Читать книгу "Артур Артузов. Ас разведки и контр-шпионажа - Юрий Ленчевский"

Под фамилией Красноштановы скрывались Мария Владиславовна Захарченко-Шульц и ее муж Георгий Радкевич.

Никому из главарей эмигрантских организаций не могла прийти в голову мысль о том, что эмиссары Кутепова в России, убежденные контрреволюционеры монархисты Мария Захарченко и ее муж, посланные в Москву как ревизоры и контролеры «Треста», по существу, выполняли поручение руководства ОГПУ. И эта супружеская пара, и другие посланные эмигрантскими организациями эмиссары твердо верили в то, что они готовят контрреволюционный переворот.

Поверил в «Трест» и столь опытный разведчик, как Сидней Рейли.

Это была одна из звеньев операции «Трест», которой умело дирижировал Артузов.

По поручению «Треста» Захарченко и Радкевич связались с финской разведкой, с начальником 2-го отдела финского штаба Мальмбергом и начальником погранохраны Выборгского района капитаном Рузенштремом. С ними велись переговоры об организации на финско-советской границе тайного пропускного пункта — «окна».

Во главе финской армии стоял барон Маннергейм. Вместе с правительством Свинхувуда он приветствовал в апреле 1918 года высадку в Финляндии дивизии германского генерала фон дер Гольца. Маннергейм просил немцев о вооруженной помощи финской белой гвардии, «шюцкору», против финских красногвардейцев. Барон стоял во главе так называемых «лахтарей», финских белогвардейцев, проявлявших особую жестокость в отношении пленных. Казни красногвардейцев Маннергейм оправдывал в таких выражениях: «Это будет гуманно по отношению к пленным, которые все равно тысячами гибли в лагерях от голода».

«В 20-х годах вся финско-советская граница на Карельском перешейке буквально кишела агентами контрразведок: французской, американской, английской… Часто это были офицеры бывшей царской армии, и многие из них искренне думали, что этим они выполняют долг перед Родиной. Ведь они сознательно рисковали жизнью (иные и погибли при переходе границы). А шли они на это, потому что слепо повиновались своим "белым вождям", от которых ожидали "спасения" России. Были среди них и очумелые… которые видели "спасение" России в "развешивании по столбам" русских людей. Такая изуверская форма "патриотизма" путем истребления ее народа слишком бессмысленна и чудовищна, чтобы ее могли признать многие…».

Иностранные разведки легко находили себе агентов среди тех, кто предпочел бежать за границу, чтобы оттуда «спасать Россию».

Понятно, что при таком правителе, как Маннергейм, русские белые эмиссары Кутепова пользовались особыми симпатиями 2-го отдела финского штаба.

Еще в январе 1925 года «министр иностранных дел» «Треста» Якушев получил задание ОГПУ — выяснить возможность приезда в Хельсинки, а затем в Москву Сиднея Джоржа Рейли.

«Окно» на финской границе было организовано несколько позже в районе Сестрорецка. Роль сочувствующего «Тресту» исполнял сотрудник советской погранохраны Тойво Вяхи.

Из письма Сиднея Джоржа Рейли о положении в России:

«…Власть медленно, но неминуемо отмирает. Героический период закончен весной 1921 года, наступивший затем период консолидации власти и стремление к строительству (нэп) не могли дать желательных результатов ввиду страшного напора голода и экономического развала.

Красная армия для меня до сих пор неразрешимая загадка. Существенный вопрос: что идет скорее — инфильтрация в армию здорового крестьянского элемента или коммунизация рекрутов? Вероятно, в первых стадиях переворота больше всего надо считаться со специальными частями ГПУ и ЧОН. О них я мало знаю достоверного, но допускаю, что и они, хотя бы ввиду своей численности, не могут в удачный момент избегнуть действия общего закона солдатского бунта, т. е. должны поддаться массовому настроению окружающей среды».

Рейли предлагал такие способы действий: пропаганду, террор, диверсии. Оставался неразрешенным вопрос: какой ценой может быть приобретена моральная и материальная помощь Европы и Америки?

«За себя скажу следующее, — писал Рейли, — это дело для меня есть самое важное дело в жизни: я готов служить ему всем, чем только могу».

С письмом Рейли ознакомились Дзержинский и Менжинский.

— Этот злодей, пока жив, не оставит в покое советский народ.

И тогда было решено поймать Рейли.

Рейли хотел встретиться с представителями «Треста» еще в мае 1925 года, но задержался из-за каких-то дел. В середине августа 1925 года в Хельсинки прибыл Кутепов, чтобы «освежить» свои отношения с «Трестом» и узнать, как себя держать с Сиднеем Рейли, которого ожидали в Париже. Кутепов жаловался на интриги Врангеля при дворе Николая Николаевича, говорил, что армия отходит от Врангеля. Узнав о том, что специально для свидания с Якушевым приезжал в Хельсинки начальник 2-го отдела польского генерального штаба Таликовский, Кутепов еще раз убедился в том, что «Трест» — дело серьезное.

Но самым важным для Якушева была телеграмма Сиднея Рейли: «Сожалею задержке. Задержан окончательным завершением моих дел. Важно иметь в своем распоряжении свободу передвижения. Уверенно считаю, что буду готов отъезду 15 августа. Выехать ли мне непосредственно в Париж или Гельсигфорс? Можете ли вы устроить общее собрание конце месяца?»

На совещании с Кутеповым решили, что он примет Рейли в Париже, оттуда направит его в Финляндию, а затем Якушев пригласит гостя в Москву.

Рейли действительно приехал в Париж, виделся с Кутеповым и не понравился ему. Они не понравились друг другу. Рейли, разочаровавшись в белой эмиграции, пренебрежительно относился к ее деятелям. Теперь он надеялся на «внутренние силы». Этим и объясняется его повышенный интерес к «Тресту». Кутепов же решил, что Рейли не хочет или не может достать деньги для «Треста». О деньгах Якушев часто ставил вопрос. Это свидетельствовало об активности «Треста», и Рейли знал, что русские контрреволюционные организации всегда выпрашивают деньги у иностранцев, у русских промышленников, у Торгпрома.

Рейли ожидался в Хельсинки в конце сентября. Об этом Мария Захарченко сообщила Якушеву в Москву. Она все еще находилась в Финляндии.

Для руководства ОГПУ не было никакого сомнения в том, что Рейли задумал новую «экспедицию» в Россию, но конкретные планы его не были известны. Пилляр и Стырне следили за ходом операции и консультировали Якушева в процессе исполнения плана поимки Рейли.

План, конечно, заманчивый, а как получится, удастся ли…

24 сентября 1925 года Якушев был на Финской границе.

25 сентября произошла первая встреча Якушева с Сиднеем Рейли в Хельсинки, на квартире Бунакова.

Рейли, видимо, не помнил встречу с Якушевым осенью 1917 года в квартире Юрьевой или сделал вид, что забыл об этом. Однако он был уверен, что Якушев из тех, на кого он опирался, когда организовал заговоры после Октябрьской революции. Во всяком случае, он отнесся к Якушеву с доверием, а когда тот напомнил ему о Милочке Юрьевой, Рейли немного расчувствовался и пустился в интимные воспоминания, конечно, он не сказал, как эта красотка дважды пострадала из-за своего обожателя. Словом, встреча Якушева и Рейли получилась вполне дружелюбной. И это было важно. Казалось, первый шаг в этой операции был успешным.