Читать книгу "Кровь Заката - Вера Камша"

Нет, она не сломала его до конца, то высокое и гордое, что было в нем, за что его и избрал Ларэн, не позволило ему предать все и всех ради женщины. Он, подчинившийся ей почти во всем, в главном был непреклонен. Он хотел спасения Тарры, а не власти над ней. Циала же хотела власти и блеска. Наверное, она напоминала Эанке, но не была столь уверена в собственных силах, да и сил-то у нее не было никаких. Ей повезло влюбить в себя единственного истинного мага Тарры, это была ее великая удача, но никоим образом не заслуга. Эрасти она не стоила, впрочем, она не стоила никого из тех, с которыми сплеталась моя судьба, за исключением моего недоброй памяти батюшки. С ним бы она поладила, но Михай не смог завоевать Тарру, а Эрасти мог, но не захотел. Он поклялся Ларэну ее спасти, но и без этой клятвы не предал своей сути, как не предали бы Рене, Астени, Роман… И Циала проиграла, хотя вряд ли это поняла. Она проиграла и то, что могла понять – вечную молодость, красоту, истинное могущество, – и то, что оценить была не в состоянии, как не в силах свинья оценить красоту заката и аромат цветов. Эта дура потеряла любовь!

Есть души, которые нельзя предавать. Терпеть не могу рассуждения о Добре и Зле, греховности, святости и прочей ерунде, которыми пичкают паству клирики всех миров и которая особенно любезна адептам тех, кто величает себя светом, спасителями и прочими красивыми, но ничего не значащими словами. Но предательство Циалы было грехом. Подлостью. Тем, чему нет и не может быть прощения. Если не любишь – уйди. Но уйди сразу и навсегда. Да, можешь потребовать то, что хочешь, попытаться убедить, вынудить, заставить. Не получилось, значит, не получилось. Исчезни. Не мучай возвращениями, примирениями и новыми уходами.

Раньше я думала, что у Циалы и Эрасти все было очень просто. Он полюбил. Она тоже, потом она стала его толкать к власти, он не захотел, она его предала и в меру своих сил и понимания насладилась плодами предательства, показавшимися ей вкусными. На деле же все оказалось еще горше. Циала была с Проклятым несколько лет, и каждый год для него стоил тысячелетия на Дне Миров. Я не знаю, как он не сошел от этого с ума и не возненавидел всех и вся. Потом она его предала окончательно, а он все равно ждал, но вместо Циалы пришла я, в которой течет… Только Великий Дракон знает, какая часть крови Циалы течет во мне. Для Эрасти я была чужой и далекой, но только от меня он узнал, что все кончено. Потому что считал ее предательство очередной уверткой, ждал, что она опять вернется, чтобы предъявить новые требования. И он хотел этой встречи. Он молился на эту дрянь, а я стала вестницей ее смерти. Вместо пусть злой, пусть жестокой, но богини – известие о кончине пожилой женщины, причисленной к лику святых за свое предательство.

Зря я ему рассказала все и сразу. Поглупела, видимо! А что было бы, если б я ждала Рене, а пришел Шарль и рассказал о том, что… Да ничего бы не было! Постыдного и подлого Рене не совершил бы никогда, а, узнав о его гибели, я бы вряд ли впала в летаргию. Я бы или отомстила, если б было кому, или исполнила то, что не сделал он, а потом не мытьем, так катаньем отделалась бы от своего бессмертия. Собственно говоря, так я и поступлю. Если Эрасти не очнется, я уйду из этого сада и скорее всего сложу свою разноцветную голову, только вот толку никакого не будет.

Я должна разбудить Проклятого, вырвать его из лап давным-давно умершей стервы, но это куда труднее, чем прикончить присосавшихся к Шани Гардани фину́сов. Те были настоящим, а совладать с настоящим проще, чем с прошлым. И потом… Потом я не хотела бросать его среди цветущей сирени и отчаянья. Рене бы точно не бросил, он бы смог найти слова, дал бы ему пощечину, в конце концов, не знаю что, но сделал бы… Астени тоже бы достучался. По-другому, спокойно, ласково, но заставил бы выслушать, очнуться, вновь стать самим собой. А я могла только злиться и при этом бессловесно плакать вместе с ним. И конца этому не было…

2862 год от В.И.

