда и буднично отправился выполнять задачу. Вернулся он быстро. По моим подсчётам, столько времени должна была занять только дорога туда и обратно, а так, собственно, и получилось.

Без приключений добравшись до узла связи, Мороз с удивлением обнаружил, что вокруг здания нет ни души, а дверь подвала по-прежнему распахнута. Он справедливо решил, что засада находится в самом подвале, и без раздумий двинулся туда. К его удивлению, там тоже никого не было, и сержанту оставалось только прикрепить «мину» к шахте с кабелями.

С недоумением он выбрался на улицу и помчался обратно. Именно с таким выражением лица он предстал перед нами в дверном проёме.

После завтрака из обувной коробки соорудили ещё одну имитацию заряда. Я сунул внутрь листок бумаги с описанием того, где находится первый – основной – результат учебной диверсии. Теперь пришла очередь отправиться к узлу связи молодому бойцу с задачей подкинуть коробку из-под обуви через окно прямо в аппаратный зал.

Я вышел чуть раньше его, не забыв прихватить спичечный коробок. Самым лучшим местом для наблюдения была всё та же автобусная остановка. Через несколько минут появился мой разведчик, и стало понятно, что он уже находится под контролем сотрудников КГБ. Очевидно, обувная коробка вызывала подозрения. Прямо на газоне возле здания стоял старенький красного цвета автомобиль «Москвич». Как только боец его миновал, из машины махнули рукой, несколько человек поднялись со скамеек и кинулись к разведчику. Однако было уже поздно – тот швырнул в открытое окно «заряд» и кинулся прочь. На случай, если бы рама не была распахнута, у солдата за поясом была спрятана железяка.

У моего бойца было огромное преимущество – он сильно боялся, а страх, как известно, лучший стимул к спасению. На конспиративную квартиру я вернулся раньше его.

Пара часов нервного ожидания закончилась радостным исходом. В дверь постучали условным стуком. Оказалось, что разведчик от преследования быстро оторвался, а всё остальное время сидел на лавочке, боясь, что приведёт за собой «хвоста». Только убедившись, что ничего подозрительного и опасного нет, направился домой.

На следующее утро учения официально закончились, и после полудня мы без опаски выдвинулись на вокзал. В этот раз конспирации не потребовалось, и мы с комфортом расположились в плацкартном вагоне. Пограничники при проверке документов изучили мою картонку с той же надписью «Витязь-17» и без лишних вопросов удалились.

Вечером в наступающих сумерках я сидел возле окна купе и мечтал об орденах и медалях. Вдалеке, в той самой заболоченной низине виднелись две жёлтые точки. Там, где ещё трое суток назад увяз наш ЗИЛ, теперь «сидели» уже два «Кировца».

На станции нас встречал лично начальник штаба подполковник Федырко со свитой. Он пожал мне руку, обнял и восторженно произнес:

– Ну, Эдуардыч!

Это повергло меня в шок. Раньше ничего, кроме издёвок, я от него не слышал, а тут вдруг такой тёплый приём.

Ещё он пообещал кучу наград и поощрений бойцам, а мне… тут он сделал жест, каким обычно рыбаки обозначают пойманную рыбу в своих сказках. Так оно и получилось. Наш начальник штаба действительно оказался рыбаком или тем словом, что с ним рифмуется.

Ни наград, ни поощрений я не получил. Было обидно. Хотел написать, что не за награды служим, но это походит на лукавство; и за это тоже, но, во-первых, за Родину. И первое, и второе – вместе взятое – достойнее, чем за деньги.

Глава 31

В ППД удалось пробыть недолго. Через пару недель часть нашего батальона отправили на уборку картошки, но за этот период успели проводить Борю Месяцева по замене в группу советских войск в Германии. К тому времени он уже женился, что не помешало ему устроить пьянку космического масштаба. Чуть позже отправили в те же места и Саню Веремчука.

Примерно в это же время в штаб бригады подали списки офицеров, подлежащих замене в будущем году, среди которых оказался и ваш покорный слуга. С этого момента я перешёл в разряд «заменщиков», которые, как известно, «не потеют». Впрочем, это всего лишь присказка, имевшая силу только в течение пары месяцев перед отъездом.

А пока я уже несколько часов трясся с друзьями и подчинёнными в кузове ЗИЛ-131. В конце концов, мы остановились в небольшом посёлке на реке Онон, где сборной команде из состава нашего батальона предстояло запастись картофелем на всю бригаду.

Под жильё нам отвели отдельный пустующий дом. Спали на матрацах, уложенных прямо на пол. Офицеры не были исключением, с той только разницей, что «их благородия» жили в отдельной комнате. Возглавлял команду начальник штаба батальона Юра Быстрозоров, который недавно прибыл на смену майору Егорову. Был с нами и замполит Боря Осипов.

Удивительное дело, но наши бойцы, до настоящего момента нёсшие службу вдалеке от посторонних глаз, здесь, на людях, вдруг преобразились. Вне работы ходили всегда аккуратные, чистые и подтянутые, и для этого не требовалось строгого офицерского слова. Откровенного пьянства также не было, а что там утаилось от командиров – одному богу известно.

За время командировки в памяти остался яркий момент. Однажды меня остановили трое сельских парней, и завязалась доброжелательная беседа. Вдруг лица собеседников стали меняться от страха и удивления. Я оглянулся. Вдоль по улице в колонну по три дружно, в ногу, по направлению к нам бежала моя рота. На руках у бойцов были намотаны солдатские ремни, бляхи сверкали на солнце. Оказывается, кто-то из солдат заметил, что меня окружили местные мужики, и он решил, что мне грозит опасность. Старшина по тревоге поднял подразделение, и бойцы бросились меня спасать. Пришлось срочно давать отбой.

Не хотелось бы идеализировать личный состав бригады и взаимоотношения солдат как между собой, так и с офицерами. Неуставные взаимоотношения не просто были – процветали. Особенно в хозподразделениях. Молодых бойцов порой избивали, не давали спать по ночам, перегружали работами. Борьба велась с этим повсеместно и беспощадно. Ответственный офицер находился в казарме круглосуточно. После отбоя его задачей было следить, чтобы солдаты, независимо от срока призыва, спали столько, сколько положено. По сути, произошла подмена сержантского состава офицерским, что было безусловной ошибкой.

«Дедовщина» всё равно имела место быть. Порой слабых физически и безвольных унижали даже внутри одного призыва. Ефрейтора Карповича «дембеля» вынудили отправиться домой в общевойсковой форме, жестоко решив, что он не достоин носить голубой берет. Рядовой Деревянко натёр мозоль, и ему дали послабление по службе в начале призыва, а он так и проходил до увольнения в запас, хромая на одну ногу уже по привычке. Этим заслужил всеобщее презрение, но, как говорится, каждый выживает по-своему.