Читать книгу "Золото Трои - Майкл Вуд"

Война проходила на северо-западе Анатолии, где у греков были прочные торговые связи с одной из сильнейших и богатейших крепостей — городом на Гиссарлыке, который мы называем Троя VI. То, что у Гиссарлыка было название, похожее на Трою или Вилион, выглядит вполне вероятным. Нужно принимать в расчет анатолийское название Таруиса в силу его сходства с греческим Троя и его связи с хеттской Вилусой, которая, возможно, является архетипом Вилиона. Ахиява/Аххиява; Алаксанд/Александр; Вилуса/Вилион; Таруиса/Троя: по отдельности каждая пара вызывает вопросы, но четыре сходства не позволяют думать о случайном совпадении. Выходит, ахейские войска в конце 1260-х гг. до н. э. напали на земли Вилусы — это и могло лечь в основу гомеровских сказаний, сохранивших даже имя троянского царя. В таком случае, город, подвергшийся нападению, был, скоре всего, Троей VI, а не Троей VIIa Блегена.

Очень может быть, что это был не единственный случай, когда ахейский царь приводил армию на северо-запад Анатолии. Примерно в то же самое время одна из арцавских стран, земля реки Сеха, отстаивала право не соблюдать преданность, которую требовал от нее Великий царь Хатти, и заключила союз с Великим царем ахейцев, как до нее это сделали арцаване. При таком раскладе ахейский царь мог высадиться с армией на анатолийском берегу, однако когда хетты двинули армию на запад, бросил союзника, «позорно отступив», как скажет предание. Слова Хаттусили указывают на то, что земля реки Сеха была опустошена его армией, царь низложен, править поставлены верные вассалы. Не исключено, что именно тогда был разграблен и сожжен Ферми, главный город Лесбоса и один из крупнейших на Эгейском море. Сравнив археологические данные с хеттским преданием о нападении на Лесбос греческого союзника Пийямарада и рассказом Гомера о разграблении Лесбоса Ахиллом, не следует ли видеть в «Илиаде» сжатую картину многочисленных греческих набегов на Малую Азию? Хеттские таблички, похоже, это подтверждают.

На взгляд Хаттусы, это были серьезные волнения на северо-западной границе империи, и без того находившейся в тяжелом положении. Мы склонны представлять микенских царей грубыми, алчными, коварными пиратами, ищущими наживы и всегда готовыми извлечь выгоду из слабости другого. Но таков был мир разорителей городов. А что касается сварливого старика Хаттусили, солдата-ветерана с больными ногами, или более интеллектуального Тудхалия, их легко представить в храме в Язиликая, в царском зале приемов, в архивной комнате «большого форта» в Богазкее и почувствовать определенную симпатию к бьющимся в тисках проблем императорам бронзового века. Хаттусили, к примеру, был так справедлив по отношению к ахейскому царю:

Мой брат когда-то написал мне: «Ты действовал агрессивно по отношению ко мне». Но в то время, брат мой; я был молод [и неопытен в делах?]. Если в то время я написал что-то оскорбительное; это не было сделано сознательно… Такие выражения приходят сами собой на ум солдату, полководцу…

В конце длинной центрально-анатолийской зимы он смотрел на кружащийся и падающий снег и почти каждый год планировал новые кампании против многочисленных врагов, проводя долгие часы у горящих жаровен в длительных обсуждениях с дипломатами договорных обязательств Вилусы или новостей в отношениях с Аххиявой. В архивах его МИДа хранились таблички с двухвековой историей дипломатических отношений с Западом. Их знания об Эгейском мире были отрывочными, а интерес к нему еще меньшим, но сейчас этот мир занимал важное место в их политике. Хеттские правители Хаттусили и Тудхалия оставили мемуары, и жаль, что они дошли лишь в отрывках, возможно, у нас появились бы ответы на многие вопросы. А пока, что касается предполагаемого анатолийского контекста в сказании о Трое, мы можем только надеяться, что будущие открытия новых хеттских архивов — может быть, в еще не отысканной южной столице хеттов — прольют новый свет на старые загадки. И все равно приятно представлять, что настоящий Парис, любовник Елены, не был гулякой, как его описывает Гомер, «сводящим с ума женщин» и выделяющимся лишь внешней красотой, источником насмешек для друзей и врагов, а был седым, умелым воином, за плечами которого остались двадцать лет дальних походов от Сирии до Трои.

Глава седьмая

«НАРОДЫ МОРЯ»

Тогда, в старые времена, мировая история состояла, так сказать, из серии несвязанных эпизодов, происхождение и последствия которых были разнесены столь же широко, как и места действия, но с этого момента история становится органичным целым: дела в Италии и Африке связаны с делами в Азии и Греции, и все события имеют взаимосвязь и вносят вклад в общий итог.

Полибий, «Всеобщая история»

Так Полибий, историк конца II в. до н. э., посвятивший свои труды войнам Рима с Карфагеном, оценивал значение подъема Рима. На самом деле, чем больше мы узнаем о позднем бронзовом веке, тем лучше видим, что основы единства стран восточного Средиземноморья были заложены намного раньше, чем думал Полибий. Люди путешествовали по морю со времен неолита, заселяя острова и эксплуатируя их природные ресурсы настолько, насколько позволял технологический уровень. К концу бронзового века между этими областями были проложены сухопутные и морские маршруты, которые продолжали существовать тысячелетиями. Как считает большинство специалистов, в XIV–XIII вв. до н. э. микенские купцы селились на Кипре, в Угарите и могли проявлять свою активность и в других местах, например, в Тель-абу-Хаваме возле Хайфы, в Сарафенде в Южном Ливане, где найдено поразительное захоронение того периода. Связи между различными регионами Восточного Средиземноморья установились еще в среднем бронзовом веке, а в позднем бронзовом веке их судьбы, до определенной степени, связались воедино. И вполне вероятно, что крах централизованного правления во многих странах Эгейского мира и Анатолии мог быть вызван сходными обстоятельствами, а то и цепью общих причин.

Взглянем шире на общую обстановку во времена разрушения Трои и конца Микенской «империи».

ТОРГОВЫЕ ПУТИ И КОНТАКТЫ

Организованная торговля на Ближнем Востоке велась и до прихода греков в Эгейский мир и постепенно распространялась в западном направлении. В Канеше, в Анатолии, уже в 1800 г. до н. э. существовали ассирийские купеческие сообщества. Купцы жили в отдельном квартале, заключали между собой договоры, и их караванные пути тянулись к западному побережью. Возможно, «великий город Смирна», как его назвал англо-саксонский путешественник Зевульф, который около 1100 г. путешествовал по Эгейскому морю, — это и есть Ти-Смурна, упоминаемая в табличках, найденных в Канеше. Правители издавна контролировали коммерцию, получая дополнительные доходы и предметы роскоши. Из архивов линейного письма Б в Кноссе и Пилосе видно, что микенские цари XIII в. до н. э. осуществляли именно такой контроль. Они импортировали слоновую кость, тмин, кориандр и кипрскую медь, все это доставлялось морем. Существовали, возможно, и небольшие иностранные общины в микенском Кноссе — «египтян», «ликийцев», «пийямуну» и других народностей с анатолийскими названиями, упоминаемых в табличках. Такие же сообщества должны были существовать и в Милете, занимающем столь важное место в нашем повествовании.