Вечер 11-го дня месяца Зеркала.

Тагэре

За высокими березами погас последний луч, небо на западе еще отливало тревожной желтизной, но над головой уже проступили фигуры созвездий. Сола ждала, хоть и понимала, что Шарль придет не раньше полуночи. Все было готово. Ее искать не станут – она возвращается в монастырь по приказу бланкиссимы, а в Тагэре отныне будет другая сестра. Если бы не письмо, привезенное невозмутимым Муланом, герцог вряд ли бы решился на побег, но Сола не могла больше оставаться в замке и не могла возвращаться в обитель, потому что была беременна.

Когда она это поняла, ее охватил ужас, связанный с восторгом. Она была счастлива, что родит Шарло ребенка, но не знала, что ей делать. Сола тянула, сколько могла, к счастью, плохо ей не было, наоборот, она стала еще прелестней. Люди Шарля не уставали ворчать на того негодяя, который загнал такую красоту в монастырь, она же, как всегда, терялась и краснела, чем доставляла огромное удовольствие местным юбочникам и кумушкам. А ночами их любовь становилась все неистовей. Соланж знала, что в ее положении предписано воздерживаться, но не хотела превращаться в еще одну Эстелу, тем более ни на ней, ни на ребенке ее ночные безумия не сказывались. В конце концов Шарль все понял сам. Свободный монашеский балахон с верхними накидками скрывал бы ее тайну еще пару месяцев, но герцог видел ее без балахона, и у него уже было пятеро детей.

– Нет, ты меня в гроб вгонишь. – Сола вжала голову в плечи, не смея даже дышать, а Тагэре отстранил ее от себя, внимательно рассматривая, и, убедившись в правильности своих подозрений, добавил: – Сначала не сказала, что ты девица. Теперь скрываешь, что, скажем так, толстеешь. Сколько месяцев? Четыре, пять?

– Четыре с половиной.

– Так, и что делать будем?

Если бы она знала…

В эту ночь Шарло был с ней удивительно нежен, а когда пришла пора расставаться, попросил ни о чем не беспокоиться. Это его дело, это его ребенок, и он что-то обязательно придумает. И придумал. Он отвезет ее в Ланже, где комендант женат на его кормилице, они обо всем позаботятся. Он будет приезжать, надо только устроить так, чтобы ее исчезновение никого не удивило и не заинтересовало, и он это сделает. Старая Жанна, если что, выдаст ее за свою вдовую племянницу, а смена одежды и прически, не говоря уж о беременности, меняют любую женщину. Ну, а когда ребенок родится, придется решать уже все сразу.

Сола с облегчением вздохнула. Ей уже становилось тяжеловато вести прежний образ жизни, да и иметь рядом опытную женщину, на которую можно положиться, очень хотелось. Казалось, все налаживается, по крайней мере на год вперед. Как бы то ни было, из циалианок она уйдет, сестра Анастазия исчезнет, появится милая мещаночка из Небли, Шарль будет рядом, а дальше она не загадывала. Но наутро в замок въехало два десятка рыцарей Оленя во главе с Муланом, который был нагл и самоуверен и явно намеревался лично доставить сестру к наставнице.

Придумывать причину ее исчезновения стало некогда, нужно было бежать, тем более Шарлю очень не понравился взгляд, которым рыцарь окинул девушку. Человек, устроивший подлость с письмом, не задумается сделать еще что-то подобное. Он может попробовать в дороге добиться расположения красавицы, благо на этот раз на хребте у него не висит добряк Рузо, а если Анастазия не согласится, в ход пойдет все что угодно, от магии до сонного зелья. После этого она в его руках. Беременность для циалианки означает, самое малое, пожизненное заключение в монастырских мастерских, а то и кое-что похуже, если будет доказана дополнительная вина.