Читать книгу "Учебник риторики. Тренировка речи с упражнениями - Хайнц Леммерман"

• Непосредственно перед началом речи мы говорим подчеркнуто медленно и спокойно.

Стартовая лихорадка – совершенно нормальная промежуточная стадия для любого начинающего оратора. Опыт учит, что стартовая лихорадка медленно, но постепенно ослабевает по мере увеличения речевой практики.

Стартовая лихорадка проходит, а остается, может быть, у любого оратора, известное напряжение перед произнесением речи, и оно безусловно необходимо для живой манеры речи.

А теперь вы следуете всем моим советам – и все же кровь приливает к голове, пульс бешеный. «О, лучше бы мне провалиться сквозь землю». Вы остановились посреди Вашего доклада. Ко всему прочему еще и Ваши ключевые слова устраивают злую игру в прятки или вдруг больше не желают поддаваться расшифровке. Обычно появляется вымученный стиль речи, даже у Гете во время знаменитого выступления на открытии горного предприятия в Ильменау. Слушателей охватило сочувствие и неловкость. Возможно, некоторые проявляли, как это бывает, откровенное злорадство, особенно если речь политическая.

Итак, имеем более или менее драматическую паузу, за которой следует невнятное бормотание. Что нужно делать в действительности? На самом деле ситуация намного безобиднее, чем представляется, потому что слушатели ведь не знают, что собственно Вы хотите сказать. В Вашем распоряжении есть два средства, которые помогут Вам:

• Повторите другими словами только что сказанное. Благодаря этому ухватите нить последнего высказывания или обобщите весь отрезок речи целиком. В то время, когда Вы это делаете, потерянная мысль обычно приходит, если ранее она была хорошо подготовлена.

Если запутались, то предложение спокойно обрывают посередине и говорят, например: «Я хочу высказаться иначе – надеюсь, лучше…»

• Вы переходите к новому разделу. Пропущенный отрезок Вы можете привести позже, со словами: «Впрочем, мне нужно сказать кое-что еще…» или «Здесь мне хотелось бы еще добавить…»

4.3.7 Темп речи

Опыт показывает, что темп речи очень сильно связан со свойствами личности и поэтому зачастую с трудом поддается регулированию. Некоторые люди говорят быстрее, чем способны думать. «Он заговорил меня до смерти» – могут сказать об импульсивном знакомом, словоизвержение которого напоминает извержение лавы.

Являющийся на протяжении многих лет президентом бременского сената Ганс Кошник в общем хороший, действенный оратор, однако говорит слишком торопливо. Один остряк однажды сказал, что, например, слово «ка-зармафедеральнойпограничнойохраны» он мог бы произнести в три слога.

Депутат Герман Шмитт-Вокенхаузен («ГШВ») «превзошел» в бундестаге 60-х годов даже быстроговорящих Штрауса и Йегера; он произносил 320 слогов в минуту и приводил стенографисток в ужас. Когда он посетил съезд стенографистов в Карлсруэ, он сказал: «Собственно, я хочу лишь убедиться в том, что сегодня еще могут писать так быстро, как я говорю.»

Многие ораторы, особенно начинающие, как правило, говорят слишком быстро.

¦ Мы не произносим речь всегда с одной и той же скоростью. Мы меняем темп.

Важные мысли нужно произносить медленнее и более убедительно. Но также справедливы слова: variatio delec-tat – изменение радует и оживляет.

Основной темп речи сообразуют с имеющимся поводом и содержанием речи. В случае торжественной речи он медленнее и размереннее, чем в случае воинственной речи. Далее следует подумать вот о чем: чем больше помещение, тем медленнее нужно говорить, чтобы речь «не замирала». Мы говорим плавно, не ставим себе целью «отбубнить» нашу речь в рекордное время. Хорошо подвешенный язык – еще не мера настоящего искусства речи.

В старину Маттиас Клаудиус написал своему сыну Йоханнесу: «Там, где слова слетают слишком легко и плавно, будь настороже, потому что лошадь, везущая тележку с грузом, идет медленным шагом.» Можно взять на вооружение также наглядный и образный способ, который дал Спэрджен в лекции своим кандидатам в проповедники. (В скобках курсивом названы риторические средства, которые применил Спэрджен): «Слишком медленная речь ужасна и может совсем расшатать нервы полных жизни слушателей. Ибо кто может выслушать оратора, ползущего со скоростью два километра в час? {Образное сравнение, риторический вопрос) Сегодня слово и завтра будет одно (преувеличение) - да это поджаривание на медленном огне (сравнение), которое может быть отрадой только для мученика (шутка). Но слишком быстрая речь, гонка, неистовство, буйство (метафорическое повышение) также непростительны (противопоставление предыдущему). Невозможно ни на кого произвести впечатление (утверждение), разве только что, может быть, на слабоумных, так как (следует обоснование) вместо упорядоченного войска слов (образ) к нам является толпа черни (образное противопоставление), и смысл полностью тонет в море звуков (образ).

4.3.8 Громкость речи.‹

Стентором звали того троянского грека, о котором Гомер рассказал, что он мог кричать громче, чем пятьдесят взятых вместе варварских воинов. Хотя сегодня мы вспоминаем о голосе Стентора, но его применение крайне редко.

¦ Речь не должна быть шумовой атакой на барабанные перепонки.

Но, произнося речь, мы все же говорим так громко, что нас понимают даже слушатели, сидящие позади. Громкость изменяют в зависимости от значения высказывания, но не намного.

Есть ораторы, которые более или менее сознательно используют громкость в демагогических целях. Тогда громкость выполняет роль доказательства. В наследии одного датского пастора была проповедь, в одном месте которой стояла следующая пометка: «Здесь повысить голос, потому что аргументация неубедительна!» Большой громкости можно достичь не напряжением голосовых связок, а следующими средствами:

• Усилением потока воздуха при дыхании.

• Усилением резонанса («несущей способности»).

• Повышением четкости артикуляции.

• Замедлением темпа (подобно удлинению в процессе речи временного масштаба с помощью «лупы времени»).

С помощью силы звука, делая его громче или тише, выделяют самое важное. Имеется возможность «повышения эмоционального напряжения в пиано».

Тот, кто кричит и бранится, по большей части не прав. В области права он больше теряет, чем приобретает.

В этой связи еще одна констатация. Часто в большом помещении раздается обращенное к оратору: «Громче!» В течение короткого времени оратор выполняет это требование, однако в большинстве случаев уже очень скоро он опять допускает ошибку слишком тихого произнесения речи.

4.3.9 Поведение при произнесении речи

Постоянным прихожанином одной бременской церкви был старый мастер-ремесленник. Хотя он был почти глух, но тем не менее каждое воскресенье он садился на первую скамью перед кафедрой. Пастор во время проповеди увлеченно жестикулировал руками, кистями рук, корпусом тела и говорил для этого слушателя особенно громко. В один прекрасный день проповедник воскликнул: «Но это поистине замечательно, что Вы так прилежно посещаете мои богослужения. Надеюсь, Вы поняли все, что я сказал?» «Господин пастор, – ответил старик, – с пониманием обстоит так, что я не понял ни слова, но мне очень нравится на Вас смотреть!» Эта история показывает, что если мы ораторы, то у нас не только слушатели, но и зрители. Правда, лишь глухие, как бременский мастер-ремесленник, рады чрезмерной жестикуляции оратора. Все ораторские выразительные средства, основанные на телодвижениях, такие как поза, жестикуляция рук и мимика – мы вместе с Вилли Хеллпах называем поведением при произнесении речи.