Читать книгу "Токсичный роман - Хезер Димитриос"

Ты навещаешь меня во время затишья вечером, когда люди хотят ужинать и стоят возле «Хот-дога на палочке» (победитель конкурса «Худшие униформы»).

– Привет, красотка, – говоришь ты.

Я поднимаю взгляд и улыбаюсь, уже насыпая для тебя овсяное печенье с изюмом в пакетик.

– Что привело тебя сюда? – спрашиваю я, изображая удивление.

– О… Ну ты знаешь. Просто рядом пробегал.

Я вскидываю брови:

– Что за совпадение.

– Действительно.

– Мэтт! – кричу я, снимая фартук, весь покрытый мукой. – Я пойду на перерыв на пятнадцать минут. Ты постоишь за прилавком?

– Только если ты принесешь мне хот-дог на палочке, – кричит он в ответ.

– Она будет слишком занята, – огрызаешься ты и тянешь меня прочь от магазина.

– Гэв, это было грубо, – говорю я.

– Ты знаешь, что он все время смотрит на твою задницу, когда ты вытаскиваешь печенье из печи?

Я улыбаюсь и выдаю кое-что из «Аренды» моим не очень-то красивым голосом: «Говорят, что у меня самая лучшая задница за Четырнадцатой улицей, это так?»

– Это не шутка, Грейс. Если я снова это увижу, мне придется принять меры.

Я почти смеюсь:

– Принять меры? Что это, «Вестсайдская история»? Детка. Уверена, ты просто придумываешь…

– Нет.

– Ну тогда рассматривай это как комплимент. Ты же хочешь девушку с красивым задом?

Ты ничего не говоришь, просто хмуришься и ведешь нас к скамейке в центре торгового центра возле огромной рождественской сценки. Я решаю забыть про это, как и почти каждый раз, когда ты излишне ревнив. Не хочу портить несколько свободных минут с тобой дурацкой ссорой. Мы можем выделить друг другу только несколько промежутков времени на неделе. Популярность твоей группы растет, и теперь ты выступаешь несколько раз в неделю в придачу к нагрузке в колледже и работе в «Гитарном центре». У меня безумная нагрузка из-за занятий и «Медового горшочка», уже не говоря о моей работе по дому и сидении с братом, и что там еще мама и Великан решат повесить на меня.

– Здесь так хорошо, – говорю я, присаживаясь. Работать в «Медовом горшочке» словно быть в печи. Духовка никогда не перестает работать.

Ты отстраненно киваешь и теребишь ключи от машины, не глядя на меня.

– Что случилось? – Я быстро вспоминаю день: вроде ничего, чем могла обидеть тебя. Пытаюсь не волноваться, не ощущать холодный узел в животе.

Ты поправляешь шляпу, а потом опускаешь взгляд, сжимая и разжимая руки. Когда ты так ведешь себя, я знаю – что-то случилось. Боже, мне дерьма и дома хватает. Почему все у нас не может быть просто и легко? Нат и Кайл никогда не ссорятся. Они просто веселятся, они милые и нормальные.

– Кто-то запостил фотографию той сцены, которую ты разыгрывала с Кайлом в классе, – говоришь ты. – Я увидел ее этим утром.

– О, да? Мне кажется, мы отлично справились. Сложно ошибиться с «Босиком под дождем»…

Ты фыркаешь:

– Думаешь, я идиот?

– Что?

Я притворяюсь глупой, но знаю, о чем ты. Мои щеки горят, и я отворачиваюсь от тебя и смотрю на Санту и эльфов. Маленькая девочка плачет на его коленях, а один из эльфов пытается рассмешить ее глупым танцем. Почему всем наплевать, что она несчастна и хочет слезть с колен этого жутковатого парня?

– И как это было? Он хорош?

– Гэвин. Нет. Ничего не было. Мы попробовали сценический поцелуй, и все сказали, что он не был похож на настоящий. Даже Нат, а она его девушка.

Ты поднимаешь взгляд, твои глаза пристально смотрят в мои.

– Играть сцену поцелуя с одним из моих лучших друзей – это немного шлюховато, не думаешь?

Мои глаза распахиваются.

– Что? – шепчу я.

– Шлюховато, – повторяешь ты. – Что делает тебя… шлюхой. Не так ли? У тебя есть парень, если ты забыла.

Шлюха. Слово бьет по мне, сильно и быстро. Я сижу еще минуту, глаза направлены на светящиеся рождественские украшения, свисающие с потолка, искусственный снег в витринах. Шлюха. Бинг Кросби поет о белом Рождестве, а в магазинах распродажа, и я не могу поверить в то, что только что случилось. Не могу.

– Как ты мог мне такое сказать? – шепчу я дрожащим голосом.

Ты отворачиваешься, слабая искра стыда появляется в глазах.

– Прости. Я чертовски устал и увидел, как Мэтт смотрит на тебя, и… Это слишком, Грейс. Я не справляюсь.

– Мне нужно идти, – говорю я.

Ты киваешь, губы сжаты в тонкую линию:

– Как всегда.

Я вскидываю руки в раздражении:

– Это моя работа. Я не могу оставить Мэтта там одного.

Ты встаешь:

– Отлично. Я погуляю с ребятами. Увидимся позже.

Я смотрю, как ты уходишь. Ты не оглядываешься. Твои руки висят по бокам, и ты тащишь себя, словно зомби. Не крутая рок-звезда. Что с тобой происходит? Уже много дней у тебя темные круги под глазами. Я просыпаюсь утром и вижу эсэмэски, которые ты отправил в три, четыре, пять утра. Ты говоришь мне, что в депрессии, что тебе нужно выбраться из города, что ненавидишь всех пустышек в колледже. Мне хочется верить, что ты не имел в виду то, что сказал. Но думаю, что это не так.

Когда я возвращаюсь на работу, Мэтт облокачивается о прилавок и пьет ледяное молоко из стакана. Я вообще не люблю молоко, но то, что мы продаем, очень вкусное.

– Выкладывай, – говорит он, глядя на мое удрученное лицо.

И я рассказываю. Несмотря на то что он мой бывший и это, наверное, неправильно, я изливаю все свои переживания, все раздражение. Я забыла, как с ним легко разговаривать. Я рассказываю ему то, что не рассказывала даже тебе или Натали. Но особенно тебе. Например, что я думаю, что ты подговорил Питера шпионить за мной в школе.

– Твой парень ненормальный, – говорит Мэтт словно между прочим.

– Нет!

Может, мне и не стоило ничего рассказывать.

– Знаешь, как долго Гэвин наблюдал за тобой сегодня, прежде чем подойти и поздороваться?

Не думаю, что хочу знать ответ. Ты признал, что иногда приглядываешь за мной, когда я хожу гулять с друзьями, но не говоришь мне, что ты там. Однажды ты спал у нашего дома в машине, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Ты не хотел меня будить, потому что на следующий день у меня была важная контрольная, но тебе приснился кошмарный сон про то, как я погибаю в пожаре, и потому ты сидел в машине на всякий случай. Мы купили пончики и кофе, прежде чем ты высадил меня у школы. Я подумала, это мило, но когда я рассказала Нат и Лис, они закатили глаза и сказали «Сумасшедший!» на нескольких языках.