Читать книгу "Память без срока давности - Агата Горай"

– Черт… – мертво срывается с губ.

– К-хм, я, наверное, оставлю вас. Может, воды? Или медсестру позвать? Лиза, вы как?

– Лучше всех. Как всегда. Правда, сомневаюсь, что кто-то завидует.

– Так что насчет медсестры?

– Не нужно никого звать. Оставьте меня в покое.

Не проронив больше ни слова, следователь молча покинул палату.

– Буль, мой Буль… Мой Буль… Буль… – твержу про себя как полоумная и ударяю руками о белоснежные больничные простыни. Боли не чувствую, по крайней мере физической.

Перед глазами возник образ Буля номер один. Впивающиеся в мою шею клыки, зловоние пасти, теплые струйки на шее… Больницы, бесконечные операции, урод в каждом зеркале… Но мне никогда, клянусь небесами, никогда еще мне не было так больно, как от воспоминания о прикосновениях шершавого языка в охваченном огнем помещении.

В этот день меня больше никто не беспокоит.

Мне хочется выть на луну, но, к счастью для других пациентов и персонала, ночь выдалась темной и мрачной. Казалось, вселенная тоже нацепила траурный наряд, и я ей благодарна хотя бы за это.

Лиза Кот

Июль 2012 года

Новый день. В моей палате все тот же постоянный гость – следователь. Я сжимаю в руках потрепанную толстую тетрадь, пестрящую всевозможными рисунками и наклейками: сердечки, цветочки, аккуратно выведенные слова «любовь», разных цветов, на разных языках, разных калибров, солнышки, цветочки, радуги, зайчики, звездочки… В детстве я всегда рисовала нечто подобное, яркое и красочное, пока единственным цветом во всех картинах не стал черный. Открываю титульную страницу «Мой дневник ღ ღ ღ Вся моя жизнь на твоих страницах ღ ღ ღ Зоя».

– Откуда у вас это?

– Муж Зои, Платон, предоставил мне эти записи.

– Платон?

Я могла говорить и задавать вопросы уже четыре дня, но мне ни разу не пришла в голову мысль узнать, кем были те два трупа, о которых прежде упоминал следователь, и двое, помимо меня, тяжелых. Видно, пришло время.

– Да. Платон Шивов один из немногих, кому удалось отделаться легким испугом и незначительными ожогами на руках.

– А кому не удалось?

Мне плевать. Глубоко, высоко, широко – плевать. Мной руководит простое любопытство, ведь я до сих пор не помню ничего, кроме моего Буля.

– Гавриловой и Борисову. Гаврилову привалило балкой, удар пришелся по голове…

– Ну, это не страшно, там все равно ничего не было, – не могу сдержаться.

– Кот, проявите хоть капельку уважения к покойнице! – Мужчина был ошарашен моей репликой, но чего он ждал от поджаренной туши с прекрасными перспективами и сказочным прошлым?

– Ну, на этот счет у меня своя теория. Хотите, поделюсь?

– Нет.

– А я все равно поделюсь. Вдруг вам пригодится. – Легонько прокашливаюсь. – Этим мертвецам мое к ним уважение нужно так же, как тогда, когда они были живыми. Или вы полагаете, что, отправившись на тот свет, они вдруг стали достойны уважения? То есть, чтобы стать любимчиком для всех и каждого, заслужить «положительные отзывы в прессе», тебе нужно подохнуть? Так я вам скажу – ни черта подобного. Дерьмо фиалками пахнуть не начнет, даже если его триста раз закопают в землю.

– А вы, я смотрю, само очарование. – Ирония. – Судя по всему, вам крупно повезло. Если бы не госпожа Хонг, вам бы пришлось до конца своих дней рассуждать о дерьме, сидя в четырех стенах под замком.

– О, мистер, да вы, я смотрю, хорошо осведомлены о моей жизни. – Иронию я обмениваю на такую же иронию. – Я вообще везучий человек. Правда. Мозги у меня шикарные, вам бы такие. Ммм… Мечта просто. Собака сожрала половину лица. Но ведь я счастливица, и только поэтому она не перекусила сонную артерию. Я выжила и после группового изнасилования… И вот сейчас. Вся в шрамах и дырах, как чертова вселенная, причем не только снаружи. Но ведь я до сих пор жива. Это ли не счастье.

