Читать книгу "Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы - Максим Оськин"

В это время русский солдат получал паек в два с половиной фунта хлеба (столько же — работающий неприятельский пленный), фунт мяса (пленный — меньше лишь на четверть), сто граммов крупы (столько же и пленный), и лишь сахара пленный получал примерно в два с половиной раза меньше русского солдата. Характерно, что вплоть до кризисной зимы 1916–1917 гг. размер пайка не сокращался. Например, паек для австро-германских военнопленных, занятых на фронтовых работах, согласно приказу главнокомандующего армиями Западного фронта ген. А. Е. Эверта от 8 февраля 1916 года за № 2998, составлял: 2,5 ф. хлеба, 24 зол. крупы, полфунта мяса, 11 зол. соли, 60 зол. сырых овощей, 5 зол. сала или масла, 4 зол. подболточной муки, ¾ зол. чая, 12 зол. сахара. Отметим, что этот паек был выше, нежели паек для беженцев, которые вовсе не получали мяса, а все прочее, кроме крупы, — несколько меньше. Или в преддверии Брусиловского прорыва 4 мая 1916 года главный полевой интендант сообщил, что ежедневный хлебный паек для пленных, привлекаемых к окопным работам, — 3 фунта хлеба или 2 фунта 25,5 золотников муки.[205] Даже осенью 1916 года, когда уже назревал кризис снабжения, работавшие в пределах Юго-Западного фронта неприятельские военнопленные получали паек в прежних размерах.

Конечно, официальные цифры еще не означают, что они всегда и везде выполнялись, однако стремление русской стороны выполнять требования международного права налицо. Не хуже, чем в прифронтовой полосе, австро-германцы питались и в русском тылу. Например, ежемесячный паек пленных противника летом 1915 года в Орловской губернии составлял: 1 пуд 30 фунтов ржи, 20 фунтов крупы, по 30 фунтов сала и масла конопляного, 4 фунта соли, 1 фунт сахара.[206]

При таких цифрах неудивительно, что командированный в 1915 году в Омский военный округ член Комитета о военнопленных Е. Шинкевич доносил, что «внешний вид военнопленных свидетельствует о весьма хорошем питании; болезненного вида пленных не встречается, явно упитанные люди». Он даже сообщает, что питание австро-германских военнопленных, «можно сказать, избыточно».[207] Надо отметить, что в 1915 году большая часть неприятельских военнопленных находилась в азиатской части России. Возможно, поэтому столь неплохим было снабжение пленных в Орловской губернии, так как эти люди находились на работах, а в лагерях кормили хуже. Отечественный исследователь отмечает, что «немцы, работавшие в деревнях, питались в соответствии с нормами, определенными Стокгольмской конвенцией, и даже лучше (работодатели просто не представляли, как можно есть так мало) за счет работодателей… Кстати сказать, русские солдаты в плену обычно страдали от недоедания, вызывая не меньшее удивление европейских обывателей».[208]

Иными словами, рацион питания различался настолько существенно, что вызывал удивление другой стороны. В каждой стране у людей складываются свои пищевые привычки, переходящие из поколения в поколение, и есть непривычную пищу тяжело. Российский профессор делает вывод: «К немецким мучным болтушкам, иногда сильно подслащенным, наш солдат совершенно непривычен. Привыкши съедать большие количества хлеба, а также сравнительно большие количества мяса и каши, он при чрезвычайно скудном хлебном и мясном рационе должен чувствовать себя постоянно отощавшим и голодным… рацион военнопленных в Германии даже при образцовой раскладке, преподанной прусским военным министерством, представляет с физиологической стороны еще и тот крупный недостаток, что он состоит в преобладающей своей части из жидкой и кашицеобразной пищи, не нуждающейся в разжевывании. Начиная с разных мучных болтушек, называемых супами и даваемых к завтраку, а иногда и к ужину, обед представляет собой тоже род кашицы, в которой разварена вместе мясная или рыбная дача с картофелем, а иногда еще и другими овощами… Единственной более плотной едой, вызывающей потребность жевания, является отпускаемый к ужину четыре раза в неделю картофель, в виде картофеля в мундире или картофельного салата… При ничтожном количестве хлеба в суточном рационе процесс жевания пищи становится для питающегося такой жидкой или полужидкой пищей не нужным. А с выпаданием этого процесса выделение пищеварительных соков уменьшается, почему получаемая военнопленными чрезвычайно скудная и невкусная для них пища переваривается и усваивается плохо. А это, в свою очередь, понижает их питание».[209]

Также в отличие от русских, с 1916 года отправлявших массу военнопленных в село, дабы частично возместить нехватку рабочих рук в сельском хозяйстве, откуда были призваны в армию наибольшее количество бойцов, немцы старались сосредоточивать пленных на тяжелых работах оборонного значения (прифронтовая полоса, железные дороги, рудники, шахты). Соответственно, если в России лучше жилось тем неприятельским пленным, что находились на работе, нежели тем, которые оставались в лагерях, то в Германии зачастую дело обстояло ровно наоборот.

Причина — именно в характере производимых работ и, главное, в том, что в России пленных кормили работодатели (чаще всего пища была идентичной, и лишь в помещичьих имениях кормили хуже), то в Германии работодателем и, следовательно, «кормильцем» почти всегда выступало государство, опиравшееся на соответствующие инструкции. Поэтому в Германии «голод в рабочих командах пленных большой, потому что еда того же типа, как и в лагерях, что при усиленной работе является более чем недостаточным».[210]

Однако же военнопленные «убегали главным образом с работ. Попытки побегов из лагеря никогда не венчались успехом».[211] Прежде всего потому, что лагерь располагался в отдалении от линии фронта. Рабочие же команды часто трудились в прифронтовой полосе. «Для военных работ на фронтах германцы и австрийцы образуют из пленных особые рабочие батальоны, которые следуют в тылу каждой из действующих армий и на обязанности которых лежат возведение новых, исправление старых, разрушенных артиллерийским огнем укреплений, проведение железных и шоссейных дорог, служба в обозе в качестве возчиков и нередко обслуживание передовых позиций. Положение этих пленных наиболее тяжкое».[212] Тех, кому все-таки не удалось скрыться, отправляли на самые тяжелые работы после специального барака для пойманных. Приказ австрийского военного министерства от 10 августа 1915 года предлагал следующие виды расправы с «отказниками»: «Военнопленных надлежит использовать также для производства работ военно-оборонного характера. Военнопленные сначала приглашаются исполнять таковые за денежное вознаграждение. В отношении тех, кто не пожелает добровольно откликнуться на предложение, должны быть использованы все меры убеждений, а в случае их недействительности — угрозы с объявлением тяжких последствий отказа. Наиболее упорствующие наказываются соответствующим числом палочных ударов и подвешиваются к столбу до тех пор, пока не согласятся работать. Те пленные, которые своим примером и устным воздействием вызовут среди товарищей открытое возмущение или упорное пассивное сопротивление, могут быть расстреляны».[213] Военно-принудительные работы по видам и характеристике (в %%):