Читать книгу "Переход - Михаил Соловьев"

Все получилось.

Удивлялись недолго. Привыкли уже к странностям долины за последние дни. Хлопот хватало и без этого – всем нужно было одеваться.

При дележе оставленной во внешнем мире одежды и обуви Мишке повезло только с обувью. Пара кроссовок оставалась в рюкзаке, а еще он прикрылся юбочкой, скроенной из палатки Бориса Петровича, которую тот в приступе необычайной щедрости отдал на общие нужды.

Слава богу, у Николая оказались нитки с иголками и туристический каремат. Его-то и пустили на подошвы для сандалий, которые собирались использовать для перехода вниз по склону и пересечения ущелья Рытого.

Если подробно описывать происходящее, то могло бы получиться небольшое швейное пособие по кройке и шитью из подручных материалов.

Компания смотрелась живописно.

Мишка – в кроссовках на босу ногу и в оранжевой кельтской юбочке с рваными краями. Жилетка того же цвета. Никаких изменений ни с ним, ни с его «желудочным» грузом не произошло – пропустила «таможня», – и сейчас он раздумывал, что делать дальше. «Собирая» утром, после перехода, в палатке собственное тело, он чувствовал: все хорошо. Даже икота прекратилась – цел и невредим!

Сооружая себе одежонку из кусков палатки, Птахин тихонько радовался и понимал: придется хоть как-то вводить в курс дела отца. Дядьке говорить нельзя. Вывалит кучу претензий: мол, почему утаил, ничего не сказал про золото.

Понимал: теперь придется пару дней изучать собственный «навоз». Смеется золотце: хочешь обладать – копайся-радуйся…

Закончив пошив и умывшись в ближайшей луже, Мишка теперь обсыхал, разглядывая, как экспедиция шьет и меряет себе одежду.

Из всех запасов Николаю оставили только штаны, майку и обувь. Ваня и Юрка отобрали у него, как у наиболее подходящего по размеру, запасные семейные трусы и теперь весело сверкали белым горошком на синем фоне и дурацкими розовыми ромашками. Юрка надел еще и куртку Николая, а Анна Иосифовна запасную майку.

Сложнее всего пришлось двум мужчинам, и бо́льшую часть ткани палатки те извели на себя. Замотанные в оранжевые балахоны, дядя Ваня и Петрович походили на призраков.

У Ознорского, как и у Птахина, здесь оставалась обувь, остальным же пришлось городить башмаки из спальника Николая. Тот, глядя на Петровича, отдавшего собственную палатку на нужды трудящихся, не жадничал.

Из каремата вы́резали подошвы и засунули их в подобие ичигов. Спальный мешок с одной стороны был обработан специальным составом от влаги, так что все казалось надежным.

Остатки ткани Петрович хозяйственно скатал и приторочил себе на горбушку.

Нечаянная экспедиция стояла пестрой толпой на краю мира. Казалось, что именно отсюда началось создание Вселенной.

В необычайной дали терялась смычка небесного купола с плоскостью земли. Очертания размыты, размазаны – полная неопределенность.

Стоящих на краю мира тоже ждало впереди много неожиданностей: путь под гору легким не окажется.

Сорвется на кедровом стланике и сломает ногу грузный Петрович. Какой он тяжелый, Птахин поймет, когда придется тащить его по очереди на носилках из остатков палатки и двух жердей.

Анну Иосифовну покалечит вернувшаяся к речке медведица. Слава богу, Николай не промажет и убьет хищницу с первого выстрела.

Куда девались розовые столбы на месте ночлега, так и останется загадкой.

Никто не подозревал, что на пароходе теперь находится Трифоныч и путешествие его продолжится: сначала до Ольхонской больницы – сдать пострадавших, – а лишь потом с Адыгой к себе в Усть-Баргузин.

Не знали, что Петрович тоже проглотил самородки и заботливо упакованную флэш-карту джипиэса, чтобы рассмотреть маршрут.

Юрка всю обратную дорогу проговорит с Адыгой. Та будет расспрашивать его о родителях, бабках-дедках и что-то все время прикидывать-соображать.

Перезваниваются они и теперь.

Ваня подружится с молодым егерем, и они даже вместе соберутся поступать на Иркутский охотфак.

Петрович и Анна Иосифовна будут долго лечиться, а потом, выписавшись из больницы, несколько раз соберут участников экспедиции к себе на чай.

…А пока все они просто стояли на краю мира, открытые со всех сторон солнцу и ветру, и не предполагали, что Рытый возьмет еще свою немалую плату за такой наглый и смелый переход.

А где-то там, затерянная между мирами, останется в своем вечном одиночестве Долина мертвых и будут дремать в ожидании очередной жертвы камни, сложенные неизвестно кем и когда…

2011

Иркутск

Об авторе этой книги

Михаил Вадимович Соловьёв родился в 1961 году в Иркутске. Профессиональный музыкант, с двенадцати лет играл в ансамбле классических гитаристов под руководством Ю. С. Коробейникова. Посещал литературный факультатив при школе, который вел преподаватель литературы, известный писатель-диссидент Б. И. Черных. После окончания Иркутского сельскохозяйственного института трудился на руководящих должностях в народном хозяйстве СССР. В 1985 году был призван из запаса и чуть больше двух лет служил офицером в Советской армии. После армии работал в уголовном розыске, потом частным детективом. С 1998 года по настоящее время занимается предпринимательством. В 2004 году вернулся к музыке, записал четыре альбома. Последний (2012–2013) – в составе музыкального коллектива «Siberian art trio» – записан в стиле этнофутуризма. В его основе – старинные народные песни, собранные в этнографических экспедициях по Восточной Сибири. Автор нескольких приключенческих романов, вышедших в издательствах «Вече» и «Астрель-СПб».

О художнике этой книги

Дарья Константиновна Рютина родилась в городе Ангарске Иркутской области. В 2010 году закончила факультет изобразительного искусства Иркутского государственного технологического университета. В сфере графического дизайна и промышленной иллюстрации работает с 2007 года. В настоящее время – дизайнер-иллюстратор иркутского журнала «Телегид. Видеоканал».

Книга М. Соловьёва «Переход» – первая работа молодой художницы. Благодаря удачно найденной изобразительной манере, ей удалось передать особенности жизни, быта, верований народов Восточной Сибири. В иллюстрациях Д. Рютиной природа байкальского побережья, яркий национальный колорит населяющих его народностей (тофов, бурят и др.) становятся, наряду с человеческими персонажами, полноправными действующими лицами повести.