Читать книгу "Карантин - Грег Иган"

– Ой, Ник, прости. Господи, вечно я ляпну что-нибудь. А когда это случилось? Уже... здесь? Мне никто не говорил, понимаешь...

– Нет, нет. Семь лет назад.

– Семь лет... И ты до сих пор в трауре?

Я качаю головой:

– Я никогда не был «в трауре».

– Что это значит?

– У меня есть мод, который... контролирует мои реакции. Я не горюю о ней, не скучаю. Просто помню ее, вот и все. И никто другой мне не нужен. Не может быть нужен.

Она колеблется, прежде чем задать следующий вопрос. Любопытство борется со старомодными представлениями о такте. Наконец до нее доходит, что раз я не испытываю горя, то бестактности быть не может.

– Но ты что-то испытывал тогда... Пока еще не установил мод?

– Тогда я был полицейским. Когда она умерла, я был... можно сказать, на службе. Так что. – Я пожимаю плечами. – Так что ничего не испытывал.

Говоря это, я с ужасом осознаю, что в обычной жизни мне и в голову бы не пришло рассказывать о таких вещах. Значит, размазанная система «Ник-плюс-По Квай» помимо моей воли проникла в мир, где я способен на подобные признания, в такие же тончайшие сферы на грани мыслимого и немыслимого, как те, откуда до этого были извлечены мои ночные триумфы над запертыми дверьми и бдительными часовыми. Эта мысль приводит меня в состояние, близкое к шоку, но оно длится не более секунды, затем все встает на свои места, и я продолжаю с прежней бесстрастностью:

– В момент ее смерти я ничего не почувствовал. Но я знал, что как только сниму настройку, горе обрушится на меня. И это будет страшно. Поэтому я, естественно, принял меры, чтобы этого не случилось. Точнее, мое настроенное «я» приняло меры, чтобы защитить ненастроенное «я». В общем, бойскаут-зомби поспешил на помощь.

Она хорошо умеет скрывать свои чувства, но догадаться о них нетрудно. Это смесь жалости и отвращения:

– И твои начальники даже не пытались тебя остановить?

– Пытались – это мягко сказано. Мне просто пришлось уйти в отставку – управление хотело отдать меня на съедение всем этим шакалам: терапевтам горя, профессиональным советчикам, специалистам по душевным травмам... – Усмехаясь, я говорю:

– Такие вещи, знаешь ли, на самотек не пускают. Есть специальный свод наставлений длиной в пару мегабайт, куча сотрудников, которые работают по этим наставлениям... Честно говоря, мне их не в чем обвинить – на меня не давили, предлагали самые различные варианты. Но на такой вариант, чтобы оставаться под настройкой, пока проблема не решится путем нейронной модификации, они не соглашались. И не потому, что это отразилось бы на моих служебных показателях. Просто боялись создать себе антирекламу. Приходите, мол, служить в полицию – получите такой мод, что вам будет наплевать на смерть ваших близких. Наверное, если бы я стал судиться, меня бы не уволили. По закону я могу иметь какие угодно моды, если только это не мешает службе. Но какой смысл поднимать шум, если я и так был вполне счастлив?

– Как то есть счастлив?

– Конечно. Мод сделал меня таким же счастливым, каким я был с Карен. Это не восторг, не эйфория, обычное тихое счастье.

– Счастье?!

– Ну конечно! Пойми, я не просто испытывал счастье – я был счастлив. Это происходит на уровне нейронной анатомии.

– Значит, она умерла, а у тебя было легко и весело на душе?

– Я понимаю, так может сказать только абсолютно бесчувственный человек. Разумеется, я хотел, чтобы она была жива. Но ее уже не воскресишь. Вот я и сделал так, что ее смерть... как бы ничего не изменила.

Помолчав, она спрашивает:

– А ты никогда не думал, что лучше было бы...

– Что? Пережить нормальное человеческое горе и спустя какое-то время вернуться к нормальной человеческой жизни, с нормальными чувствами, эмоциями?.. А то, что у меня есть – всего лишь подделка, да? – Я качаю головой. – Ты знаешь, не думал. Дело в том, что мод исключает всякую непоследовательность в этом вопросе. Ненужные сомнения просто не могут возникнуть, в том числе и по поводу уместности самого мода. Бойскаут-зомби знал, что делал. Я не способен жалеть о том, что у меня есть этот мод. Я хочу, чтобы он у меня был, и всегда буду хотеть.

– Но разве ты никогда не пытаешься себе представить, что ты думал и чувствовал бы без мода?

– А зачем? Какая мне разница? Я такой, какой я есть, вот и все. Ты, например, часто воображаешь, о чем бы ты думала, если бы была совершенно другим человеком?

– Но ведь ты сделал себя таким искусственно...

Я вздыхаю:

– Ну и что? Каждый так или иначе искусственно воздействует на свое сознание. Каждый старается сам сформировать себя как личность. Нейронные моды просто делают это эффективно, помогают людям действительно изменить себя так, как им этого хочется. Что в этом ужасного? Ты что, считаешь, что естественное происхождение структур твоего мозга гарантирует их совершенство? Конечно, уже много тысячелетий люди ищут – и находят! – религиозные или наукообразные «объяснения» того, почему наш мир есть лучший из миров, а значит, пытаться поправить Бога (если угодно – эволюцию) – кощунство! Но если честно взглянуть фактам в глаза, все это служит одной цели – не дать людям захотеть того, что они не в силах получить. Остальное – шелуха, от которой давно пора избавиться, но наша культура еще не скоро до этого дозреет.

Вот ты считаешь, что такое счастье, как мое – трагедия, верно? Но заметь, что я хотя бы точно знаю, почему я счастлив. И мне не нужно внушать себе, что случайный результат триллионов случайных совпадений есть венец, творения и недостижимый идеал.

После того как По Квай уходит, я жду ровно час, затем схлопываюсь. Ничего, разумеется, не происходит. Прошлое (естественно) «остается» таким же, каким я его помню. Я прекрасно сознаю, что это ничего не доказывает, ведь мне и не могло показаться, что в прошлом что-то изменилось. Однако тот запредельный опыт, который связан с первым открыванием цифрового замка, получил новое развитие. Как и тогда, я боялся, что для реализации будет выбрано какое-нибудь «другое» из моих «я». Как и тогда, реализовался именно я, и на первый взгляд это кажется чудом, хотя на самом деле это просто тавтология. Я все больше укрепляюсь в убеждении, что из всех виртуальных «я» только одно – «настоящее». Возможно, это самообман. Но без такого самообмана я просто не смогу жить дальше.

При воспоминании о моей вынужденной откровенности я чувствую себя слегка униженным, но это быстро проходит. Что ж, теперь По Квай знает о «Карен», ей это не нравится, ей меня жалко. Ничего, переживу.

Меня беспокоит другое.

Что, если размазанная По Квай опять перехватит управление модом? Просто так, из любопытства, она заставила меня открыть тайну, которую я ни за что в жизни не открыл бы ей по своей воле. Для этого надо было очень сильно изменить меня.

Теперь она вооружена знанием этой тайны. Она вооружена жалостью. Она вооружена неодобрением.