Следователь виновато отвел глаза в сторону.

– Простите.

– Да ладно. Мне не привыкать. А как насчет парочки, которая погорела не хуже моего?

– Не думаю, что вам нужна подобная информация… – следователь задумался, на автомате сжав пальцами подбородок. – Но ведь если не от меня, то от кого-то другого вы все равно об этом узнаете. Бородина София и Темиров Тимур.

Безграничное счастье от осознания того, что бумеранг, наконец, ударил по кому нужно, наполнило меня всю так же стремительно и быстро, как водопад живой воды годами пустующий сосуд. Я давно не испытывала подобной радости. Из меня вырвался фонтан искреннего смеха. Буль пожертвовал собой не зря. Сгореть дотла для этой парочки было бы слишком простым наказанием, а видеть свое отражение в зеркалах… Мужчина, стоявший у моей койки, поежился и напряженно сморщил лоб.

– Вы это серьезно? Вам доставляет радость чужая трагедия?

По всем глубинам моих извилин тут же пронеслась жизнь: школа, насмешки, издевательства, высокомерие, отвращение, гнобление, изнасилование, пренебрежение, превосходство, счастливые улыбки, состоявшиеся семьи…

– Да. Но это не трагедия. Это карма. Скажу больше – я с удовольствием встречусь с этими ублюдками, чтоб задать один-единственный вопрос: каково это – видеть в зеркале лицо убогой Лизы Кот вместо своего совершенного?

– Дело не в отражении. Темиров потерял ногу, а Бородина рассудок.

– Вы не тому человеку решили об этом поведать. Хотя спасибо, так поднять мне настроение еще никому не удавалось. Да и вы особо не переживайте – Соне терять было нечего, а Темиров… Ну, не повезло парню.

– Ладно. Хватит. Я не веселить вас сюда пришел. Боже! И как только земля носит таких… – Мило улыбаюсь и прелестно хлопаю ресницами, точнее, тем, что от них осталось. – У вас в руках дневник Зои Хонг, который полностью доказывает ее вину. Уж и не знаю, стоит ли после вашего выступления вам заглядывать на его страницы… Вы и без этого ненавидите весь белый свет. Но мне нужны детали. Мне нужна полная картина. Это моя работа. А у кого об этом спросить, если не у человека с вашей памятью. Этот дневник – одна из важнейших улик, и я не имею права вам его давать, но мне чертовски интересно разобраться в вашей женской искаженной пороками психике и извращенной логике. Хотя я и так вижу, что вы не менее безумны, чем госпожа Хонг. В общем, эти записи следствие могло бы списать на бредовые подростковые фантазии, если б у нас больше ничего не было. В то, что подросток, тем более девочка, а затем молодая и прелестная женщина, может быть настолько жестокой и бессердечной, человеку с нормальной психикой поверить сложно, да и не хочется. Но небеса распорядились так, что эти мемуары появились «к месту» и стали неопровержимым доказательством. Мы опросили всех возможных свидетелей, из числа выживших, показания были путаными, и в этом нет ничего странного – шок способен смешать карты, но почти все сказали, что те несколько минут, проведенных в «Лагуне», вы всегда были на виду и никуда не отлучались. Ваши бывшие одноклассники также поведали мне, что на празднике отсутствовала Зоя Хонг и что между вами давно пробежала черная кошка. В озере сотрудниками полиции была обнаружена пустая канистра из-под бензина с неизвестными отпечатками пальцев на ней. В первую очередь мы сняли отпечатки у всех ваших одноклассников – присутствовавших на празднике и отсутствовавших. Даже у вас, когда вы находились в коме. Выяснилось, что на канистре запечатлелись пальчики вашей подруги детства. Ненависть ослепила ее настолько, что она даже не позаботилась о перчатках. А еще нашли свидетеля – один из трех мужчин, рыбачивших на другом берегу озера, заприметил выбегающую из кафе, из которого в одночасье повалил дым, темноволосую женскую фигуру. И так еще кое-что по мелочи, о чем вам знать не обязательно. Наверно, вы все же можете считать себя человеком, которому в этот раз повезло. Может быть, эти записи помогут вам вспомнить некие детали, которые будут полезны и нам, и вам. Важные записи собраны воедино – ксерокопии. Они вложены в тетрадь.