Читать книгу "Отец наших отцов - Бернард Вербер"

– Странно, – заметил Анж Ринзули. – Они защищают именно ту точку, что была отмечена на карте Аджемьяна!

– Стражи святыни… – пробормотал Исидор Катценберг.

27. ОНА

ОН и ОНА прячутся в высоких ветках. Они занимаются любовью лицом к лицу, сохраняя зыбкое равновесие. Ветки трещат. Листья дрожат. Закончив, они издают звуки, похожие на смех. Они понимают, что занимались чем-то новым.

Они спускаются. Прыгают. Играют.

Снова занимаются любовью.

Обычно совокупление занимает буквально несколько минут, но ОН, повинуясь непонятной жажде извращения, пытается продлить его. Сначала это ее раздражает, потом забавляет. Им кажется, что они первыми делают это.

Поскольку ОНА настаивает на положении стоя, ОН даже не видит, хочет ли ОНА его. Все, что ОН видит, это ее грудь.

Раньше, думает ОН, притягательной зоной были половые органы, потому что, когда самка стояла на четвереньках, было хорошо видно, как они набухают, а если самка стоит перед тобой, о ее желании говорят только напрягшиеся соски. Может быть, это эволюция?

Они снова занимаются любовью. Они пьяны от любви.

ОН понимает, что самки ненасытны. Стыдливость, останавливающая их, еще не изобретена.

После пятого полового акта, чувствуя себя немного уставшими, они резвятся в кустах. Пугают лягушек. Вместе нападают на улей, и ОНА открывает ему секрет добывания меда. Можно отнять у пчел мед, если схватить улей и быстро бросить его в воду. Но надо действовать стремительно, иначе пчелы начнут защищаться.

Взамен ОН рассказывает ей, как можно лакомиться термитами.

Стаю раздражает их бросающееся в глаза счастье. Но им на это наплевать.

После шестого полового акта ОНА гладит его нос. ОН в первый раз в жизни чувствует себя привязанным к другому существу. И ему хочется сделать странную вещь. ОН трогает губами ее губы. ОНА отшатывается с отвращением и предлагает ему половые органы, чтобы «нормально» заняться любовью. Но ОН настаивает. Муравьи так хорошо это делают. Они касаются друг друга ртами и даже обмениваются проглоченной пищей. ОН дает ей понять, что наблюдал за таким процессом. ОНА позволяет поцеловать себя в губы, но от отрыгивания пищи предпочитает воздержаться. Уж если они так сблизили рты, пусть лучше поймает вшей, которые копошатся вокруг ее губ.

И тут появляется новый вожак. Выражение глаз его недвусмысленно. Он дает ему понять, что пора прекратить насмехаться над сородичами. Люди жалуются. Можно быть счастливым, но не до такой степени и не так демонстративно. Их идиллия мешает нормальной жизни стаи. Она создает социальную напряженность.

Кроме того, новому вожаку не нравятся их контакты ртами. Это грязно. Не одобряет он и огромную потерю времени в виде игр перед совокуплением. И поза «лицом к лицу» не вызывает у него одобрения.

Новый вожак начинает угрожать.

ОН ощеривает клыки, раздвигая губы, и поднимает голову в знак того, что его личная жизнь нового вожака не касается. Вожак колеблется, решая, вступать в драку или нет, затем вдруг теряет к ним интерес и опускает голову, как бы говоря: «Да делайте что хотите».

Быть может, это его первое мудрое решение на новом посту. Он инстинктивно понял нечто очень важное. Он знает, он чувствует, он уверен. Ему не нужно свирепствовать. Он может подождать, время у него есть. То, что он понял, можно сформулировать так: «Любовные истории, как правило, плохо заканчиваются».

28. ДИПЛОМАТИЯ

Как же приблизиться к этой, так хорошо охраняемой галаго зоне?

Лукреция решительно двинулась в глубь поляны. Она шла медленно, тревожно ожидая новой бомбардировки. Лемуры внимательно наблюдали за ней и, похоже, удивлялись столь наглому вторжению.

Они попробовали запугать ее пронзительными криками, но Лукреция была сосредоточена на своей цели и спокойно продвигалась вперед, даже не глядя на них.

Когда она оказалась всего лишь в трех метрах от кратера, неожиданный, резкий свист, как при падении мини-метеорита, разорвал небеса. Снаряд попал девушке прямо в живот, она упала. Галаго возобновили манговый обстрел. Лукреция практически ползком вернулась к краю поляны. Она поднялась, отряхиваясь.

– Я вижу только одно решение, – сказала она холодно. – Вернуться в ближайшую деревню, запастись боеприпасами и стрелять очередями по веткам, пока не убьем их всех.

Анж Ринзули возразил, что галаго слишком много, чтобы их можно было всех перебить.

– Должен быть другой выход. Подумаем, – сказал Исидор Катценберг.

Они попробовали сделать щиты из коры, но град манго был столь мощным, что защита оказалась неэффективной.

– Невозможно проиграть лемурам, почти достигнув цели! – возмущалась девушка.

– Лемурам, стоящим на страже и настроенным убить любого, – напомнил актер.

– Должен быть способ убедить их пропустить нас, – уверял толстый журналист. – Дорогой Анж Ринзули, вы жили в джунглях и наверняка знаете, как приматы убеждают друг друга в том, что у них нет воинственных намерений.

– Исидор прав. Попробуем говорить с ними на одном языке.

– Тем более что у вас это когда-то хорошо получалось, – небрежно добавил Исидор Катценберг.

Актер прикинул свои возможности.

– Я ничего не обещаю, но попытаться могу.

Он согнул колени, встал на четвереньки и медленно двинулся к центру поляны. Он опустил голову в знак покорности и повернулся вокруг своей оси, испуская слабые плаксивые стоны.

Появился маленький галаго, ростом сантиметров пятьдесят. Он осмотрел странного четвероногого с близкого расстояния, затем принялся пронзительно пищать, обнажив острые, как иглы, зубы. Выгнул грудь колесом, поднял подбородок и принял воинственную позу.

– Вы думаете, что наш предок был таким? Маленьким лемурчиком? – прошептала Лукреция.

Анж Ринзули продолжал представление. Он ударил себя по голове и вытянул руку вперед. Галаго очень осторожно подошел, затем прикоснулся губами к руке человека. Ринзули не двигался. Животное медленно впилось острыми зубками в человеческую плоть, потекла кровь. Человек сделал страдальческую гримасу, но не пошевелился.

Так же неторопливо, как он вонзал в тело отточенные резцы, примат выпустил руку человека, выражение его мордочки стало довольным. Движением головы он дал понять, что хочет укусить запястье чужака.

Как трудно высшему примату подвергаться унижениям со стороны низшего примата. Но один из плюсов актерского ремесла был в том, что Анж Ринзули привык терпеть издевки. Продюсеры и режиссеры порнофильмов никогда не отказывали себе в подобном удовольствии.

Укусив кисть, запястье и ляжку человека, вожак стаи галаго вроде бы успокоился и начал испускать звуки, похожие на тявканье. Чувствуя, что его маленький мучитель требует новых пыток, Анж Ринзули протянул другую руку. Но лемур хотел чего-то большего.