Читать книгу "Чайная магия - Светлана Казакова"

«Я решился написать… не знаю, зачем. Чтобы попросить прощения? Чтобы снять грех с души? Нет, едва ли. Просто потому, что всё время, пока нахожусь между жизнью и смертью, могу думать только о тебе.

Наверное, если Саймирен Мортон рассказал правду, ты уже знаешь, как всё начиналось. В школе, куда меня отправили учиться. Тогда я думал, что лишь для того, чтобы я получил хорошее образование. И потому, что моя семья могла себе позволить обучение. Но затем понял – я стал учеником школы Эрроу, чтобы лучше узнать наших врагов.

И я узнал, о да, узнал. С этой компанией никто не хотел связываться, особенно, когда они перешли в старший класс. Заводилой у них был Финнеас Броктонвуд. Однажды я увидел, как эти трое возвращаются из борделя, куда наведывались тайком, но никому не рассказал. Однако продажных женщин альду Броктонвуду оказалось мало, и вскоре ваш будущий жених обратил внимание на одну из горничных, совсем юную девушку, добродушную и смешливую. Она порой говорила со мной, спрашивала, как звучат те или иные слова на моём родном языке. За всю свою жизнь я больше никогда и нигде не встречал таких светлых людей.

Подробности я опущу, но всё закончилось тем, что Берта – так её звали – покончила с собой. Она ждала ребёнка, и её собирались выгнать с работы. Сколько подобных историй едва ли не каждый день случается в королевстве – с горничными, нянями, гувернантками! Я набросился на Финнеаса, Джерома и Саймирена – они избили меня, даже не втроём, а со своими подпевалами. Я попытался сообщить о них школьному начальству – меня никто не захотел слушать.

Казалось, со временем я сумел забыть эту историю. Выжечь её из памяти. Но случайно увидел Броктонвуда с Шалини, и моя ненависть вспыхнула снова.

А затем родился план мести.

Но сейчас, когда я скоро умру, я не вспоминаю о том, как убивал. Я вспоминаю наш танец. Я вспоминаю те поцелуи в библиотеке.

В моей стране верят в реинкарнацию. Это означает, что душа, покинув умирающего, может родиться снова, воплотившись в другом теле. Мне бы хотелось встретиться с тобой в следующей жизни – там, где между нами не будет стоять столько препятствий.

И тогда ты станешь только моей».

На этом письмо заканчивалось. Не выпуская из рук листок бумаги, Летиция подняла взгляд к безбрежному синему небу за окном. Глаза вдруг защипало, и она поняла, что плачет.

Рохан Чаудхари не был праведником. Он убил двоих и едва не отправил на тот свет её кузена. Но Летти всё равно не могла остановить слёзы, оплакивая и князя, и свою несбывшуюся любовь – опьяняющую, как сладкий дурман, и горькую, как полынь.

Она знала, что никогда его не забудет. И того, что прочитала в письме… Как и большинство её соотечественников, Летиция Мортон воспринимала как должное то, что у королевства много колоний, и никогда не задумывалась о чувствах коренных жителей тех стран.

Сейчас ей стало стыдно за собственное равнодушие.

– Вы любили его? – спросил Альберран.

Летиция молчала. Что она могла ответить? Что всё случившееся между ней и князем Чаудхари походило на наваждение? Сладкое и запретное удовольствие, как съеденные украдкой от взрослых конфеты для ребёнка или танец в хозяйском платье для служанки. Что у них было? Несколько встреч, несколько слов, несколько поцелуев, которые пьянили сильнее, чем подогретое с пряностями вино. Вот и всё.

А что могло быть? Тайная связь? Или он оставил бы ради неё свою невесту в Хинду? О невесте она также узнала от Стефана Альберрана. Позже, когда о князе навели справки на его родине.

«Что такое любовь? – думала Летти. – Пламенные цветы в ночном небе? Танец, когда кажется, что вот-вот взлетишь? Поцелуи, от которых кружится голова и подкашиваются ноги? Учащённое биение сердца? Что такое любовь? Доброта, забота, преданность?»

Страсть Рохана Чаудхари походила на испепеляющее пламя. А любовь Стефана – в ней Летиция больше не сомневалась даже без ещё одной проверки на чайной чашке – напоминала огонь в камине, когда в зимний день заходишь домой с мороза и протягиваешь ладони к теплу. Его чувства согревали, не обжигая.

– Любили? – повторил он.

– Кто знает… – вздохнула в ответ она. – Теперь всё в прошлом. Всё в прошлом.

– Простите, что побеспокоил, – с поклоном произнёс Альберран и развернулся к двери.

– Вы так и уйдёте? – окликнула его Летти. Молодой человек остановился, вся его поза выражала напряжение. – И не вернётесь?

– Больше нет поводов возвращаться, альда Мортон.

– И вы… ничего не хотите мне сказать?

Стефан обернулся, плотно стиснув губы. Летиция поймала его взгляд, в котором смешались тревога, отчаяние и… надежда. Сделала глубокий вдох, прежде чем сказать то, чего девушке вообще-то говорить совсем не положено.

– Я ведь небезразлична вам, так?

– Альда Мортон, я… Ваш кузен мог бы не рассказывать… Простите…

– Ответьте, пожалуйста.

– Да, – твёрдо проговорил он. – Мы больше не увидимся, поэтому я могу сказать. Я люблю вас, альда Мортон, и всегда буду любить.

– Не зарекайтесь, – отозвалась Летти. – Вы ведь ещё не пробовали… жить со мной в одном доме. А вдруг окажется, что у меня ужасный характер и множество вредных привычек?

– Вы… хотите сказать, что…

– Да, господин Альберран. Стефан… Я делаю вам предложение.

Растерянность на его лице быстро сменилась выражением счастья – такого полного и беспримесного, что у Летиции снова потекли слёзы, но теперь совсем другие. Они смывали с души печаль, как весенние ручьи уносят прошлогодние снега. Жизнь не стояла на месте, и вдвоём – будущая госпожа Альберран точно это знала – они способны преодолеть все невзгоды. И пересуды окружающих о мезальянсе, и реакцию её родственников, и всё, через что проходит любая семья, когда у неё появляются новые заботы. Потому что на человека, который приблизился и ласково обхватил её лицо ладонями, стирая слёзинки со щёк девушки, а затем впервые поцеловал её, она действительно могла положиться.

Финнеас Броктонвуд родился альдом, но истинного благородства в нём не было ни на грош. Зато оно оказалось присуще Стефану Альберрану, человеку из простой семьи. И Летиция могла лишь благодарить тех, кто наблюдал за ней с небес, за подаренную ей встречу с ним. И за то, что они будут вместе. Отныне и навсегда.