Читать книгу "Темный лес - Лю Цысинь"

Солнце уже начало садиться, отбрасывая тени на заснеженный склон. Чистый снег был бледно-синего цвета и как бы светился изнутри. Острые вершины вдали были по-прежнему освещены и сверкали серебром. Казалось, что свет исходит непосредственно от снега, словно это светится сама гора, а не солнце, озаряющее весь мир.

— Ну вот, теперь картина совсем пуста, — сказал Ло Цзи, обводя окрестности рукой.

Чжуан Янь поглощала взглядом белый мир вокруг них.

— Господин Ло, собственно, я однажды написала такую картину. Издали это был белый лист бумаги, почти пустой. Вблизи можно было рассмотреть мелкий тростник в нижнем левом углу и следы исчезающей птицы в правом верхнем. В пустом центре были две крошечные человеческие фигурки… Этой картиной я горжусь больше всего.

— Могу себе представить. Это, должно быть, великолепная картина… Чжуан Янь, вот мы и здесь, в этом пустом мире. Вы хотите узнать, в чем будет заключаться ваша работа?

Она кивнула, но при этом на лице ее вспыхнуло беспокойство.

— Вы знакомы с проектом «Отвернувшиеся» и знаете, что его успех зиждется на полном непонимании. Истинных целей проекта не понимает никто, кроме Отвернувшегося, — ни на Земле, ни на Трисолярисе. Поэтому, Чжуан Янь, независимо от того, насколько неправдоподобной будет ваша задача, у нее, несомненно, есть смысл. Не пытайтесь его понять. Просто работайте в полную силу.

Она нервно кивнула:

— Да, я понимаю. — Но тут же рассмеялась и покачала головой: — Я хотела сказать, что поняла, что вы сейчас сказали.

Он смотрел на нее посреди всего этого снега, посреди белизны без конца и края… Мир вокруг нее исчез, растворился, осталась одна она. Двумя годами раньше, когда созданный Ло Цзи литературный образ обрел жизнь в его воображении, Ло впервые отведал вкуса любви. Сейчас же здесь, посреди пустоты этой реальной картины, нарисованной самой природой, он познал самую сокровенную тайну любви.

— Чжуан Ян, ваша работа заключается в том, чтобы сделать себя счастливой.

Ее глаза расширились в удивлении.

— Вы должны стать самой счастливой женщиной на Земле. Это часть плана Отвернувшегося.

В ее глазах отражалось сияние горной вершины, освещавшей их мир. Сложные чувства промелькнули в ее незамутненном взоре. Покрытые снегом горы поглощали весь шум внешнего мира. Ло Цзи ждал в терпеливом молчании до тех пор, пока она голосом, казалось, звучащим издалека, не спросила:

— Тогда… что я должна делать?

Ло Цзи воодушевился:

— Все, что хотите! Завтра же — или сегодня, когда мы вернемся, — вы можете отправиться, куда пожелаете, делать все, что вам будет угодно, и жить, как вам захочется. Я, как Отвернувшийся, помогу вам во всех ваших начинаниях.

— Но я… — Чжуан Янь беспомощно смотрела на него, — господин Ло, я… мне ничего не нужно.

— Так не бывает. Любому человеку что-нибудь да нужно! Разве молодежь не гоняется постоянно за чем-то?

— Гонялась ли я за чем-то? — Она медленно покачала головой. — Полагаю, что нет.

— Ну конечно. Молодой, беззаботной женщине, такой, как вы, может быть, ничего и не нужно. Но есть же у вас хоть какая-то мечта? Вы любите живопись; задумывались ли вы когда-нибудь о собственной выставке в крупнейшей картинной галерее мира или в музее художественных искусств?

Она засмеялась, как будто Ло Цзи превратился в дурачащегося ребенка.

— Господин Ло, я пишу для себя. Никогда ни о чем таком не задумывалась!

— Ну хорошо. Но о любви-то вы наверняка мечтали, — уверенно сказал Ло Цзи. — Теперь у вас есть средства; почему бы не пойти и не найти ее?

Закат впитывал в себя свет снежной вершины. Глаза Чжуан Янь угасли, черты лица разгладились. Она тихо ответила:

— Господин Ло, это не то, что можно пойти искать.

— И правда. — Он придал себе спокойствия и кивнул. — Тогда как насчет вот такого плана: не задумывайтесь о далеком будущем, думайте лишь о завтрашнем дне. Только о завтра. Куда вы завтра хотите пойти? Что вас порадует завтра? Вы наверняка что-нибудь придумаете.

Она старательно подумала немного, а потом неуверенно спросила:

— Если скажу, вы на самом деле сможете это организовать?

— Конечно. Говорите.

— Тогда, господин Ло, устройте нам экскурсию в Лувр.

* * *

Когда Тайлер снял повязку, его глаза еще не приспособились к свету, и ему приходилось щуриться. Несмотря на яркие фонари, прикрепленные к каменным стенам пещеры посреди гор, здесь было темно — даже очень темно, поскольку стены поглощали свет. Он ощутил запах антисептика и обнаружил, что в пещере развернут полевой госпиталь. На полу стояли открытые алюминиевые контейнеры с аккуратно упакованными лекарствами, кислородными баллонами, ультрафиолетовыми лампами для дезинфекции, портативными бестеневыми хирургическими лампами и различными переносными медицинскими приборами. Среди них он распознал рентгеновские аппараты и дефибрилляторы. Было похоже, что их только что распаковали и что в любой момент могут снова убрать. Тайлер обратил внимание на два автомата, висящих на каменной стене; они сливались с фоном, и их было трудно разглядеть. Мужчина и женщина с бесстрастными лицами прошли мимо. Они не носили белых халатов, но это определенно были врач и медсестра.

Место у входа в пещеру, где стояла кровать, было морем белого цвета: и занавески за кроватью, и старик под одеялом, и длинная борода старика, и чалма у него на голове, и даже его лицо — все было белым. Желтый свет ламп, однако, походил на огонек свечи; поэтому кое-что из белизны терялось, а остальное приобретало слабый золотистый оттенок — ни дать ни взять классическая картина маслом, живописующая святого.

Тайлер мысленно сплюнул: «Проклятье! Как же низко я пал!»

Он направился к кровати. У Тайлера болели бедра, и он шагал медленно и ровно. Он остановился возле кровати, перед человеком, которого он сам и его правительство мечтали найти на протяжении многих лет. Было трудно поверить, что перед ним тот самый беглец. Он всмотрелся в бледное лицо старика. Как всегда утверждали журналисты, это было самое доброе лицо в мире.

Человек и в самом деле весьма занимательное животное.

— Для меня большая честь встретиться с вами, — начал Тайлер, слегка наклонив голову.

— Взаимно, — вежливо ответил старик. Он не пошевелился; его голос был тонким, точно соломинка; он мог противостоять силе и не рваться, как паутина. Старик указал на край кровати, и Тайлер осторожно присел. Он не знал, было ли это приглашение знаком особого благоволения. Ведь здесь не было стула. Старик продолжил:

— Вы, наверное, устали. Вы впервые ехали на муле?

— Нет, не впервые. Я посещал Большой каньон тоже верхом на муле. — Впрочем, ноги у него тогда так сильно не болели. — Как ваше здоровье?

Старик медленно покачал головой: