Читать книгу "Кровная связь - Грег Айлс"

– Почему?

– Она переутомилась. Ей нужно время, чтобы прийти в себя.

Агент ФБР кивает головой, но в глазах его не видно сочувствия.

– Послушайте, вполне естественно, что после такого испытания вы чувствуете себя разбитой. Мы попробуем немного расслабиться у меня в кабинете, снять напряжение, прежде чем предстанем перед начальством.

Я хочу объяснить ему, в чем дело, но почему-то не могу этого сделать. Шон смотрит на меня, потом переводит взгляд на Кайзера.

– Вы не понимаете, Джон. Если она говорит, что не может прямо сейчас ехать к вам, значит, так оно и есть.

Взгляд Кайзера пронизывает меня насквозь. Он изучает меня, как врач пациента. И снова напоминает тренера по плаванию, который был у меня в школе. Жесткий взгляд, оценивающий мои способности после того, как я получила травму.

– Вы хотите сказать, что не можете этого сделать.

– Хотела бы я, чтобы мой ответ был другим. Мне очень жаль. Может быть, позже.

– Ваша контора всего в пяти минутах езды вдоль берега озера от ее дома, – замечает Шон, как будто Кайзер не был у меня в гостях какой-нибудь час назад. – Я привезу ее сразу же, как только она почувствует себя лучше.

Кайзер еще некоторое время внимательно рассматривает меня, потом поворачивается к водителю:

– Отвезите нас к дому доктора Ферри.

Я с благодарностью пожимаю Шону руку.

– Вы сможете ответить на несколько вопросов прямо сейчас? – спрашивает Кайзер, глядя на меня.

– Да. Валяйте.

– Ваш отец был в плену, когда служил в армии?

– Насколько мне известно, нет. Но я не могу утверждать этого наверняка. Он никогда не рассказывал нам о том, что ему пришлось пережить. Мне было всего восемь лет, когда он погиб. Но он никогда не рассказывал ничего и моей матери. Во всяком случае, так она говорила.

– Быть может, она пыталась защитить вас от того, с чем, по ее мнению, вы могли не справиться.

Неделю назад я бы не согласилась с таким утверждением, но теперь, после того как обнаружила в своей спальне пятна крови, больше ни в чем не была уверена. Оказывается, все эти годы мать, дедушка и Пирли оберегали меня от гримас действительности, о которых я даже не подозревала. Начиная с правды о смерти отца…

– Малик по-прежнему проводит разграничение, к которому мы все привыкли во Вьетнаме, – обращается Кайзер к агенту, сидящему за рулем автомобиля. – Вы заметили?

– Какое разграничение? – спрашивает Шон.

– Между тем, где находится он сам, и остальным миром. Он говорит «вернуться обратно в мир», подразумевая «мир» с большой буквы, – так, как говорили морские пехотинцы. Как будто он все еще на войне. В зоне свободного огня, где можно стрелять по всему, что движется. В месте, где обычные законы и правила не действуют.

– Он был очень спокоен, – размышляю я вслух. – Большую часть времени, во всяком случае. Это было странно, даже противоестественно.

– Он не был таким, когда вы знали его раньше?

– Нет, по-моему.

Водитель сворачивает направо, и с левой стороны на нас надвигается озеро Понтшартрен. Вода в нем серо-стального цвета и покрыта белыми барашками волн. Сегодня немного желающих покататься под парусом.

– Что подсказывает вам интуиция? – спрашивает Кайзер. – Вы смотрели ему в глаза, а не я. Малик убил этих людей?

Над дорогой появляется чайка, пикирует и удаляется в сторону озера.

– Если вы спрашиваете, считаю ли я, что он мог убить этих людей, я отвечаю «да». Я думаю, что он может убить человека, не моргнув глазом. Но если вы спрашиваете, убил ли он этих конкретных мужчин, – я не знаю. Почему-то он производит впечатление человека, который выше этих убийств. Он не стал бы убивать в приступе ярости. Неконтролируемой ярости, во всяком случае. Если Малик убийца, то все, что нам известно о серийных маньяках, окажется бесполезным.

– Согласен.

– А что подсказывает ваша интуиция? – спрашиваю я.

На лице Кайзера написана задумчивость.

– Я работал психологом в отделе разработки подозреваемых в Куантико. У меня неплохо получалось, но пришлось уйти. Вы знаете об этом?

Шон бросает на меня косой взгляд, потом медленно кивает.

– А знаете, почему мне пришлось уйти? – спрашивает Кайзер.

– До меня дошли слухи, что вы сгорели, – отвечает Шон.

– Можно сказать и так. Я набросился на одного малого в тюрьме. Он убивал детей. Я был с начальником своего отдела во время допроса этого урода. Собственно говоря, я заполнял анкету. А убийца сидел напротив и живописал, как мучил маленького мальчика инструментами для пыток. Я избавлю вас от кровавых подробностей. Как бы то ни было, я сорвался, даже не успев сообразить, что происходит, я оказался по другую сторону стола и попытался проделать дыру в его горле. Я сломал ему несколько костей и выдавил глаз. Боссу пришлось садануть меня по голове чашкой с кофе, чтобы оттащить от этого парня.

В карих глазах Кайзера появляется отсутствующее выражение, как будто он вспоминает далекое прошлое.

– У меня появилось то же самое чувство, когда я слушал Малика. Мне показалось, что у нас с ним есть что-то общее. Не с тем преступником, а именно со мной. У всех случаются кризисы, и у всех есть предел прочности. Понимаете, о чем я? Вы годами сидите и слушаете эти страшные и грязные россказни, оставаясь профессионалом и выдерживая дистанцию. Но в один прекрасный день ваша броня дает трещину. Вы верно подметили это в кабинете Малика, доктор Ферри. Если Малик убивает этих людей, значит, он считает это правильным. Это его крестовый поход. Это растлители малолетних, и он решил, что расправа над ними может считаться единственным возможным выходом из сложившейся ситуации.

– Вы думаете, именно так и обстоит дело?

– Если это действительно так, я надеюсь, что общественность никогда не узнает об этом.

– Почему?

– Потому что наверняка с ним согласятся очень многие. – Кайзер вздыхает как человек, сражающийся с собственными демонами.

Прежде чем я успеваю открыть рот, звонит сотовый телефон Кайзера. Он отвечает, потом отворачивается и смотрит вперед, перед собой, переключившись на то, что ему говорят.

Мы уже почти подъехали к моему дому. Я выпускаю руку Шона и пытаюсь разглядеть свое жилище, когда мы заворачиваем за угол. Сначала я замечаю деревья, плакучие ивы, бросающие тень на западную часть дома, а потом и сосны на противоположной стороне. Хотя у меня есть соседи с обеих сторон, изгиб дамбы в этом месте создает иллюзию уединенности, и это было одной из главных причин, по которым я купила этот дом. Это и еще вид на озеро со второго этажа. Мне необходимо быть рядом с водой.

«Краун-Виктория» останавливается перед закрытой дверью гаража, которая всегда укрывала машину Шона от любопытных глаз. Но теперь таиться нет особого смысла. К вечеру сегодняшнего дня все в управлении будут знать о нашем романе.