Читать книгу "Танатонавты - Бернард Вербер"

– Тибетская медитация плюс «ракетоносители» с облегченной дозой хлорида калия. У меня нет никакого желания отравлять свою печень!

– Тибетская медитация! – воскликнул Рауль, едва не подавившись, и спросил: – Вы… мистик?

– Разумеется, – расхохоталась танатонавтка. – Переход к смерти – это религиозный, духовный акт. Токсичное вещество позволяет стартовать, но разве можно двигаться дальше без дисциплины духа? Как можно правильно взлететь, не веря в Бога?

У нас отвисли челюсти. До сих пор нам удавалось не подмешивать религию в научные эксперименты. Естественно, нас с Раулем интересовала мифология и разные религии, но на практике мы не хотели связываться с предрассудками, лежавшими у истоков любых легенд и верований.

Надо сказать, что Рауль был атеистом. Он даже гордился этим, считая, что атеизм – это единственное мировоззрение, подобающее современному человеку, который во всем стремится придерживаться научного подхода. С его точки зрения, прогресс заключался не в мистицизме, а в скептицизме. Бога не отвергают, поскольку его просто не существует.

Я был, скорее, агностиком. Говоря иначе, признавал свое невежество. Даже атеизм казался мне религией. Утверждая, что Бога нет, атеизм тем не менее исповедует определенную точку зрения на материю. Я таким нахальством не обладал. Если Бог когда-нибудь снизойдет до того, чтобы явиться нам, жалким земным созданиям, я, конечно, изменю свои взгляды. Но не раньше.

Мой агностицизм соответствовал моему представлению о мире, которое можно было выразить одним огромным вопросительным знаком. У меня не было никакого мнения о Боге, и я не притворялся, что знаю больше о мире или о людях. Я до сих пор не понял смысла происходящих вокруг нас событий, которые казались мне совершенно случайными. Тем не менее у меня иногда возникало впечатление, что природа наделена собственным разумом, логика которого от меня ускользала.

Рауль накинулся на Стефанию с расспросами:

– Так кто же вы?

– Тибетский буддист!

– Буддист?

– Это вас беспокоит?

– Нет, нет, нисколько, честное слово! – извинился он, стремясь не раздражать нашу пышнотелую коллегу. – Даже наоборот, тибетская мифология – моя страсть! Только я никогда не представлял себе такого тибетского буддиста, как… как вы!

– А я вообще никогда не видела тибетских буддистов. Вы первая, с кем я встречаюсь, – неторопливо высказалась Амандина.

Стефания уговорила еще три полновесных кусочка цыпленка под соусом из шоколадного молока с кориандром.

– Мы, тибетские буддисты, не сидели сложа руки в ожидании, пока вас заинтересует смерть. Вот уже свыше пяти тысячелетий, как мы размышляем над этой темой. «Бардо Тодол», наша «Книга мертвых», представляет собой настоящий учебник, как пережить Near Death Experiences. Я декорпорировала с выходом на тот свет, когда еще никто и слыхом не слыхивал о вашем Феликсе Кербозе!

Внезапно я распознал определенные признаки раздражения на сладкой маске Амандины. Впервые в нашем тесном кругу центр внимания не она. Перестав быть единственной среди нас женщиной, она теперь из ревности хотела, чтобы Рауль вырвался из чар странного колдовства этой «италотибетки».

Все же обед продолжался в духе веселья и добродушия. Рауль Разорбак демонстрировал живость, о которой я раньше даже не догадывался. Он нашел женщину, для которой – как и для него самого – единственной достойной внимания темой была смерть.

119. Полицейское досье

Фамилия: Чичелли

Имя: Стефания

Цвет волос: брюнетка

Рост: 163 см

Особые приметы: нет

Примечание: первая женщина-танатонавт

Слабое место: ожирение

120. Японская философия

Наосигэ поучал:

«Жизнь самурая – это влечение к смерти.

Если человек привык к такому влечению, через него не пройдет и десяток врагов.

Для свершения деяний надо обладать фанатизмом и влечением к смерти. Если позволить овладеть собой сомнениям, будет поздно применять силу. Согласно заповедям самурая, верность и сыновнее почтение излишни, достаточно только влечения к смерти. Тогда и верность, и почтение к родителям сами войдут в привычку».

Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

121. Стефания и ее история

Стефания обожала хвастаться. Совершенно добровольно она поведала нам историю своей жизни. Маленькой она была еще более тучной, чем сейчас. Ее родители держали ресторан и насчет питания не скупились. По вечерам требовалось избавиться от всех остатков, которые нельзя было сохранить до завтра. Это просто вопрос экономии. Как бы то ни было, Стефания, седьмой ребенок из четырнадцати, была самой полной среди братьев и сестер и самым привлекательным объектом для насмешек.

Ее прозвали «глазурованной грушей». Мать не делала ничего, чтобы избавить дочь от комплекса неполноценности. Она заранее покупала ей одежду на несколько размеров больше. «На вырост», – говорила она обреченно.

В просторных, широких одеяниях Стефания недолго чувствовала себя свободно. Ее тело быстро завоевывало отведенный ему простор.

В школе все дразнили ее «глазурованной грушей», и чем больше над ней смеялись, тем сильнее она чувствовала голод. Все же она считала, что питается нормально – только хлеб с паштетом. Иногда, впрочем, намазывала хлеб маслом, ну и, чтобы уж точно наесться, макала его в болонский соус. Когда горькая перспектива навсегда остаться толстой и уродливой встала перед ней в полный рост, ей уже не хватало терпения даже разогреть еду. Она давилась холодными макаронами, вскрывала банки квашеной капусты и тушенки с овощами и тут же поглощала их содержимое.

Ее тело казалось ей огромным мусорным баком, который никак не удается набить до краев. В разгар депрессии ее вес перевалил за триста килограммов.

Конечно же, она раз сто пыталась сесть на диету, но чувство голода одерживало верх над стремлением похудеть.

Начались проблемы с пищеварением. Она ела, ела, ела, а потом вызывала рвоту, чтобы освободить место для новой еды. Одновременно она постоянно пила слабительное. Понимая, что здоровье дочери под угрозой, родители пытались образумить ее. Чрезмерный вес дочери беспокоил родителей, но в то же время они поражались живости ее ума. Уже в детском саду Стефания была вундеркиндом.

В школе она перепрыгивала через два класса, получая лучшие оценки по всем предметам, от математики до философии, не говоря уже о географии и истории.

Родители решили не вмешиваться в жизнь Стефании, которая была гораздо умнее, чем они. «Если она так себя ведет, значит, на то есть причины, и нам их не понять», – вздохнул отец, обнаружив тарелку с остатками манной каши, политой гранатовым сиропом.