Читать книгу "Завоевание Англии норманнами - Сара Орне Джуэтт"

Таким образом, Гарольд вернулся в Англию вассалом герцога и его будущим зятем — так говорится в хрониках. Однако стоит задуматься, так ли это, особенно после того как выяснилось, каким образом Гарольд стал должником герцога, с каким коварством был связан сетями, когда он еще был в неволе. Вильгельм из Пуатье, хроникер, писавший во времена Завоевателя, повествует о том, что Гарольд был человеком, для которого неволя была отвратительнее, чем кораблекрушение. Нет ничего удивительного в том, что он, став частью стратегии, был готов дать любые обещания, чтобы добиться освобождения.

Заговор с клятвой над реликвиями придает делу другую окраску, и все же, даже если бы Гарольд был на какое-то время ослеплен властью и великолепием Вильгельма, можно сомневаться, оставил ли бы он свои амбиции править Англией. Он уже был достаточно значительной фигурой дома, чтобы играть роль подданного и льстеца, даже если его хозяином был могущественный герцог норманнов и он прибыл из отсталой страны к прелестям и изысканности нормандского двора. Какова бы ни была клятва, данная Гарольдом в Байе, вполне определенно, что впоследствии он нарушил ее, а его враги использовали эту ошибку в интересах не только государства, но и церкви. Это привело к жестокой схватке, ставшей для Гарольда трагической.

Теперь нормандские рыцари были убеждены в том, что их доспехи прочны, а нормандские солдаты — что у них достаточно хороших стрел и луков. Вероятно, данные Гарольдом обещания были тайной и слухи о них переходили из одного уголка герцогства в другой. Во время длительных пеших походов и по ночам при свете костров живо обсуждались возможные кампании, поскольку, хотя великий герцог Вильгельм, будучи их солдатом, направил свою неудержимую силу через Ла-Манш и получил такого ценного союзника, было маловероятно, что Англия упадет в его руки, как созревшее яблоко с ветки. Крепла уверенность в том, что предстоят сражения, однако было за что сражаться. Мелкие вылазки против соседей Нормандии едва ли стоили внимания ее армии. Люди, подобные солдатам герцога, были способны на что-то большее, чем на такие действия по наведению порядка. Кроме того, не было забыто раздражение тех вытолкнутых из Англии Годвином и его сторонниками джентльменов, которые не хотели упустить шанс рассчитаться за старые обиды.

Прошло несколько месяцев, и из Англии пришло известие, что благочестивый король Эдуард вскоре собирается покинуть этот мир. Он уже прославился как чудотворец и провидец. Благоговейным шепотом рассказывали о том, как он отдал свой перстень нищему, который появился перед ним, прося подаяние, посреди толпы, собравшейся при освящении церкви. Нищий исчез, но в ту же ночь несколько английских паломников по пути в Иерусалим оказались без укрытия, в опасности вблизи Святого города. Вдруг из пустоты возникла группа псаломщиков, несущих две свечи перед старцем, как если бы он был послан с миссией церкви. Он остановился, чтобы спросить пилигримов, откуда они пришли и куда направляются. Затем он привел их в город, в пристанище, а на следующее утро сказал, что он святой Иоанн Евангелист. Более того, он дал им кольцо Эдуарда Исповедника с наказом отнести его обратно в Англию. Через шесть месяцев Эдуард будет допущен в рай в награду за свою чистую и благочестивую жизнь. Чудесным образом послание было доставлено королю той же ночью, и с тех пор он молится и постится больше чем когда-либо, поторапливая строителей великого Вестминстерского аббатства, с тем чтобы перед смертью увидеть этот священный памятник своего служения Богу.

Можно представить, что нормандские лорды и джентльмены, слушая этот рассказ, крестились и молились за святого короля. Однако в следующую минуту можно представить также, что они начинали переглядываться (что можно истолковать как нетерпеливое ожидание того, что может последовать за уходом Эдуарда).

