Читать книгу "Одиночество простых чисел - Паоло Джордано"

Наверное, дойдет, подумала она.

Приятное волнение охватило все ее существо и заставило улыбнуться, как будто именно с этой минуты время начало свой новый отсчет.

43

Прежде чем направиться к посадочной полосе, самолет, на котором летел Маттиа, покружил над центром города. Взяв за ориентир один из самых старых мостов, Маттиа взглядом проследил от него путь к дому родителей. Насколько он понял, цвету него оставался прежним, не изменившись с тех пор, когда он покинул его.

Под крылом, совсем рядом, раскинулся парк, с четырех сторон зажатый автомагистралями и пересекаемый рекой. В такой ясный день, как этот, хорошо было видно: отсюда никто никуда не мог исчезнуть.

Он поближе придвинулся к иллюминатору, желая увидеть все остальное. Нашел извилистую дорогу, поднимавшуюся на холм, и в стороне от нее — дом делла Рокка — по белому фасаду тянулся пунктир близко поставленных окон; дом походил на массивную глыбу льда. Чуть выше он увидел свою старую школу с зелеными пожарными лестницами и вспомнил их холодный, шершавый металл.

Место, где прошла первая половина его жизни, напоминало гигантский конструктор, составленный из раскрашенных кубов и разных других форм, лишенных признаков жизни.

В аэропорту он взял такси. Отец очень хотел встретить его на машине, но Маттиа отказался.

— Нет, я сам приеду, — сказал он хорошо знакомым родителям тоном, возражать против которого не имело смысла.

Он постоял на другой стороне улицы, глядя на свой дом еще и после того, как такси уехало. Сумка, висевшая на плече, не тянула. В ней лежала смена белья на два, самое большее три дня.

Подъезд был открыт, и он поднялся на свой этаж.

Позвонив, он не услышал никакого движения за дверью. Потом ему открыл отец, и они улыбнулись, прежде чем что-то сказать друг другу, невольно оценивая минувшее время по изменениям, какие произошли с ними.

Пьетро Балоссино выглядел стариком. И дело не только в седине и набухших венах, особенно заметных на руках, а в том, как он стоял перед сыном, в том, как тяжело опирался на дверную ручку, словно ноги не держали его больше.

Они обнялись, испытывая неловкость. Сумка Маттиа сползла с плеча и оказалась между ними. Маттиа опустил ее на пол. Пьетро ласково провел рукой по голове сына и от воспоминаний у него защемило сердце.

Маттиа взглянул на отца, собираясь спросить, где же мама, и тот понял.

— Мама отдыхает, — ответил он. — Неважно чувствует себя. Наверное, из-за жары, что стоит в последнее время.

Маттиа кивнул.

— Есть хочешь?

— Нет. Пить хочу.

— Сейчас принесу.

Отец поспешил в кухню. Казалось, он обрадовался поводу удалиться. Маттиа с грустью подумал: только это и осталось — вся родительская любовь теперь выражается лишь в мелких заботах, в простых вопросах, какие повторяются по телефону каждую среду. Не забывает ли поесть, не холодно ли, не жарко, не устает ли, не нужны ли деньги — вот что их интересует. Все остальное спрессовалось в окаменевшую массу так и не случившихся разговоров, так и не произнесенных извинений, поступков, которые уже не исправить, воспоминаний, которые навсегда останутся неизменными…

По коридору он прошел в свою комнату. Почему-то его не покидала уверенность, что там все осталось по-прежнему, словно это пространство не могло поддаться воздействию времени, словно годы его отсутствия всего лишь заключены в скобки. Но комната стала другой, и он испытал разочарование, граничащее с жутким ощущением, будто его уже нет на свете. Некогда голубые стены теперь покрывали кремовые обои, на месте его кровати стоял диван, перенесенный сюда из гостиной. Лишь письменный стол по-прежнему был у окна, но на нем не оказалось никаких его вещей — только пачка газет и швейная машина.

Маттиа застыл на пороге, словно не решался войти без приглашения. Отец подошел со стаканом воды и, казалось, прочитал его мысли.

— Твоя мать хотела научиться шить, — смущенно объяснил он, словно оправдываясь. — Но вскоре ей надоело.

Маттиа выпил воду одним глотком и поставил сумку на свободное место у стены.

— А теперь мне нужно идти, — сказал он.

— Уже? Но ты ведь только приехал…

— Мне нужно повидать одного человека.

Он прошел мимо отца, избегая его взгляда и касаясь плечом стены. Их фигуры — крупные, мужские — были слишком похожи, чтобы находиться так близко. В кухне он ополоснул стакан и, перевернув, поставил возле раковины, чтобы стекла вода. Потом заглянул в гостиную. Пьетро стоял на том самом месте, где когда-то, в другой жизни, обнимал свою жену, говоря о Маттиа.

— Вернусь вечером, — пообещал Маттиа отцу. Это неправда, что Аличе ждала его, он даже не знал, где искать ее, но ему непременно нужно было сейчас же уйти отсюда.

44

Да, это так: в течение первого года они переписывались. Начала Аличе, как и во всем прочем, что касалось их обоих.

Она прислала ему фотографию торта с немного неровной надписью «С днем рождения!», выложенной из половинок клубничных ягод. На обороте снимка она написала одну только букву «А», ничего больше не добавив. Торт приготовила сама и потом весь целиком выбросила в мусорное ведро. Маттиа ответил ей длинным посланием — мелко исписанные четыре страницы, — в котором рассказывал, как трудно начинать на новом месте без знания языка, и извинялся за то, что уехал, а может, Аличе так показалось — что извинялся. Он ничего не спрашивал о Фабио ни в этом письме, ни в следующих, и она тоже не упоминала о нем. И все-таки оба ощущали за пределами страниц чье-то постороннее и грозное присутствие. И поэтому стали холодно отвечать друг другу, каждый раз все более затягивая ответ, пока переписка не оборвалась окончательно.

Спустя пару лет Маттиа получил открытку. Это было приглашение на свадьбу Аличе и Фабио. Он прикрепил ее скотчем на холодильник, словно она должна была напоминать ему о чем-то.

Каждый день, утром и вечером, он смотрел на этот украшенный виньетками плотный лист бумаги, и каждый раз ему казалось, что он огорчает его все меньше и меньше. За неделю до бракосочетания он все же отправил телеграмму: «Благодарю за приглашение, вынужден отклонить по причине занятости на работе. Поздравляю. Маттиа Балоссино».

В магазине в центре города он потратил тогда целое утро, выбирая хрустальную вазу, которую велел отправить молодоженам по их новому адресу.

Маттиа помнил этот адрес, но, когда вышел из родительского дома, отправился совсем в другую сторону. Он пошел на холм, к дому делла Рокка, где они с Аличе проводили целые дни. Он не сомневался, что не найдет ее там, но хотелось сделать вид, будто ничего не изменилось.

Внизу он долго не решался позвонить по домофону. Ему ответила какая-то женщина. Соледад, наверное.