Читать книгу "Призвание — миньон! - Татьяна Коростышевская"

Я вздохнула. Ну что за нравы в нашей просвещенной столице?

Мармадюка я нашла погруженным в работу за письменным столом. В покоях царил полумрак, луч одинокого светильника выхватывал из темноты лишь страницы документов, плотные оконные драпри не впускали в помещение солнечного света.

— Принес?

Со всей почтительностью я положила лиловый фолиант на столешницу, сверху опустились камни.

— Молодец!

— Хорошего дня, мой лорд.

— Подожди! — остановил мою ретираду лорд-шут. — Ты знаком с феями?

— С одной знаком, — честно ответила я. — Ее зовут фата Илоретта, и она дала мне имя.

— Ты часто с ней видишься?

«Осторожно, Шерези! Настало время лжи и недомолвок!»

— Мой лорд, взрослые мужчины не должны общаться с феями часто, если их заботит душевное здоровье, волшебная сила фей невероятным образом действует на наше мужское естество.

— Они зачаровывают?

— Да, мой лорд.

— И что ты чувствуешь, когда рядом это волшебное создание?

«Что? Иногда злость, иногда раздражение, иногда страх. Но все это приходится преодолевать, когда от досточтимой фаты требуется услуга… Хотя я же говорила с Илореттой, будучи мужчиной!»

— Вожделение, мой лорд, неудержимое желание заявить свои мужские права и безграничную нежность.

Мармадюк задумчиво хмыкнул:

— Они всегда прекрасны?

Илоретта не казалась мне прекрасной до того момента, как на моей талии застегнулся волшебный пояс.

— О да! Их алые глаза, острые зубы…

— И они все носят эннены?

— Этого я не знаю. Наша фата — да. Но, честно говоря, эннены в провинции в ходу не только среди фей. Аристократки и зажиточные матроны тоже щеголяют в таких головных уборах.

— Да-а? — тоном человека, никогда не отъезжавшего от столицы далее чем на четыре лье, протянул шут. — Как, оказывается, многообразен этот мир. Хорошо, Цветочек Шерези, можешь отправляться на занятия. Ты хоть знаешь, где должен быть в эту самую минуту?

— Нет, мой лорд.

Он сверился с бумагами:

— Черные… Как вы себя называете? Партия, лига, альянс?

— Крыло, — сорвалось с моего языка, прежде чем я успела сообразить, что словечко — мое личное.

— Крыло? Что ж, черное крыло до завтрака занимается в обеденной зале казармы, потом до обеда — турнирное поле.

Он махнул рукой, заканчивая аудиенцию.

— А после?

— Что после?

— После обеда?

— Все повторяется вновь. У меня, знаешь ли, нет желания впускать толпу дурно воспитанных юнцов в замковую библиотеку или оранжерею. Вот когда вас будет поменьше… Почему ты еще не ушел?

— Мой лорд, для того чтобы составить команды уборщиков, мне понадобится полный список претендентов.

Это пришло мне в голову только что, и я немало возгордилась своей предусмотрительностью.

Шут вперил в меня удивленный взгляд, помолчал, отвел глаза, посмотрел вновь и расхохотался.

— Ты думаешь, у тебя получится заставить работать разномастную шайку-лейку юнцов? Да даже у Филиппа Кровавого, явись он в вашу казарму, помахивая королевским топором, это не получилось бы!

— Тогда зачем вы дали мне ключ? — Обиду скрыть не удалось, ее выдал высокий голос и кривая жалкая улыбка.

— Ну разумеется, чтоб поссорить с ван Хорном!

— Зачем?

— Затем, мой любопытный друг, что мне так захотелось, — высокомерно поднял подбородок Мармадюк. — Изволь явиться ко мне перед отбоем и отчитаться, как продвигается ваша непримиримая вражда. А сейчас ступай!

— Скорее непримиримая дружба, — бормотала я, быстро идя по коридору, и, прежде чем выйти во двор, потрогала свои губы.

На занятие я конечно же опоздала. Потому что в утренней суматохе не успела ни посетить мест уединения, ни умыться, а природа требовала свое. К тому же купальня… Она выглядела именно так, как и должно было выглядеть место, которым воспользовались две сотни нерях. Святые бубенцы! Да свиньи купаются в лужах с большей аккуратностью! Я умылась, нашла в сваленной куче на полутряпицу, долженствующую изображать полотенце. В группу уборщиков надо отрядить человек десять, не меньше. И эти десять в следующий раз не будут разбрасывать полотенца, разливать воду на пол и выплевывать туда же пастилки для чистки зубов после использования. Для прилипших к полу и стенам катышкам придется найти скребки, потеки мыла убираются тряпкой и горячей водой. В обед я отправлюсь к кастеляну и выясню, сколько полотенец и средств положено нам на день.

Хозяйственные размышления были более привычны, чем детские интриги, в которые пытался вовлечь меня шут. Мармадюк интересуется меченым красавчиком и хочет, чтобы я сразилась с ним в искусстве трикстерства. И сейчас я уже не была уверена, что выйду победителем. То, как изящно и жестоко мне вернули мой поцелуй сегодня утром, наводило на неприятные мысли. Кто ты, ван Хорн? Какова твоя роль? И что ты чувствовал во время поцелуя? В том, что он был самым настоящим, а не просто прикосновением губ, я была уверена. Уж в чем в чем, а в этом точно.

Проходя мимо окна казармы, я заметила прислоненные к стене ставни. Кстати, странно. Когда Патрик ночью поил меня, ставни были закрыты, а на рассвете меня разбудили солнечные лучи. Когда же и кто успел освободить окно? Некто предпочел провести ночь на свежем воздухе? Тогда почему не воспользовался дверью? Может, этому кому-то было ближе выйти так?

В обеденную залу я проскользнула ужиком, пригнувшись и стараясь издавать как можно меньше звуков, плюхнулась на ближайший свободный стул и огляделась. Столы сдвинули к стене, претенденты сидели рядами — черные и красные, видимо, белые и синие сейчас осваивали ратную науку на свежем воздухе. У окна бесновался мужчина в серой робе. Именно бесновался — орал, размахивал руками, кажется, даже плевался. По крайней мере, лорд ван Хорн, стоящий там же, время от времени брезгливо кривился. Зрелище было комичным, потому что Гэбриел возвышался над сухоньким хабилисом головы на две. А тот еще и постоянно двигался быстрыми маленькими шажками, будто не в силах остановиться.

— Что происходит? — спросила я соседа по правую руку, оказавшегося наследником Грондемара, с которым я беседовала накануне за ужином.

— Столичная цаца не смогла ответить на простейший вопрос.

— Вопрос о чем?

Элуа Гронден пожал плечами, из чего я заключила, что вопрос не был таким уж простым.

— Я повторю! — взвизгнул хабилис, закладывая вираж. — Еще раз вам всем повторю! Чтобы провести замеры, королевский землемер поставил на краю поля группу пейзан, заставив их вытянуть руки в стороны так, чтоб они касались друг друга. Ширина поля составила одиннадцать туазов, длина — десять. Вопрос: сколько пейзан участвовало в замерах? Вы, опоздавший, можете ответить? Ну, красавчик? — До хабилиса было туазов шесть, но его взгляд прожигал во мне дыру. — Если вы позволяете себе опоздание в первый же день, наверное, вам не нужно ничему учиться? Может, вы выйдете сюда и расскажете присутствующим тайны арифметики?