Читать книгу "Мушкетер - Валерий Большаков"

— А что же тогда? — удивился канцлер.

— Сокрушайтесь! Вините в нерасторопности сборщиков налогов и прочих малых мира сего — вот, дескать, и рад бы выдать нужную сумму его светлости герцогу, да только казна уж больно медленно пополняется. Мол, ближе к зиме полегче будет, а пока… И уныло разводите руками.

Сэр Ричард захихикал, грозя Олегу пальцем.

— Знаете, сэр Северус, — проговорил он немного погодя, — а вы, пожалуй, могли бы понравиться королю и даже выйти в фавориты. В вас достаточно смелости, чтобы говорить опасные вещи, но хватает и ума, чтобы преподносить их с иронией.

— Боюсь, мой путь наверх займёт излишне много времени, — усмехнулся Сухов. — Бывал я при дворе у разных государей, но нравы везде одни и те же. Поверьте, на поле брани гораздо спокойнее! По крайней мере там не ударят в спину.

— О да!

Раскланявшись, канцлер казначейства удалился.

— Надеюсь, — пробормотал Олег, — я не был излишне откровенен.

— Нет-нет! — успокоила его графиня. — Сэр Ричард хитёр и коварен, но не подл.

— Забавно… А я тогда каков?

— Вы? Вы безжалостны и беспощадны, но справедливы.

— Приятно слышать, — улыбнулся Сухов.

Графиня Карлайл, по всей видимости, взяла «Северуса Снейпа» под свою опеку, желая вывести его в свет.

Шествуя по галерее, миледи познакомила Олега с лордом Мортоном и сэром Уильямом Бальфуром, чьи отряды готовились отплыть под командованием графа Холланда, с Томасом Говардом, графом Сурреем, и ещё с кем-то, и ещё…

Сухов едва поспевал отвешивать любезные поклоны.

К пяти часам пополудни здешнее жеманство изрядно утомило его, и Олег поспешил покинуть дворец.

Уже отъезжая, он оглянулся на узкие, стрельчатые окна Уайтхолла, отблескивавшие простым зеленоватым стеклом или искусно сработанными витражами. За ними сотни людей бродили по дворцу, взыскуя благ. Графы, бароны, виконты, маркизы.

Он посеял сегодня идеи, которые могут укорениться среди местной знати и дать свои плоды.

Кто-то из лордов, не от большого ума, сболтнёт худую весть о Бэкингеме, породив волну слухов, и они распространятся по Лондону, аки пожар. Кто-то решит, что, очернив герцога, тем самым изобразит себя белым и пушистым. А кто-то, поставив себе цель сместить его светлость, станет вредить ему, дабы неудачи умалили величие Джорджа Вильерса в глазах короля.

— Зоопарк, — сказал Сухов и похлопал чалого по шее: — Поехали, дружок.

Конь обрадованно фыркнул и порысил по Кинг-стрит.

Глава 15,

из которой легко вывести цену человеческому счастью

1

Бальтазар Жербье весь изнервничался в первые дни, а после смирился со своей участью. Он лежал день напролёт, ворочаясь на соломенном матрасе, переходя в сидячее положение лишь во время кормёжки. Сам себе Жербье напоминал животное, пойманное и укрощённое.

По ночам он вставал, обходил своё узилище и ощупывал стены в поисках хоть какой-то щёлочки, как будто владел чёрной магией и мог оборотиться тараканом. Когда светила луна, от окошка вытягивался узкий луч, упираясь в дверь.

Жербье смотрел на бойницу как завороженный — это был его единственный «выход» в мир. Вначале он еще сомневался, считал, что окошко выходит в сад или во двор, но голоса, доносившиеся до него днём, цокот копыт и грохот телег убеждали, что за стеной — улица.

Какая, он понятия не имел. Попытки влезть по стене закончились ободранными ладонями и прорехой на камзоле.

Однажды Бальтазар проснулся среди ночи и вскочил с бешено бьющимся сердцем. Он видел сон, в котором давал о себе знать.

Не заснув до самого утра, Жербье проклинал себя за уныние, в которое впал по малодушию своему. А ведь у него был шанс! Он и сейчас есть, надо только воспользоваться им, а не страдать зря.

Часов в девять ему принесли завтрак. Молодой мужчина, которого называли Виктуар, был слугой московита Ярицлейва. Тем самым слугой, что убил двоих из отряда Жербье при попытке освобождения лорда Монтегю.

С каменным лицом приняв миску с кашей, Бальтазар заговорил:

— Понимаю, что просить вас вернуть мне свободу было бы странно…

— Правильно понимаете, — кивнул Виктуар.

— Но бумагу-то вы мне можете дать? — с некоторым раздражением спросил Жербье. — Я художник, и мне невыносимо сидеть взаперти целыми днями, не видя ничего, кроме снов! Дайте мне бумагу и краски, прошу вас!

Слуга задумался и пожал плечами:

— Ладно…

Тремя днями позже другой слуга, зовомый Александром, передал узнику несколько листов серой бумаги и краски.

Жербье овладело возбуждение. Усевшись на полу, так чтобы на лист падал лучик из окна, он принялся рисовать.

Не затрудняясь смешиванием цветов, он тщательно выписывал портрет Олегара де Монтиньи. Душа Бальтазара пела, изнывая от сладкого чувства мести.

Просидев почти до обеда, Жербье еле разогнулся. Написав короткое письмо под портретом, он тщательно сложил лист, заклеил его жёваным мякишем и начертал сверху: «Передать графу Холланду! Срочно! Нашедшему сие граф выплатит 5 крон серебром!»

До обеда промаявшись, Бальтазар умудрился-таки выбросить послание из окошка своей темницы, когда Виктуар запер за собою дверь, унося посуду.

Успокоенный и умиротворённый, Жербье лёг и тотчас же уснул.

2

Прошла неделя, минула другая. Октябрь был всё ближе, и на душе у Сухова легчало — задание кардинала он выполнит наверняка. Разброд и шатание в армии Англии и на флоте, разлад среди йоменов,[87] которые всё чаще шли в отказ, не желая снабжать хлебом да салом королевское войско, — весь этот человеческий фактор работал на Францию, склоняя весы в пользу Ришелье и Людовика XIII.

Граф Холланд метался из Портсмута в Лондон, силясь понять, отчего дело разваливается, отчего разбегаются его люди.

Он ничего не понимал и бранил всех подряд, даже его величество, горячо обещавшего, что флот вот-вот отправится, буквально на днях.

Король тоже недоумевал, почему не исполнялись его приказы, почему бюрократическая машина постоянно давала сбои, почему продолжалась волокита.

Откуда Карлу I было знать, что, скажем, потеря важной бумаги в Адмиралтействе, из-за чего застопорилось снабжение флота канатами, вовсе не случайность, что данное деяние было оплачено Олегом через подручных?

Тихий саботаж зашёл уже так далеко и так глубоко, что, даже прекрати Сухов свою подрывную деятельность, начавшийся разброд не прекратится вдруг, сам по себе.