Читать книгу "Учителя эпохи сталинизма. Власть, политика и жизнь школы 1930-х гг. - Е. Томас Юинг"

Это сходство хорошо видели учителя, особенно те, кому довелось работать до революции. По докладам из Северного края, там многие педагоги приветствовали «возврат к старой предметной системе преподавания, к старой словесной школе, к голой учебе, оторванной от происходящей борьбы за социализм». В «частных беседах с отдельными учителями» инспекторы слышали еще более резкие заявления: «Ничего нового не случилось: помучились с комплексами, ничего не вышло, и опять возвратились на старый путь обучения». Руководитель московского отдела образования Любимова признавала, что некоторые учителя рассматривают новую политику как возвращение к прежним методам, и обвиняла этих учителей в полном забвении того, что в Советском Союзе курс взят на «политехническую», а не на «старую предметную школу».

Однако помимо таких резких политических обвинений в адрес просвещения в царской России были и более объективные оценки. В 1932 г. один чиновник отдела образования противопоставил «творческий подход» опытных учителей, особенно получивших образование в пединститутах до 1917 г., «убогости» молодых педагогов, прежде всего выпускников краткосрочных курсов, для которых сам факт существования каких-то методов преподавания был открытием. Когда на совещании 1937 г. прозвучала мысль, что выпускники царских школ грамотнее советских, чиновники в президиуме согласились и предложили больше изучать досоветское образование. В начале 1938 г. главный просвещенческий журнал страны поведал, что советские первоклассники учатся чтению почти сто дней, тогда как в дореволюционных школах для этого хватало пятидесяти.

Реформы образования 1930-х гг. вполне соответствуют западным интерпретациям «большого отступления» Сталина от коммунистической революции и восстановления единовластия. Но, судя по реакции учителей, новая педагогическая практика была не просто возвращением к традициям. На сочетание преемственности и перемен обратил внимание А. Попов в своей статье «Мысли учителя»:

«Не секрет, что качество учебы в нашей школе не на должной высоте. Это, в частности, и оттого, что долгое время мы оценивали работу школы по тому, сколько школа поставила спектаклей, сколько дней проработала на прорывах предприятия, а не по тому, как ученики усвоили “основы наук”.

Покритиковав плохие учебники, бестолковые учебные материалы и категорические требования комплексного подхода, Попов тем не менее предостерегает коллег от немедленного одобрения любых новых идей, которые вдруг становятся модными:

«Творческий порыв — хорошая вещь, но надо помнить, что бывает порыв, бывает и прорыв. В школе как нигде, применима пословица: “Семь раз отмерь, да один раз отрежь”».

Поддерживая переход к традиционным методам, Попов, следовательно, полагает, что эти перемены стали не столько «отступлением», сколько откликом на пожелания учителей. А их опыт подсказывал, что целям преподавания больше соответствует целенаправленная передача знаний, порядок в классах и развитие индивидуальных способностей.

Школьное преподавание, подобно политической культуре сталинизма и реформируемой системе образования в целом, включало традиционные и новейшие элементы, использование опыта прошлого и отречение от него, ожидание перемен и сохранение существующих структур. Реформы 1931 г. обозначили разрыв с практикой недавнего прошлого, хотя реальные изменения так и не достигли намеченных реформаторами масштабов. Судя по спорам учителей и критике «правых — левых» уклонов верхами, процесс реформ и, разумеется, учительскую работу упростило бы открытое, последовательное проведение их властями. Как будет показано в следующем разделе этой главы, чтобы по достоинству оценить особую роль учителей в непредсказуемые времена репрессий, надо прежде всего учесть двойственную природу тогдашних образовательных реформ.

Ценность образования

Учитель начал играть в школе центральную роль во времена, когда советских педагогов отличал невысокий уровень общего образования и еще более низкий образования специального. Осознавая, что качество преподавания зависит от знаний и умений, творцы советской политики старались обеспечить всем учителям хотя бы минимальную подготовку. Состав учительского корпуса менялся, однако попутно обнаруживался разрыв между намерениями властей и намерениями тех, кто на самом деле работал в школах. Учителя тоже понимали важность хорошего образования для профессионального становления и роста, однако относились к повышению своей квалификации несколько иначе, чем власти. Таким образом, хорошая подготовка была нужна как самим учителям для роста профессионализма, так и советскому режиму.

По мере роста числа школ уровень образования учителей падал. В таблице 5.1 сравнивается уровень образования учителей до революции с уровнем образования учителей начала сталинской эпохи:

Таблица 5.1. Образование российских учителей начальной школы[43]

…… 1911 — 1927 — 1930 — 1932

Всего учителей (чел.) …… 120 000 — 150 000 — 211000 — 226 000

с высшим образованием …… 1% — 2% — 2% — 2%

со средним образованием …… 54% — 72% — 81% — 55%

с образованием ниже среднего …… 45% — 26% — 17% — 43%

Эта таблица показывает, что уровень образования учителей начальной школы вырос за первое десятилетие после революции, но резко упал в 1930-1932 гг., вернувшись к дореволюционным показателям. Уровень образования среди всех советских учителей снизился в годы перехода к массовому обучению еще сильнее, как видно из таблицы 5.2.

Таблица 5.2. Образование советских учителей, в 1930-1932 гг.

…… 1930 / 1932

Всего учителей (чел.) …… 481 000 / 615 000

с высшим образованием …… 9% — 43 300 чел. / 8% — 49 200 чел.

со средним образованием …… 73% — 351 100 чел. / 57% — 350 600 чел.

с образованием ниже среднего …… 18% — 86 600 чел. / 35% — 215 200 чел.

В 1930-1932 гг. общее число учителей с самым невысоким образованием — ниже среднего — более чем удвоилось.

Если считать минимально необходимым более высокое, в сравнении с уровнем проводимых занятий, образование, то большинство советских учителей соответствующей подготовки не имели. В 1932 г. приблизительно 44% учителей начальной школы не имели законченного среднего образования и 75% в средней школе не имели высшего. Среди наименее образованных учителей, которые работали в сельских начальных школах, 53% не имели законченного среднего образования. Даже в городских средних школах 60% учителей не имели законченного высшего образования. Через два года после старта кампании всеобщего обучения только 57% советских учителей отвечали минимальным требованиям: законченное среднее образование для учителей начальной и высшее для средней школы.