Читать книгу "Я учусь быть мамой - Лена Никитина"

Когда у нас дети были маленькими, я, отвечая на вопрос: «Сколько надо иметь детей?», храбро (и искренне!) говорила: «Чем больше, тем лучше». Теперь я узнала, какого напряжения требует от родителей взросление одного-двух, а тем более многих детей. И отвечаю иначе:

– Один – плохо, это, кажется, уже не нужно доказывать. Двое – лучше, но между двумя близкими по возрасту детьми всегда стоит альтернатива: дети ведь часто бегут к взрослым, как к судьям. Оптимально, по-моему, трое: потому что «триумвират» всегда может сам себя обслужить – и в деле, и в игре, и в конфликтах он составляет такое сообщество, где всегда есть «большинство», присутствует «лесенка возрастов» и поэтому нет нужды часто обращаться за помощью к матери и отцу. Четверо и больше детей – для тех, кто обладает особым желанием и умением сосредоточить свое внимание на детях, но внимание, которое им не во вред!

Это вкратце. Как видите, для меня многодетность – вовсе не образец для подражания. Но считать бездетность благом для людей и для человечества?! И обвинить меня в том, что я свой смысл жизни навязываю другим?! Этого моя душа не принимала.

Конечно, я давно уже интуитивно чувствовала (и моя схема отразила это), что главным делом женщины – подчеркиваю: не единственным, а главным – действительно должно быть материнство. И что это нужно, жизненно необходимо не только детям, но и женщинам, и мужчинам. Но как это доказать?

Я смотрю на свою схему. Мне уже много раз пришлось ее комментировать и отстаивать. Я могу объяснить, почему я выбрала именно это расположение всех «ипостасей» – все не случайно и все взаимосвязано в моих рассуждениях. Конечно, это всего лишь схема, наивная попытка объять необъятное, но чем дальше, тем больше серьезных размышлений вызывает она у меня. Я спорю и сама с собой.

Особенно трудно мне было объяснить и оправдать вот что. Мне говорили:

– Как же так: женщина получит образование, а профессионально не состоится, отстанет от коллег, деквалифицируется – кто же на это согласится? Это обидно для самой женщины, невыгодно государству.

– Но, – пыталась возразить я, – если главное для матери – дети, это вовсе не значит, что она совсем не должна работать. Работать надо обязательно.

– Но как? На полставки? Менять профессию? – спрашивали меня, а я не знала, что ответить.

И правда, страшно потерять квалификацию в деле, которое когда-то выбрала; молодые, а значит, самые плодотворные годы отдать детям. А потом упущенного не вернешь! Против этого трудно было возразить.

Но интуиция опять-таки подсказала: материнство – не помеха в деле, а путь к его одухотворению, очеловечиванию, что ли.

У матери каждый день общения с людьми наполняется животворной силой доброты и сочувствия, и эти материнские чувства обязательно распространятся на всех людей, которые рядом. Стремление к овладению мастерством, профессией согрето у нее желанием быть в глазах детей созидателем жизни, а не жалким потребителем ее благ.

Нет, материнство и работа обогащают, должны обогащать друг друга!

Но как же тогда самые лучшие молодые годы для творчества? Ведь они же и лучшие годы материнства. Как это совместить?

Одно другому должно помогать

И вот однажды – о, это были счастливые минуты в моей жизни! – мне попала в руки статья Д. Н. Карпухина и А. Б. Штейнера «Женский труд и труд женщин» (ЭКО. 1978. № 3. С. 38–39). Меня заинтриговало прежде всего само название – давно думала о том, что у женского труда обязательно должна быть своя специфика.

Начала читать – интересно, очень интересно! И вдруг абзац, который меня просто ошеломил. В нем разрешалась моя мучительная задача, как соединить несоединимое! Я очень благодарна авторам статьи, но мне кажется, что они сами не вполне оценили то, что написали, а мысль, на мой взгляд, наиважнейшая.

Социально-экономическая эффективность труда женщин полнее достигается только в тех видах работ и только тогда, когда учитываются специфика и особенности женского организма.

Различаются ритмы развития физических, интеллектуальных и иных способностей, которые рассматриваются как предпосылки производственной (профессионально-трудовой) деятельности женщины и мужчины. Они подчинены разным физиологическим законам, проявляются в разные периоды жизни. Так, изучение изменений умственных и психотехнических способностей людей в разном возрасте, проведенное французскими исследователями-врачами, показало, что у мужчин наилучшие показатели наблюдаются в возрасте 20–40 лет, после чего способности их постепенно ослабевают; у женщин, наоборот, в период наибольшей гормональной активности – в возрасте вступления в брак и материнства (20–30 лет) умственные и психотехнические показатели оказываются наиболее низкими; по мере приближения к зрелому возрасту они улучшаются и в возрасте 40–60 лет остаются стабильными.

Но ведь это же великолепно! Сначала женщина должна состояться как мать, а затем (обогащенная материнством!) – профессионально. И это физиологией как бы предусматривается: одно другому, оказывается, не мешает. Наоборот!

Все стало на свои места: по моей схеме и мужчина сосредоточивается на главном деле в лучшие для этого годы, и у женщины работа выходит на первое место как раз между 40 и 60 годами, когда ее «психотехнические показатели улучшаются (!) и остаются стабильными».

Главное мое сомнение разрешилось, последнее звено в цепи моих долгих размышлений сомкнулось: да, прежде всего женщина должна состояться как мать.

Но эта уверенность не облегчила решения практической задачи: как же все-таки быть с работой женщин-матерей?

Хорошо, что наконец обратили внимание не только на физические возможности женщин, но и на их психотехнические особенности, с которыми нельзя безнаказанно не считаться. Дело науки – решить эту сложную проблему. Мне же нравятся две афористичные мысли: «Женщине – умное сердце, мужчине – добрый разум»; «Мужчине – все о немногом, женщине – немного обо всем».

А что, если здесь есть рациональные зерна, из которых может вырасти и рациональное решение проблемы? Я много раз убеждалась, что мать должна знать «немного обо всем».

Есть чудесная сказка Туве Янссон «Муми-тролль и комета». Мы так веселимся, когда читаем ее вслух. Для ребят там – сплошные приключения, а для меня – сплошная педагогика. Особенно трогательна и смешна Муми-мама, которая «знает и умеет всё». Когда над долиной троллей нависла грозная опасность – к Земле приближалась комета, – даже и тогда все были почти спокойны: ведь мама была рядом и, конечно, знала, как избавиться от этой напасти. Сказочница лукаво советует маленьким читателям: если ты не знаешь чего-нибудь, спроси у мамы – она все знает, в этом совсем не приходится сомневаться.

Как известно, «сказка – ложь, да в ней намек…». Я сама с детства немного рисовала, пела, конструировала, сочиняла стихи, танцевала, вышивала и еще что-то там умела, но если бы этих умений у меня было в пять, десять раз больше, мне все пригодилось бы в моем материнском деле: я бедствовала из-за того, что умею так мало и так плохо.