Дважды в год, на Пасху и на Рождество, английский король надевал корону и проводил собрание знати в Витенагемоте. В тот год собрание старейшин проводилось при королевском дворе в Вестминстере, а не в Глоусестере, с тем чтобы освятить церковь святого Петра, новый храм, к которому внимание Эдуарда Исповедника было приковано больше, чем к управлению своим королевством.

Однако в те торжественные дни, которых он ждал так долго, силы быстро покидали его, и потому королева Эдит, дочь Годвина, вынуждена была занять его место на церемониях. В описаниях этого дня немало сведений о величественном здании, воздвигнутом набожным Эдуардом. На многие годы он предоставил этому храму десятую часть своих доходов. С гордостью вспоминая о нормандских церквях, которые он видел в молодые годы, он сделал Вестминстер их достойным соперником, лучшей церковью Англии. В самом начале нового года (старейшины Совета еще не успели разъехаться по домам) тело Эдуарда Исповедника, последнего сына Водена, понесли к его последнему прибежищу. Он правил в течение двадцати трех лет и к тому времени был уже дряхлым стариком.

Теперь, на исходе осени, Когда дуют зимние ветры, В свои последние деньки, Он собрал тлеющие угольки жизни.с

Пока он умирал в своем королевском дворце в Вестминстере, все беспокоились не столько о короле, сколько о неопределенности будущего страны. Гарольд был как бы помощником короля в течение нескольких лет и взял на себя многие практические обязанности правительства. Он многое сделал в борьбе с валлийцами и был лучшим командующим и воином, чем когда-либо Эдуард. Ни у кого уже не было надежды на выздоровление Эдуарда Исповедника, и в любой момент нация могла оказаться без короля. Молодой сын Афелинга был слабым и некомпетентным человеком, к тому же иностранцем. И только неисправимые романтики могли мечтать о том, чтобы он стал хозяином Англии. Ходили тысячи слухов, у каждого были свое мнение и предубеждение, и наконец все с облегчением вздохнули, когда пришла весть о том, что святой король умер во дворце, назначив преемником Гарольда. Народ охотно поддержал такое назначение: теперь, когда Эдуард умер, он стал по-настоящему святым. В тот же день в соборе на острове Торни состоялись похороны и коронация, последняя воля короля была законом для народа.

Свершилось. Люди прекратили шептаться по углам, что Гарольд является человеком нормандского герцога и может вновь продать Англию в руки тех алчных фаворитов, которых святой король в свое время пригрел на груди, как змей. Не было опасности для Гарольда среди графов, была радость от того, что великий шаг к преемственности сделан и утвержден Советом старейшин. Однако собрание затягивалось, и никто не подозревал, что в конце этих знаменательных дней оно будет распущено уже другим королем Англии.

В свои последние часы король сделал пророчество (у него были видения и вещие сны). Он сказал, что великие беды постигнут Англию за грехи и что ее графы, епископы и аббаты были не кем другим, как слугами дьявола в глазах Бога, что в течение года и одного дня вся земля от края до края опустеет от огня и меча. Почти сразу после этого он поручил своих нормандских друзей заботам Гарольда, явно не подозревая эту силу в будущих набегах. Справедливости ради следует отметить, что некоторые знатные норманны были верны ему и Англии. Эта сцена у ложа умирающего печальна и торжественна. Там были Норманн Роберт Сталлер, незаконный архиепископ Стиганд, надежда Англии Гарольд и его сестра-королева, которая сейчас в трауре и очень беспокоится о своем царственном муже, доставлявшем ей столько горя холодным отношением, ссылкой и отчужденностью, заставляя ее страдать. Сейчас он ее любит и доверяет ей в этот последний день своей жизни, и ее женское сердце смягчается. Он даже поручает ее заботам Гарольда и дает напутствие, чтобы она не теряла королевского достоинства.