Читать книгу "Двойная осторожность - Дик Фрэнсис"

— Н-ну... да, — ответил Морт. — Дженотти по-прежнему хорошо готовится к Сент-Леждеру. — Он шесть раз подряд щелкнул пальцами. — Не могли бы вы зайти ко мне позавтракать? Кобылка Бангей все еще плохо ест, и мне хотелось бы обсудить, что делать. У вас иногда бывают блестящие идеи. И еще этот счет Люка. Я хотел бы объяснить пару пунктов, прежде чем вы станете спрашивать.

— Морт, — с сожалением перебил его я, — а нельзя ли отложить это на пару дней? У меня проблема, с которой надо срочно разобраться.

— Да? Ну ладно... — Морт выглядел разочарованным. Обычно я никогда не отказывался с ним побеседовать. — А точно никак нельзя?

— Мне очень жаль... — сказал я.

— Ну, может, после обеда увидимся, — сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Э-э... да. Конечно.

Он с удовлетворением кивнул и милостиво отпустил меня. А я подумал, что, возможно, не успею сегодня на скачки в Ньюмаркет, несмотря на то, что сегодня должны были скакать три лошади Люка.

Проезжая через город, я остановился у нескольких магазинов и купил для своего пленника еду и еще кое-какие необходимые вещи. Потом я вихрем пролетел шесть миль, отделявших мою деревню от Ньюмаркета, и для начала заехал в паб.

Банан выглядел совершенно как обычно. Он успел вымыть посуду, протереть стойку и до глубины души оскорбить Бетти, заявив ей, что она слишком стара, чтобы учиться ездить верхом.

— Эта старая корова отказалась делать сельдереевый соус к обеду!

Это, видите ли, противоречит ее идиотским правилам!

Он мрачно приготовил себе завтрак. На этот раз он посыпал мороженое молотым имбирем и щедро полил все это бренди.

— Я ходил в дом. Наш приятель помалкивает. — Он не спеша помешивал мороженое, предвкушая удовольствие. — Да, кстати, снаружи его совсем не слышно, я ночью проверял. Так что если будешь принимать посетителей в саду, все будет нормально.

— Спасибо.

— Когда я тут управлюсь, я зайду и помогу тебе.

— Отлично.

Мне не хотелось просить его об этом, но я был от души благодарен ему за предложение. Я приехал домой и отнес покупки в кухню. Когда я упаковывал еду в пакет, появился Банан в своих теннисных туфлях. Он окинул взглядом кучку приготовленных мною вещей, сваленных на полу у двери.

— Ну, пошли, — сказал он. — Давай я понесу это. Я кивнул.

— Поначалу свет ослепит его, так что, даже если ему удалось развязаться, у нас все равно будет преимущество.

Мы принялись убирать баррикаду от двери, и, когда разобрали ее настолько, что дверь стало можно открыть, я вынул нож из проушины щеколды, взял пакет, включил свет в чулане и шагнул внутрь.

Анджело лежал ничком посреди пола, связанный, как был: руки за спиной, и белая бельевая веревка тянется от запястий к лодыжкам.

— Доброе утро! — доброжелательно приветствовал его я.

Анджело не шевельнулся, но пробормотал несколько слов, из которых я разобрал только «дерьмо».

— Я вам еды принес, — сказал я, ставя на пол пакет. В пакете было две нарезанные буханки хлеба, несколько пакетов молока, вода в пластиковой бутылке, две большие копченые курицы, несколько яблок и куча шоколадных батончиков. Банан молча опустил на пол свою ношу, состоявшую из одеяла, дешевой подушки, нескольких книг в мягкой обложке и двух одноразовых ночных горшков с крышкой.

— Я не собираюсь вас выпускать, — сказал я Анджело, — но я вас развяжу.

— Твою мать!.. — ответил он. — Вот ваши часы.

Я снял их с него накануне, чтобы удобнее было его связывать. Я достал их из кармана и положил рядом с ним.

— Свет погасят в одиннадцать. Я счел разумным обыскать его, но в карманах у Анджело не оказалось ничего, кроме денег — ни ножа, ни спичек, ни ключей, — ничего, что могло бы помочь ему бежать.

Я кивнул Банану, и мы вдвоем принялись распутывать веревку, я на запястьях, а Банан на ногах. Дергаясь, Анджело так сильно затянул узлы, что развязать их удалось далеко не сразу. Освободив Анджело, мы смотали веревку и отступили к двери. Я смотрел с порога, как он неуклюже поднимается на колени. Конечности его не слушались.

Воздух в чулане был вполне чистый. Я закрыл дверь, запер щеколду, и Банан методично восстановил баррикаду.

— Сколько еды ты ему дал? — спросил он.

— Дня на два — на четыре. Зависит от того, сколько он ест.

— Ну, ничего, ему не привыкать сидеть взаперти.

Банан, видимо, боролся с последними угрызениями совести. Он вставил на место четыре доски, заметив между прочим, что ночью подпилил их, чтобы они точно вписывались между дверью и холодильником.

— Так надежней будет, — сказал он.

— Теперь ему нипочем не выбраться.

— Будем надеяться, — ответил я. Банан отступил назад, уперев руки в бока, чтобы полюбоваться плодами своего труда. Я действительно был практически уверен, что Анджело не удастся выбить дверь, тем более что делать это ему придется, стоя на ступеньках, ведущих вниз.

— Тут где-то должна стоять его машина, — сказал я. — Пойду позвоню в больницу, а потом поищу машину.

— Ты звони, а я поищу, — сказал Банан и вышел. Мне сказали, что Касси будут вправлять руку под наркозом. Если все пойдет хорошо, я могу забрать ее в шесть вечера.

— А можно с ней поговорить?

— Минутку.

Голос Касси звучал сонно.

— Меня тут накачали наркотиками, — сказала она. — Как наш гость?

— Счастлив, как кенгуру с чирьем на заднице.

— Что, скачет?

— Твои наркотики не действуют, — сказал я.

— Действуют-действуют! Тело будто плывет, а в голове искры вспыхивают. Так странно!

— Мне сказали, что я могу тебя забрать в шесть.

— Только не опаздывай, ла-адно? — Она зевнула.

— Могу и опоздать.

— Ты меня не любишь...

— Ни капельки.

— Милый Вильям! — пропела она. — Нежный цветочек!

— Спи, Касси.

— Угу.

Она явно засыпала.

— Пока, — сказал я, но, похоже, она меня уже не услышала.

Потом я позвонил в ее контору и сказал боссу, что Касси упала с лестницы в чулане и сломала себе руку и что она вернется на работу где-нибудь на следующей неделе.

— Как некстати! — воскликнул он. — То есть, в смысле, для нее, конечно...

— Конечно.

Когда я положил трубку, вернулся Банан и сообщил, что машина Анджело мирно стоит у начала проселочной дороги, там, где асфальтовое шоссе сменяется грунтовкой, разъезженной телегами. Ключи от машины Анджело оставил в зажигании. Банан бросил их на стол.